ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ: АНГЕЛ
- Час перед закатом называется часом ангела. Якобы в это время каждому человеку является ангел.
- Ой, зануда. Поцелуй меня. Посмотри! Вон, видишь, последний лучик зашел попрощаться с нами.
- А я вижу ангела в этом лучике!
- И что он говорит тебе?
- Ничего. Молчит.
- Он похож на нас с тобой?
- Трудно сказать, на что он похож. Он единый, у него нет ума, нет сердца. У него есть что-то одно, я бы сказал – настроение.
- Смешно! Хорошее у него настроение? Счастливый ты, Лешка, столько всего видишь…
- Ой, правда, тоже мне счастье… Все равно живу тем же, чем и вы.
- Ну все – опять зануда!
Он еще говорил, а она слушала сказку – засыпала на гласных, на согласных просыпалась… Речь вдруг стала чуть торопливее и Наташка догадалась, что он посмотрел на часы и решил, что пора уходить. Она не хотела его отпускать – чужого мужчину, к чужой семье…
- Ох и зануда! Ну иди – черт с тобой.
Алеша встал с постели, оделся, брызнул себе на руки из умывальника. Наташа потянулась к столику, где стояла ваза с искусственными цветами и маленькая пластмассовая иконка. Она схватила иконку и швырнула о стену: рамка отлетела в сторону, маленькая пластинка с золотым ликом треснула надвое.
- Боже мой! – закричал Алексей. – Что ты делаешь? Немедленно подними!
-Ты идти хотел?! – закричала и заплакала Наташка. – Вот и катись!
- Глупая… Он тебя любит. Постарайся почувствовать это.
- Хорошо, - ответила Наташка через подушку. – Пусть он меня любит. Я не из-за него плачу. Из-за тебя, идиот…
Тяжелый закатный луч встретил Алексея в подъезде, как паук, забравшийся в самый темный уголок и затаившийся в паутине из трещинок в побелке…
«Она злится на меня, - с облегчением подумал Алексей. – Она больше не злится на Бога».
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ: АРБУЗНАЯ КОРКА
Это случилось в 1972 году, когда ты, оставленный мамой под присмотром пахнущей щами соседки, терпеливо возводил летнюю детскую Кунсткамеру из половинки засохшего кленового листа, острой щепочки и большого живого жука. Она подошла, поставила свое ведерко рядом с твоим, подтянула трусики и сказала, что пока жук живой, ничего не получится.
Прошло десять лет и вы встретились снова. Ты вошел в булочную на углу Шмидта и Сурикова – она стояла слева от двери, спиной к тебе, в синтетической шубке и смешном вязаном «петушке», надетом по случаю первой весенней оттепели. Ты купил круглую булку за двадцать восемь копеек и «батон нарезной» за пятнадцать.
Потом минуло долгих двадцать лет, наступил 2001 год, вы шли друг навстречу другу по тихому вечернему бульвару, засыпанному опавшими листьями осин. У тебя была семья и дети, она была одинока. Ты с любопытством посмотрел на нее, но она тебя не заметила… Я сидел в стороне и размышлял, куда бросить обглоданную арбузную корку. Урна была далеко, и мне хотелось бросить корку прямо под ноги.
Прошло еще двадцать лет, и ты снова увидел ее, стоявшую под намокшим зонтом на остановке возле городского рынка. Ты следил за ее фигуркой сквозь забрызганное дождем стекло, пока трамвай не повернул на Московскую.
Еще десять лет – она уже умерла. Ее могила скрылась от тебя за двумя старыми кленами, в июне, когда ты ходил на кладбище, чтобы прибраться на могиле отца.
Если бы тогда, на бульваре, я бросил арбузную корку под ноги…
Она бы поскользнулась и упала, ты бы помог ей подняться и, видя нахальную ухмылку на моем лице, сделал бы мне замечание. Я бы нахамил в ответ, мы подрались, и ты бы набил мне морду.
Таким мог быть ваш счастливый путь друг к другу.
- Почему ты не бросил корку, идиот?
09.2002