Допустим, летела ворона. Или не ворона, а ворон, что не имеет никакого значения, если у вас нет под рукой подзорной трубы. Ворон стекал черной неторопливой слезой по голубому экрану неба.
Почему мы, обладая даром предвидения, то есть способностью явственно разглядеть другой конец отрезка нашей жизни, тот конец, который упирается в вечность, не имеем возможности что-то изменить, получив отсрочку с того света? С первого дня своей жизни мы вынуждены непрерывно стремиться к известной точке. Что дает это знание? Ты говоришь: «Я тебя люблю» и видишь дом престарелых, где вы лежите на соседних кушетках, встречаясь полуслепыми влюбленными взорами поверх тумбочки с непременной лампой и горой таблеток, которые позволяют поддерживать в ваших телах жизнь на уровне, достаточном для поднятия век каждое утро. Ты чувствуешь свое счастье. Возможен и другой расклад, согласно которому в конце отрезка твоей жизни валяется в кювете искореженная машина с двумя трупами. Но ты не можешь ничего изменить, ты не можешь ничего рассказать ей. Нельзя же поступиться Законами Всемирного Равновесия! Это же чревато ужасными последствиями! Ты уподобляешься водителю, несущемуся по встречной полосе прямо на бампер отчаянно тормозящего «КАМАЗа» только потому, что так предначертано в Книге Судеб, на последней странице которой написано: «Сдано в набор 30.01.89. Подписано в печать 20.09.89. Формат 84X108 1/32. Бумага книжно-журнальная. Гарнитура обыкновенная новая. Печать офсетная… Тираж 150000 экз. Цена 5р.»
Так, может быть, права ворона, летящая неизвестно куда известно от чего? Может, она, обладая даром предвидения, но не имея мозгов, чтобы выдумать легенду о неизменности будущего, поступает правильно, поддавшись потокам воздушных волнений, которые уносят ее прочь от смерти, от определенности? Посмотрите на нее, ведь она совершенно черная, а, значит, не белая.