Глава 6
Закончилась пресс–конференция, организованная Языковым. Александр сидел в президиуме актового зала обл. совета, пораженный тем, что только что произошло. Его убила однообразная безропотность и ужасающее единство пришедших сюда журналистов, которые после его речи, наполненной ошеломляющей его околесицей, встали и около пятнадцати минут стоя приветствовали нового диктатора. Не было вопросов, не было споров, были лишь жуткие по своей природе овации и восторженные улыбки. Впервые за последние несколько дней Александра охватила какая-то странная тревога. Впервые он ощутил полную неопределенность дальнейшего бытия, дальнейших действий.
Зал был пуст, лишь два живых блика наполняли его своим присутствием. Один был суетившийся с бумажками Языков, другой – странный плавный блик в конце зала. Александр присмотрелся. В конце зала сидела девушка. Положив ногу на ногу, она с некоторой иронией смотрела в глаза диктатору.
- Вы что-то хотели спросить? – обрадовано спросил Александр.
- Нет, я только хотела посмотреть.
- На что?
- На то, как выглядят новоиспеченные фюреры, – ответила девушка и, резко вскочив, направилась к двери.
Александр, задевая бортами плаща о стулья, рванулся наперерез и преградил ей дорогу. Когда она приблизилась Александр смог лучше рассмотреть ее. Девушка была красива, но какой–то странной детской красотой. Огромная русая коса спадала на ее бюст, хотя говорить, что это был женский бюст, было бы преувеличением, его формы были полностью скрыты под толстым слоем свитера. Маленький, чуть вздернутый носик как бы продолжал такой же небольшой, но чувственный рот. Единственное, что выделяло это молодое существо из огромной армии девушек до двадцати, это ее глаза. Они были большие, если не сказать огромные, они как бы вырывались из общей картины внешности, пронизывали человека на которого смотрят, взрослым и сурово насмешливым взглядом.
- Пропустите! – раздраженно сказало молодое существо.
- Почему вы не ушли вместе со всеми? – как бы не слыша реплику девушки, спросил Александр.
- Вас это не касается.
- А кого это может касаться, - Языкова?! Эй, Михаил, - обратился Александр к наблюдавшему за происходящим Языкова – это вероятно тебя.
- Нет, его это касается еще в меньшей степени, чем вас, – ответила девушка.
- Все-таки меня это в какой–то степени касается, если вы говорите, что его еще в меньшей.
- В какой–то, но не более! Вы сами не ведаете, что творите.
- Я!? Очень интересно, даже очень. Как же прикажете понимать это ваше замечание с претензией на исторические корни?
- Очень даже просто. То что вы пытаетесь натворить – обыкновенный фашизм, а как вы его называете, это уже не имеет значения.
- Девушка, я понимаю конечно, что ваша молодость дает вам право на некоторую категоричность в рассуждениях. Но вы не боитесь?
- Чего? Того, что те два зомби в пятнистой форме, – сказала девушка, указывая на двух солдат охраны, стоящих в коридоре – заломят мне руки и бросят в ваши подвалы.
- Браво! – театрально хлопая в ладоши и умиленно улыбаясь, произнес Александр. – Вы единственная свободная личность в этом зале! Именно такие люди, как вы, нужны нашему новому государству. Кто вы по профессии – писатель, журналист? В общем, не важно. Хотите, я сделаю вас министром пропаганды?
- Нет, спасибо. Я не хочу работать у «халифа на час», – язвительно кинула девушка и пригнувшись проскользнула в дверной проем.
- Скажите, хоть как вас зовут?
- Люба – крикнула девушка, удаляясь по коридору.
- Как это тебе – «Люба»! – обратился Александр к подошедшему Языкову.
- Ничего, особенно попка и ножки, – наигранно, цинично ответил он.
- Пошляк ты Языков, ничего не понимаешь.
- Да ты не волнуйся – сказал Языков как-то по доброму взглянув в глаза Александру. – Я понимаю, я все понимаю.
В это время в зал с телефоном спутниковой связи ворвался запыхавшийся Дрынзгов.
- Товарищ … м- м- м … господин Марс, вас по телефону президент спрашивает.
- Какой президент?
- Как какой?! Наш!
- И какой же у вас президент?
- Нет, – замешался министр обороны, – я … это … имел в виду, их президент.
Александр приложил трубку к уху поудобнее устраиваясь в кресле первого ряда.
- Алло, великий диктатор Марс слушает.
- Здравствуйте, - послышалось в трубке – это вас президент Борис Леонидович Всеобъемлющий беспокоит. Как у вас дела?
- Спасибо, хорошо. Отдыхаю сейчас после пресс-конференции. Погода только у нас неважная, то ветер, то дождь, а так ничего. А как у вас?
- А у нас ясно, солнышко выглянуло. Уборочную компанию опять-таки закончили, так в принципе все. А вам случайно диктаторствовать не надоело?
- Да нет, Борис Леонидович, не надоело. Я раньше вот не понимал, почему вы так хотели остаться на второй срок. А теперь очень даже понимаю. Уж больно дело это, власть, завлекательная. Я, можно сказать, заново народился.
- Слушай, хватит дурочку ломать – товарищ Александр Котов! Как видишь, мы достаточно информированы. А я, лично, тебе предлагаю немедленно сдать оружие, имеющееся у вас в арсенале и без лишнего кровопролития сдаться. В этом случае я гарантирую тебе жизнь. В противном случае, сейчас к городу подходят пять батальонов солдат и три танковых корпуса, им отдан приказ уничтожить вас и предателей, к вам примкнувших. Это мои условия.
- Теперь слушайте меня, - обратился к президенту Александр, - я постараюсь также продемонстрировать свою информированность. Вам должно быть известно, что неподалеку от нашего города находиться ракетная база с размещенными в ней ракетами среднего радиуса действия. Теперь следите внимательно – «СТ 2432 – 254 – 457» – вам знакомы эти циферки?
- Вы не посмеете! - послышалось на другом конце трубки.
- Правильно, значит знакомы. Это коды ваших, вернее теперь, наших ракет. И если хоть один ваш солдат перейдет границу суверенного государства ФИЛИН, то мне, как патологическому психу и маньяку ничего не останется, кроме как развязать третью мировую войну.
- Хорошо, - после некоторой паузы, упавшим голосом промолвил Всеобъемлющий. - Я сейчас дам приказ об отводе войск.
- Прекрасно, но это еще не все. Дабы не случилось непоправимое, вы обязаны признать наше суверенное государство и ходатайствовать о приеме его в ООН. На раздумье вам даю ровно двадцать четыре часа – все. – Александр, резко встав, двинулся по направлению к своему кабинету.
Глава 7
Прошло несколько дней. Город продолжал жить своей осенней жизнью. Политические события, происходящие в нем, никак не влияли на несознательную природу. Деревья демонстративно сбрасывали пожелтевшие листья. Птицы продолжали свое паническое бегство от холодов на юг. Люди же, отличающиеся от природы особой, свойственной только им сознательностью, как всегда, воодушевившись, приняли новые реалии. Тем не менее, правая рука великого диктатора, Михаил Языков, был сосредоточен совсем на других проблемах. Сидя в своем кабинете в здании мэрии, он работал. Нет, он не прорабатывал новые указы великого диктатора, не составлял списки репрессируемых и награждаемых – он писал рассказы, да, да, обыкновенные маленькие юмористические рассказы. Этим ремеслом он занимался уже около десяти лет, и небезуспешно, во всяком случае, когда он читал рассказы своим друзьям, они все как один начинали задыхаться от смеха, падали на пол и дрыгали ногами. Поэтому он был всегда желанным гостем в любой компании, становился ее смеющейся душой. Дело свое он любил и занимался им с большим удовольствием. Все же остальное, будь то работа в «Деловом кроте», либо на посту «правой руки», Языков считал хобби.
Михаил закончил свое очередное творение. Поставил точку. Закурил. Очень хотелось травы, но травы у него не было и, дабы немного развеять грусть и отвлечься, он включил телевизор. По телевизору шли городские новости. Дикторша была молодая и, вероятно, неопытная в дикторском искусстве, поэтому поминутно сбивалась, подглядывая в какие- то бумажки.
- Вчера, - объявила ведущая, - двигающаяся к городу военизированная колонна неожиданно повернула и продолжила свое движение на сей раз к местам своей постоянной дислокации. Сегодня в городе состоялись столкновения между союзом городской интеллигенции и партией чернорубашечников. Обе группировки встретились случайно на пересечении улиц Мира и Любви. Завязалась драка, есть жертвы с обеих сторон. Примечателен тот факт, что обе демонстрации были организованы в поддержку нового правительства и шли под одними лозунгами.
Вдруг девушка замялась и, отклонившись куда-то в сторону, взяла какие-то бумаги.
– Тут к нам в студию пришло еще одно срочное сообщение, - продолжила она более беспокойным тоном. – Сегодня роковая случайность вырвала из наших рядов видного деятеля партии культурных фашистов Михаила Языкова. Вся наша молодая страна скорбит по этой безвременно постигшей ее утрате. А теперь о погоде…
Языков с открытым ртом сидел в кресле, тупо глядя в голубую гладь телевизионного экрана. Все, что ему пришло в данный момент в голову, это то, что если бы он стоял, то ему сей час было бы самое время упасть. В это время дверь открылась, и в комнату вошел странный человек чуть выше среднего роста с длинной бородой и непропорционально огромными глазами, несколько даже выпирающими из орбит и слабо гармонирующими со спокойным лицом обладателя.
- Здравствуйте, Михаил, - непринужденно сказал он, медленно приближаясь к Языкову.
- Мы знакомы?
- Разумеется. Как вам новости, интересные, не правда ли?
- Идиотизм, - поднявшись с кресла сказал Михаил. – Я пока еще живой.
- Так это пока, Языков, только пока.
- Это что значит «пока»?
- То и значит, – сказал странный человек, облокотившись о телевизор, бросая в сторону Михаила взгляды, смысла которых не понял бы даже самый искушенный физиогном. – Дело в том, что все идеологии всеохватывающего типа, как вы понимаете, изначально имеют мистические корни. Коммунизм, например, взял на вооружение идеи христианства – все эти мечты о всеобщем равенстве и счастье, в свою очередь, фашизм есть не что иное, как гипертрофированная форма язычества. Объединение людей в один пучок во имя общей идеи! Языческие пляски вокруг костра цивилизации! Что может быть величественнее и грандиознее красоты строя цивилизованных гуннов с языческими символами на знаменах, колоннами, пересекающими страны и континенты, ассенизаторы, приводящие этот мир в порядок – новый порядок. Что может быть величественнее, грандиознее и красивее, чем усовершенствованная языческая идея, возведенная в ранг государственной политики! И как всякому язычеству, этой идее необходимы жертвоприношения, агнец для заклания, первая кровь, если можно так выразиться, для включения исконных языческих механизмов, покоящихся в подсознании каждой личности, в целом приводящих в движение массы. Тем более, что эта первая кровь принадлежит человеку, в свое время стащившего живого бога с карниза крыши девятиэтажного дома.
- Я не могу понять точно, что вы хотите, но я думаю, в любом случае, по имеющимся у вас вопросам вам лучше обратиться к господину Марсу.
- А зачем нам Марс, я думаю, мы и так, вдвоем все уладим, - сказал человек театральным тоном и ладонью правой руки провел по лбу Михаила. Языков, как-то странно вздрогнув, повернулся к раскрытому окну, влез на подоконник и вывалился наружу. Через несколько секунд где-то внизу послышался глухой хлопок, и все стихло. Комната была пуста, лишь недокуренная сигарета в пепельнице и работающий телевизор говорили о том, что в комнате еще недавно кто-то был.