Под Новый Год выглядываю в предпраздничных толпах супружеские пары с непреподъёмными сумками. Любуюсь. Эти вот местные. Он в обеих руках несёт что-то тяжёлое. Видать, закрутки всякие, соленья-варенья в трёхлитровых банках, перчики какие-нибудь острые маринованные. А грибочки могут быть? Могут! Грузди ломтястые или опята вёрткие, но не исключено, что сопливые маслята или рыжики-чертенята. У неё - небольшая сумочка со шматком солёного сала с чесночком, жареной рыбой, сушёными грибами. Несут, несу-у-ут доченьке или сыночику гостинцев - не хрен шпроты с сервелатом трескать, оливки-х..ивки там всякие, по-русски сказать.
А эти только приехали, вон и чемодан, обвязанный шпагатом. А и то - расстегнётся невзначай, да и вывалятся-то яблочки душистые, одно к одному, своими руками пестованные при сохранении (до майских лежат в погребе яблочки), прямо на снег, под ноги чужим людям. А с морозца сейчас - эх, как бы куснуть-то румяное да сочное! Полный рот сока да хрустящей мякоти, ароматной сласти летней - одного хруста на пять рублей! Рот сразу на сторону поведёт от неожиданности - сто лет не совали ему такого лакомства. Подойдёшь к супругам поближе и принюхиваешься. Бочковым огуречным рассолом тянет из сумок, а отсюда виноградом сушёным, а отсюда копчёностью какой-то - то ли рыбой, то ли салом. А может, и тем, и другим. А у мужика глазки уже поволокло. Видать, хряпнул самогоночки-то под неусыпным оком половины. Гляди, не гляди, а только ведь не углядишь, как ни старайся. Хоть глаза в глаза смотри. Человек ведь моргает время от времени. Она глазом - морг, а он уже "у-у-у" и огурчиком хрумкает, хорошо пошла. Да и может, сама она ему поднесла стопочку на вокзале - что я тут придумываю - мороз-то ныне знатный! А так никогда не заболеешь. И уже представляешь, как они сейчас к детям своим нагрянут, внучкам гостинчиков надают. Оживится худосочная городская квартира, задышит полной грудью, засверкает чистыми окнами и хрусталём, доставаемым из серванта.
А эти что-то ругаются. С чего бы? А-а-а, догадался! Пошли жена с мужем с утра в гаражный погреб, как ночью договаривались в постели да планы на день строили. Чтобы ничего не забыть, чтобы время зря не терять драгоценное, предпраздничное. Пошли самые первые, по пороше, в темноте ещё. Открыли подвал, мужик в погреб полез. В погребе все полки припасами заставлены, в отгороженной яме картошка лежит, на стенах пучки чеснока и укропа висят. Первым делом он крышку бочки снял, разворошил лопатные листья хрена и помидорчик солёный закусил «фс-с-с». Жена сверху наблюдает.
- Как помидоры-то? Не заплеснели?
- Не заплеснели, попробуй, – протягивает её надкусанный свой, а сам уже из другой бочки огурчик пробует.
- Хватит йисть, банки давай.
Мужик вытер руку об колготки, набитые луком, и стал подавать наверх маринады, компоты, лечо. Горлодёр не забыть бы, горлодёра на Новый Год много надо. Жена принимает, рядом с собой ставит и командует, свесившись вниз (как не упадёт – прям вся уже в погребе?), что ещё взять.
- Мож, хватит? Не унесём, смотри, - предупреждает муж.
- Унесё-о-м, - отвечает сама уверенность. И это правда!
Когда полпогреба вытащено наружу, муж выталкивает пробку жены из проёма и вылезает сам.
- Эх, ни … себе, ты что сдурела? Мы как их понесём? Я тебе что говорил – хватит!
- Ну, как же баклажанчиков-то не взять? А перчиков, а икры?… - Начинаются перечисления.
- Помидоров зачем три банки?
- Ну, как же – эти в маринаде, эти в томате, эти в яблочном соку…
Здесь я оставляю супругов, потому что тут начинаются всякие фантазии, в чём ещё могут находиться помидоры, где их можно в будущем видеть, куда они могут пойти вместе с хозяйкой, а вслед и хозяином. Я встречаю их вновь после второго рейса в подвал, ещё более сердитых и недовольных друг другом. Дай бог, помирятся перед гостями. Но вполне может быть, что муж до самых курантов будет подначивать супругу, как она хотела весь погреб унести. А у неё один ответ, а вернее, вопрос: «Что, опять хряпнул?!» Разнесли все достанное по детям, себе чуть оставили. Да и не только себе – завтра дети с внуками в гости придут, уже в новом году. Традиция...