Встреча с друзьями – всегда событие знаменательное и радостное, тем более, когда эти друзья твои бывшие товарищи по службе, братья по крови. Начали мы свое плановое увеселительное мероприятие с прогулки по московскому зоопарку… Какая-то наглая зебра выпила у нас целую бутылку пива. Сумасшедшие обезьяны бегали по своей вонючей клетке и воровато визжали друг на друга. Хорьки гоняли по всей клетки крыс, а рыжий суслик издавал такие истошные вопли, что мне сразу захотелось его пристрелить.
Надоело!
И мы пошли купаться на карьер… ух холодная же была вода.
Денис уплыл далеко далеко, а Толян, который даже трезвый не умел плавать, остался рядом со мной. Мы барахтались вдоль берега. И уже через десять секунд купания Толян благополучно пошел ко дну. Я конечно же его спас… или он меня. Впрочем, не важно, медаль за спасение утопающих получил другой мужик. Хотя, потом в городе мы нашли глубокий фонтан, и все выяснили – плавать умели все, а прохожие даже показывали на нас пальцем. Повалявшись на траве и отдохнув, мы двинулись дальше.
В летнем кафе заказали гуся и литр водки. Но гусей не было, принесли какой-то гадкий шашлык, и мы его скормили местному, облезлому коту-разводиле, даже удивлялись его прожорливости, а бывалый котяра неистово пхал в свою пасть все что давали. А вот на водку, хоть она и была еще поганей, мы набросились сами… как голодные собаки на кость.
Взяли по пиву. Затем шумно и пьяно боролись с зеленым змеем, погружались в темные истории былого фронтового удальства: предварительно выгуляв на минных полях, хлебом, солью и яростным минометным обстрелом встречали вражескую жилистую гидру на Ирбене, драли жирных сестер милосердия на сеновалах словно проворных хорьков в первобытных лесах Курляндии, гноили бешенных советских ведьм в сырых подвалах НКВД, зорко охраняли секретную шахту с таким же секретным президентским танком, сиживали за одним столом с начальником штаба удмурской контрразведки, маршировали вместе с атаманом донской лейб-гвардии в дыму казачьих колонн, ведали тайной канцелярией флота вице-адмирала Эссена, с дымом, треском и ужасной копотью пробирались сквозь броневые палубы неистребимого эсминца “Магдебург”, и даже когда немаки разбивали снарядами береговые батареи Даго, и делали падаль из отважных балтийских водолазов, мы снова ложились в грязные окопы и бодро атаковали, а наши враги, превращаясь в жалкие ничтожества, жалобно кричали, умоляя нас о пощаде, а быстрая смерть казалась им сказкой, которую они сами и придумали.
И победа была близка, но вдруг Толян пал... смертью храбрых, так и не дождавшись капитуляции змея.
Он заснул, а нас с Денисом мотало из стороны в сторону. Но мы мужались и дрожащими руками продолжали стоять за честь великой России. Даже наш трофейный кот, ложился костьми, давился, но жрал последний кусок шашлыка.
И как всегда, нам достались лишь кровь, слезы и лавры – менеджер кафе, очевидно осатанев от фронтовых убытков, “мягко” попросил нас покинуть данное заведение. В наших глазах он выглядел врагом народа. Мы немедленно приговорили его к расстрелу, провозгласили последний тост за Родину, и тут то и началось самое интересное…
Толян проснулся, и куда-то деловито направился... Вдруг все кафе оказалось в дымном едком чаду и сконфуженные, от удушья, люди визжа, как дикие обезьяны в московском зоопарке, стали спасаться бегством. Только один Толян, со своей козырной, мерзкой ухмылкой и трогательным спокойствием, которое и олицетворяет его стойкий характер настоящего офицера, стоял и гордо отливал на горящие угли местного шашлычного мангала. От такой сцены мне даже немного поплохело, но я все равно успел заметить, как злодей – менеджер натравливал на нас своих черномазых псов, неизвестной породы и национальности.
Толяна мы обезвредили, взяли под руки и направились к остановке. А проклятые хачи-шашлычники стали нас преследовать.
Толян развернулся и ровным тоном попросил оставить нас в покое:
- Пошли на х.., чурки!
Но злые шашлыки его не послушались. Словно стая голодных псов они окружили нас и нанесли несколько оскорбительных замечаний:
- Вах, вах, шашлык…
Я не мог потерпеть такой наглости и выразил им свое презрение:
- Коли в говне родились, так сами и жрите свое поросячье пойло, а на земле, за которую наши прадеды, деды и отцы воевали, рты свои поганые не разевайте… пока не убил нах…
Тщетно пытаясь осознать свое ничтожество, шашлыководы сказочно неестественно вытянули свои черные крысиные морды. Их олигофреническая нерешительность раздражала меня все больше и больше.
Подошел трамвай, и мы начали в него садиться.
Но один из этих убогих, пахнущих дворовой псиной, хачей, все равно продолжал меня искушать: “****ануть бы… прям в тупое бы…”. И в тот момент, когда закрывались двери трамвая, я не выдержал. ****анул!!! Да так, что сам чуть не упал.
Трамвай тронулся с места… Толян спокойно засыпал в кресле, мы с Денисом, пританцовывая, восторженно ликовали бессилием своих черномазых жертв.
И я был бы счастлив, если б эта история закончилась именно на этом месте.
Но, к моему сожалению… Случилось страшное… а точнее, самое страшное, что могло случиться на тот момент – трамвай остановился и открыл все двери. Теоретически этого не должно было быть, но… это произошло. Наш трамвай словно попал в самый центр ада.
Мною ****анутый хач, освирепев от боевой ярости и неистово расталкивая своих свиных собратьев, уже ломился в дверь. С учетом выпитого нами спиртного, силы наших врагов усемирялись, поэтому, если не брать в счет Толяна, к тому времени сладко уснувшего, на каждого приходилось примерно по 28 хачей. Но, не смотря на все это, мы достойно приняли бой и мужественно бились в трамвае… за Родину!
Руки, ноги, бошки, случаные пассажиры, кондуктора все смешалось в этом убийственном клубке свежей крови…
Прошло 5 минут.
- Тудух – тудух. – отстукивали колеса трамвая.
Я сидел на кресле, свесив голову на пол. Динис валялся где-то рядом. Только один Толян – основной виновник всего “бала–маскарада”, сложив ладошки лодочкой, приспокойненько спал на своем кресле.
Утром я собрался и пошел на службу. Черные, блестящие ботиночки, аккуратно выглаженная форма, блестящая медная бляха, благородная гладь чисто выбритого личика и омерзительный фингал едко печеночного цвета под левым глазом: Здравие желаю товарищ лейтенант!