Бархатная августовская ночь чуть влажным одеялом своих теней наконец-то укрыла город. После бескконечных белых ночей, превращающих более двух месяцев лета в один непрерывный день, такая ночь казалась благословением.
Сергей был из тех людей, кто очень уставал от всех этих природных спецэффектов, что были присущи северным широтам, хотя он в Питере родился, вырос и должен бы - по уму - любить белые платья, ночи с разводными мостами и ангелами на крышах - все вместе.
Но видимо три года, проведённые на службе, у берегов Баренцева моря, окончательно расстроили любое, сколько-нибудь положительное восприятие белого.
Выпускной же, из-за которого обычно у нормального ленинградца нежность к бледным сумеркам остаётся навсегда, вспоминался с трудом - а всего-то одна дюжина лет прошла.
Лена Бичарова, его школьная любовь, давно была замужем и говорят сильно растолстела - он так ни разу больше и не видел её с тех пор как ушёл на службу... но вот память о каком-никаком, но первом предательстве - она выскочила замуж сразу, через три месяца после его призыва - память осталась...
Нет. Не поэтому ему не нравилось белое...
Да и всё было так давно...
И одинаково не любил он полярную ночь с её вечной тьмой и снежным безобразием. Часто думал, глядя на телеведущих, вытянувших счастливый билет и приглашающих его посетить жаркие тропики: «отчего бы и у нас не всё как у людей - полсуток день, полсуток ночь, красота и порядок».
А так - летом он скучал по тёмной ночи, а зимой, соответственно, по светлому дню.
Испытывал практически непрерывный дискомфорт, нарушаемый лишь вот в такие периоды межсезонья, из каковых самым привлекательным остаётся август - переход же зимы к лету в Питере со времён Пушкина не изменился и никаких положительных эмоций не вызывал.
Сегодня...
Ночь как будто извинялась перед жителями города за несовершенство природы - благоухала, наполненная ароматами, вызывала восхищение, давала ощущение счастья.
Прекрасная ночь.
Светила полная зеленоватая луна, тени от чёрных листьев, шевелясь, ложились на дома и асфальт, изменяя до неузнаваемости привычные контуры.
Было трудно остаться равнодушным к завораживающему волшебству этой ночи, противостоять очарованию и не поддаться хотя бы лёгкому страху от её необычности.
Сергей шёл, стараясь идти бесшумно, чтобы его шаги не нарушили тишину и не заглушили еле слышного шороха листьев и редких, на грани восприятия, ночных звуков. Он вслушивался в них, стараясь понять этот едва уловимый и таинственный язык, на котором ночь перешёптывается с землёй и со своими обитателями. Нервы слегка щекотало и мысли сами собой ушли в те тайные области, где охотились волки, вампиры и оборотни. Он остановился, вытянул шею, задрал к луне подбородок и издал легкомысленный, хотя может и вправду на что-то похожий вой. По его коже тут же побежали мурашки. Немного страха, немного холода, и некоторое - малость двинутое - удовольствие.
Сергей улыбнулся и пошагал дальше, наивно предаваясь мечтам о том, как вдруг- класс! - проявились бы сейчас под полной луной его тайные верфольфовские задатки, и как бы он превратился на этой тихой улочке в беспощадного такого волка-человека, и своим нечеловеческим уже горлом издал бы тогда такой звук, что кровь от него застыла б в жилах обывателя - свернулась бы вся к чёрту...
- Прикинь! - сказал он вслух сам себе, - было бы не хило, а?
- Прикинул, - ответил себе он сам.
Чтобы сократить расстояние до трамвайной остановки Сергею пришлось свернуть с улицы, на которой горел всего один целый - тусклый и не очень нужный в такую ночь - фонарь, на не очень широкую, но заметную, убитую сотнями ног, тропинку. Он шёл мимо высоких, крепких деревьев, прогулочным шагом, спокойно. Тропинка вела в нужном направлении, хотя и забирала немного в сторону, к одиночно стоявшему трёхэтажному дому.
Что-то в нём показалось Сергею необычным, и он, не очень отдавая себе отчёт в действиях, свернул с тропинки, подошёл к нему ближе, чтобы разглядеть.
Дом выглядел брошенным.
Деревянный и чернее чёрного в лунном свете, не светился он ни одним окном, и ни каким признаком не выдавал, что в нём ещё могли жить люди. Напротив - из открытой парадной пахнуло вдруг такой затхлой сыростью и... как Сергею показалось, холодом - что предположение о покинутости и запустении этого жилища, похоже, уже не требовало дальнейших доказательств.
«Жилые дома так не пахнут», - решил Серёга, передёрнув плечами. Но не отодвинулся, а встал прямо напротив дверного проёма, вглядываясь в его черноту.
Зачем? Что он тут потерял?
Опасаясь, что из темноты что-нибудь выскочит, сделал таки шаг в сторону.
Всё вокруг дышало покоем и миром, радовалось теплу и красоте, но Сергею вдруг понадобился этот заброшенный дом - живописность ли, мрачная ли его красота или именно образ опустевшего жилища, какая-нибудь романтика одиночества - что привлекательного нашёл он в этом старом здании?..
Может потому, что в свои тридцать лет он обладал довольно живым воображением, плюс не мог заставить себя вспомнить, что делают нормальные люди, когда не ищут приключений, а ещё и имел нюх на разного рода нестандартные ситуации и необычные события, от которых ловил кайф - жизнь его однообразием не отличалась. События, происшедшие с ним за последние годы, лихо перечеркнули всю предыдущую жизнь. Уже давно все забыли, что был он когда-то общительным и жизнерадостным, незлобивым мальчиком, которого хвалили взрослые, но зато игнорировали женщины...
Теперь всё по-другому.
И новым к себе отношением - особенно знавших его с детства людей и большей частью теперь избегавших встреч с ним - он был обязан своей неизвестно откуда взявшейся способности не пропускать ни одной сколько-нибудь заметной неприятности...
Любые кульбиты ради свежего адреналина! Закажите неразбавленный мордобой! Всем ****ец - наше кредо! Иди на *** - не устаревающий девиз!
...но почему-то из-за дверей так ничего и не выскочило...
- Ну, ничего - так ничего, - пробурчал Сергей, позволив, пусть на мгновение, но проявиться своему благоразумию - той части натуры, что очень редко в последнее время извлекалась из потаённых глубин наружу, а потому особенной - критически - ценной... для самых что ни на есть выдающихся, нерядовых ситуаций.
Он совсем уже, было, развернулся и пошёл прочь - дальше, по лунной дорожке, вдоль - как в спину вдруг выстрелом ударил телефонный звонок.
Серёгу так и рвануло - вверх и в сторону... с испуга.
Но он сумел как-то справиться со своим телом, неожиданно сбитым с координат, и обернулся. Уставился опять на дом и ещё несколько долгих мгновений не мог решить, что ему предпринять - бежать прочь, ложиться на землю или перевести дух и успокоиться. Но со следующим звонком пришло понимание и осмысление. Телефон.
Сергей шёпотом матерно выругался, потом через паузу, уже погромче, сказал:
- Суки... понаставили кругом механизмов... людей пугают. Суки...
Он харкнул в сторону и пошёл. Медленно, позёвывая и гадая, снимет кто-нибудь в этой графской развалине трубку или же нет там никого.
Одинокие в ночной тиши телефонные трели звучали невероятно громко... и чрезмерно, просто не по-человечески, требовательно. С каждым новым звонком всё сильнее разрушая ночное таинственное великолепие и очарование, почти начисто стирая, убивая и смешивая с техногенной реальностью пугливую полнолунную сказку...
Сергей остановился, раздражённо оглянувшись на дом:
«Ну, что, суки... снимет кто-нибудь трубку?»
Тут в голову пришла мысль - идея, несколько примирявшая недопревратившегося оборотня, обломившегося в самом начале, с электронными аппаратами, созданными передавать на расстояние голос - а что, если это полтергейст («Наконец-то! Уя!»), и этот звонок или даже целый телефонный аппарат вот так вот вывалился из подпространства («***к! и что делать?»)...
«Да. Когда меня выписали из дурдома, мне просто недостало воображения вернуться в него обратно - но может теперь уже можно, всё в порядке?»
Часть мозга ещё сомневалась, но Сергей уже шёл в дом, вытянув из предосторожности, вперёд обе руки - опять из всех жизненных позиций и призваний, в который уже раз, была выбрана самая опасная, самая ответственная, но при удаче и сохранении живота, самая вознаграждаемая доля и работа - дорога авантюриста-исследователя, натуралиста-рукопашника... В этом и виделся вообще весь смысл - и оставшейся жизни, и предназначений, и шансов.
«И как не надоест Вам, парни из параллельного, слушать длинные гудки?»
Полтергейст.
Параллельные миры, инопланетяне, оборотни - кто позволяет себе верить в подобную чушь?
И кто позволит себе потрогать её руками?
Сергей вошёл в дом, пару-тройку шагов сделал вслепую, потом немного прозрел - вроде проявились какие-то детали, но идентифицировать их было ещё невозможно. Света, проникающего через дверной проём, было не достаточно. Пахло уныло, хотя и не мочой.
Наконец Сергей привык к темноте настолько, что сумел различить перед собой лестницу, ведущую наверх, а слева под ней приоткрытую на четверть дверь. Телефонные звонки не прекращались и, похоже, доносились именно оттуда. Безо всяких сомнений.
Туда.
За дверью оказалась средних размеров комната с огромным, по питерским меркам, окном - в полстены. Достаточно освещённая, по сравнению с тёмной парадной.
До сих пор по башке не съездили - вперёд. Телефон давно уже должен был замолчать, ведь звонок от силы с минуту поддерживается. Но, тем не менее, он всё трезвонил и трезвонил, гипнотизируя и притягивая. Приманка? Пусть. Сергей был готов прямо сейчас встретиться с какой-нибудь неприятностью - пусть даже с кровососущей и плотоядной.
Из брезгливости не прикоснувшись к приоткрытой двери, Сергей просочился в комнату, где живописно выделялись на фоне звонкой пустоты - на длинных ножках стол и покосившийся шкаф. На столе разрывался от трелей довольно убогого вида дисковый телефонный агрегат.
- Ну, ладно...
Сергей потрогал аппарат, постучал по нему пальцами. Взял трубку. Сказал довольно нагло:
- Алло...
В трубке зашуршало.
Сергей кашлянул и опять, громче, но уже с интонацией терпения, повторил:
- Алло...
Шуршать вдруг перестало, а на другом конце провода тоже кто-то кашлянул.
- Э! - обрадовался Серёга, - алло-алло! говорите! не слышно вас! эй!..
Длинные гудки - очень неприятный ответ. Именно его Сергей и услышал.
- Суки, - сказал он с сожалением.
Вдруг в окно что-то ударило. Сергей посмотрел. Сначала не понял - птица что ли? Потом вгляделся - перепончатые крылья, остренькие ушки - большего и не надо...
- Ого!
Летучая мышь?
отвратительное, инфекционное создание - и что она делает? Раз ударившись о стекло, паскуда тут же врезалась в него снова.
Может испортились локаторы? Сергей думал о технической стороне явления, даже не задавшись вопросом об ареалах обитания - то, что эти твари в Питере не водятся, не пришло в голову.
Тут же из-за спины, с лестницы, раздалось шуршание - громкое и неестественное. Сергей оглянулся - для принятия решения хватило доли секунды - подскочил к двери, захлопнул её, навалился спиной.
- У-у-у! - издал он совиное гуканье, тряся нервно ногой и с оживлением оглядывая комнату на предмет оружия.
Воспринималось ли всерьёз происходящее?
Вряд ли.
Но разворачивающиеся события протекали в настолько ожидаемом режиме, что просто не могли им игнорироваться.
Шуршание за дверью приблизилось и остановилось, кажется, как раз против двери. Не допуская мысли, что у нечистой силы в принципе может быть какое-то огнестрельное устройство, Сергей всё же почувствовал себя очень незащищённо. Что толку подпирать беззащитной спиной хрупкую наборную - фактически картонную - дверь?
Захотелось гарантий.
А таковых никто не давал...
Мышь всё ещё расшибалась об окно.
На расстоянии вытянутой руки нашёлся прислонённый к стене, полуразвалившийся стул.
Сергей прицелился им в мышь, дико хмыкнул и, отступив от двери, бросил. Стекло разлетелось с оглушительным звоном. Но тут-то и предстояло самое интересное - он открыл дверь, рявкнул в темноту угрожающе, хотел выскочить наружу. Но, увидев перед собой что-то светлое, объёмистое и непонятное, передумал, деморализовано захлопнул дверь, отскочил... практически не задержавшись, полез через стол к выбитому окну.
Хватит. Бежать. Хватит.
эпилог.
Стоя на трамвайной остановке, на изрядном расстоянии от тёмного дома с телефоном, Сергей был готов согласиться и выздороветь - пора дружить с головой, пора.
«Как меня родители терпят?»
Подъехал трамвай.
Сергей направился во второй вагон, который оказался совершенно пустым.
- Одному-то не страшно?
Поднялся по ступеням.
- Может, подвезёшь?.. У меня, правда, проездного нет... но тебе же всё равно по пути?
Трамвай безразлично согласился, закрыв за ним двери.
Сергей выбрал себе место в самой корме, закинул ногу на ногу.
- А может, я покурю у тебя здесь?..
В ответ вагон дёрнулся и очень неодобрительно задребезжал.
Сергей усмехнулся:
- Я пошутил. Расслабься.
На следующей остановке вошли двое.