Какой ты жадный: ни цветочка от тебя, ни полцветочка, даже полстакана вина тебе жалко, потому что для меня. Сглатываешь слюну, чтобы не делиться ею, когда меня целуешь, целуешь рывками, потому что жалко губ; жалко делиться со мной мыслями и эмоциями. Это жадность сделала из тебя то, что ты есть, фальсификатор суперчувств сразу к двум женщинам – все от жадности… Тоже мне, демон-искуситель на низменном, крайне эстетизированном уровне девственно-действенной, по-женски мужественной, по-мужски сентиментальной чувствительности губ и грезящих мозгов. О чем грезы? О руках-ногах или затраханных тобою мозгах?
Я одену все белое – у меня будет японский траур. А ты снова будешь жадничать и не прикрепишь к моей белой туфельке белую хризантему, и не выплюнешь из себя жадность, хотя так хочется плюнуть на мое белое платье. Разве нет?
Мне жарко, я не жадничаю и обильно орошаю платье своей солью. Она соленое, как мое нутро. Я – сплошная соль, и земля соленая, потому что вчера я на ней спала… Я нежадная, и море нежадное, мы с радостью обмениваемся с ним солью – тебе, мне, тебе, мне, – вот, как надо. Только ты не море, ты песок, - всю мою соль себе, себе, себе, а потом жалко выплюнуть или выплакать. На песке плохо спать, быстро стынет, и становится холодно. Песок забирает тепло у солнца, у теплых девочек, тащится, пока его греют попки, а потом бессовестно стынет и, нате, попки, грейтесь сами. И попки греются друг о дружку, о теплые животики теплых людей, которым не жалко…
Как сладко спать на теплой земле, тело в тело, когда своей спиной втискиваешься в его грудь, чтоб даже звук не пролетел между тел, когда его живот обхватывает мои ягодицы, а коленки спят в коленках. И не надо больше ничего – холодно никогда не будет. Ему не жалко тепла и соли. Мне тоже…
А он все-таки плюнул. Не на платье, не в лицо, не в душу. Плюнул и размазал. Засыпал песком. А я теперь сдвинуться не могу. Вернись, не оставляй меня здесь одну. Пойду за тобой - сгорю, сгину, вернусь туда, откуда пришла... Дорога назад, правда, всегда есть.
Вернись, поплюй, полей, посыпь, развей на четырех ветрах. Аминь.
Я смотрю тебе вслед. Прячу слезы в ладонях. Собираю, бросаю через плечо. Трижды. Не помогает.
Солнце золотит мое белое платье - видишь, я уже не в трауре. Гадаю на хризантеме - нет, не вернешься. Распускаю по ветру белые лепестки: "лети-лети лепесток, через запад на восток..." Не исполнится мое желание, не исполнится...
Вернись, вернись, обернись...
Он споткнулся. Обернулся - обернулся в соляной столб. В тот же миг.