Человек сидел на крыше стоящего, красного – от прожитой жизни – трамвая и орал. Орал громко, но невнятно. Звуки, исторгаемые из напряженной глотки, были видны невооруженным взглядом, но не слышны, ибо проспект шумел, грохотал, бибикал и громко слушал радио. Возле трамвая заинтересовано стояли основоположники толпы. Они всматривались в человека и пытались вслушаться. Основоположников было трое.
Первый был мужчина, когда-то имевший респектабельную руководящую внешность, которая на данный момент повествования была слегка покрыта пенсионной пылью.
Второй был вторая, то есть она, то есть тётка. Классическая тётка: тело похожее на организм, две сумки, один платок, безразмерная кофта, что-то ещё из одежды, стоптанные ещё в прошлом веке туфли, открытый рот и отсутствие отображения души в каждом глазе.
Третий был третьим. Образцово показательным третьим. Он родился третьим и стал профессиональным третьим, то есть двое ещё не встретились, ещё даже не подумали, а он уже знал где, ждал здесь и держал вечный стакан в твердотрясущейся руке. Третий был пытливым и от природы имел обостренный слух.
Поэтому, как это не странно звучит, третий первым процитировал крик человека: «Вокруг так много Коломбин, а он влюблён в Пьеро», - и привычно посмотрел на первого. Первый привычно промолчал с выражением лица. Мозги тётки, извините, черепная коробка тётки, получив информационный импульс, запустила старую заезженную грампластинку с песней «Вот до чего гады народ довели». Тётка умело исполнила композицию с руладами, притоптыванием, в различных тональностях и тембральных характерах. Первый внимательно выслушал народный фольклор, согласно кивнул и произнес: «Не надо обобщать! Попрошу, повторить. И не вас, женщина, а тебя, мужик, что этот там орёт…» «Да, какая разница!» – вклинилась тётка и ещё раз исполнила любимое произведение «Вот до чего и так далее» с пятой цифры, для себя на бис, ибо понимала, что формирующейся толпе надо первого и зрелище. Третий повторил фразу, выкладывая каждую букву из своего редкозубого рта по отдельности: «Вокруг так много Коломбин, а я, то есть он, влюблён в Пьеро. Точка».
После необходимо достаточной паузы, изучив взглядом и поворотом головы уже сформированную толпу, первый произнес: «Товарищи! Коломбина, товарищи, на итальянском языке итальянцев, товарищи, называется Коломбина. Это, товарищи, традиционный персонаж, товарищи, итальянской комедии дель арте, товарищи. То есть я хочу сказать, товарищи, Коломбина это служанка, товарищи, участвующая в развитии интриги, товарищи». Первый был энциклопедически образованным первым, такое явление в многообразии народонаселения редко, но бывает. Тётка испуганно замолчала, проспект случайно тоже и первоисточник стал слышен окружающей действительности. Человек кричал: «…много Коломбин, а я влюблён в Пьеро! Вокруг так много…» и это услышала сплоченная толпа за короткое мгновение странной тишины. Третий хмыкнул и неожиданно внятно произнес: «И чё? Пьеро – традиционный персонаж французского народного театра. Появился в начале 17 века. И чё?» - и привычно прогнулся, ожидая ответа на два своих чё. У тётки сломалась пластинка, и она впервые в жизни почувствовала себя женщиной на приеме в иностранном посольстве.
Толпа по-тихому самораспустилась, второй смотрел на первого, первый смотрел в даль, тётка наслаждалась, человек орал, жизнь продолжалась…
Вдруг, к основоположникам подбежал местный мальчик и сказал: «Не обращайте внимания, он всегда кричит, когда трамваям не дают электричества, и они замирают, как пустые дома в покинутой деревне». Мальчик побежал дальше по своим детским делам. Основоположники разошлись во мнениях и в пространстве. А Человек сидел на крыше стоящего, красного - от прожитой жизни – трамвая и орал.
PS. Обидно, да? А что поделаешь?