Он подошел к началу склона и остановился. Красиво. Неглубокая зеленая котловина. Рощи. Сады. Озерцо в центре. На той стороне желтеют стены старой крепости. Там село. До темноты он как раз успеет. Хотя, чем больше селение тем труднее найти ночлег. Может быть, лучше вот эта деревенька, что сразу у подножия склона.
Он сел прямо на траву и, глядя вниз, задумался.
Три двора. Ну, можно сказать что пять. Хотя вот эти откровенно дачников. А эти три обычные.
Два двора оказались нормальными. Семьи. Много детей. А на третьем никого, кроме одинокой женщины он не заметил. Скорее всего, если спрашивать о ночи, то все равно пошлют к ней. А значит…
У первого по дороге дома на завалинке сидел старик и курил «Яву».
Человек подошел и поздоровался:
- Здравствуй, папаша!
- Здравствуй. А тебе чего надо?
- Ищу, где бы можно на ночь остановиться. Не подскажешь?
Старик внимательно посмотрел на него. Задумался. Наконец ответил:
- Разве что у Машки-вдовы. А то больше и не у кого. Иди к ней.
Он поблагодарил и пошел дальше. Указанный двор на первый взгляд ничем не отличался от прочих. Такой же небольшой дом, сложенные из местного известняка амбар и ворота на двор. Распахнутые. Только во дворе никого кроме женщины, загоняющей птицу на ночь в курятник не было.
- Простите! - воскликнул он и добавил, когда она повернулась к нему, - Здравствуйте! Я ищу, где можно было бы переночевать.
Она выпрямилась и критично осмотрела его:
- И чего ты умеешь, постоялец?
- Как чего? Пахать, косить, еб… - браво начал он, но смешался под ее насмешливо-ироничным взглядом, - в общем чего понадобится.
- Ты вот чего, - решила она, - там на заднем дворе козлы, пила и бревна. Напилишь, нарубишь… И поговорим.
В доме оказалось чисто и уютно. Надрывались за окном сверчки, руки гудели от работы а по всему телу разливалось необыкновенное тепло от чая. Она смотрела все с той же насмешкой, но уходить не хотелось. Да и с дровами еще работы и работы. Сейчас же хотелось не вставать со скрипящего стула, пить чашку за чашкой, и забыть про дорогу на завтра.
- Чего, постоялец, не ушел?
- Как видишь. Помочь решил.
Она критично осмотрела уже наколотые дрова и пожала плечами:
- Ну давай. Только сначала скотину бы помог выгнать.
Этим вечером за столом сиделось еще уютнее. Да и насмешливость хозяйки приуменьшилась. Когда поели, она убрала со стола, налила ему вторую чашку чая, а сама села напротив и положила подбородок на руки. Смотрела она долго и внимательно, почти не мигая. И когда он уже почти допил вдруг спросила:
- Через неделю сенокос. Поможешь?
На дворе надрывался сверчок. Громко тикали часы. В темноте дом казался еще меньше, но оттого уютней. Позади тяжелый день и теперь можно просто лежать и смотреть в темноту. Приятно было расслабить мышцы. Приятно очистить перед сном голову от мыслей. И приятно чувствовать тяжесть ее головы на груди.
- Ну что, пока не уходишь? - прошептала она.
Фраза неприятно резанула слух, нарушив гармонию сверчка и часов в уютной темноте. Он вздохнул. Но надо отвечать.
- Пока нет, - он помолчал и добавил, - пока не прогонишь.
Он заглянул под крышку и широко улыбнулся.
- Уже решила выкопать?
- Да, решила копнуть с краешку. Вроде нормально, а?
Он положил распаренные картофелины на тарелку, полил маслом, попробовал. И с наслаждением протянул:
- Хорош-шо-о!
Потом посмотрел на нее и не без гордости проговорил:
- Самостоятельная. Все сама. Хоть бы мне сказала.
- И скажу, - заявила она, разламывая ложкой картофелину пополам, - яблоки уже падают. Там в сарае пресс. Завтра посмотришь?
Они посмотрели в глаза друг другу и улыбнулись.
- Знаешь, - тихо сказала она, - у меня будет ребенок.
Он замер, не донеся вилку до рта.
- Точно?
- Конечно. Не ожидал?
- Нет, - он положил вилку, нахмурился, - О чем ты думала?
- Чем ты? - она вздернула брови и отправила в рот очередную ложку.
- О ребенке. Ты же не станешь рожать?!
- А ты что, этого не хочешь?!
Хлопнула дверь. Она положила ложку на стол и почувствовала на глазах слезы. Непрошеные. Нежеланные. Она всхлипывая принялась их размазывать по лицу, и нечаянно натолкнулась взглядом на его рюкзак. Тот так и стоял в углу за кроватью, где он оставил его, как пришел. И улыбнулась.
За спиной горели окна дома. Вокруг оглушительно скрипели сверчки. И не думалось. Остались только глухое раздражение и саднящее от крика горло. Надо уходить. Отсюда надо уходить.
Он стоял у калитки и смотрел на домик.
В свете заката домик казался еще меньше. Еще беззащитней. В курятнике шумели птицы. Ветер шелестел кроной яблонь за домом. Значит птицу она уже загнала. И теперь она… Она…
И он понял как соскучился за эти два дня. Но подойти все не решался.
В задумчивости так и не заметил, как отворилась створка ворот двора, как вышла она.
Она взмахнула бровями, нахмурилась и пошла на него.
- Ты извини, - прошептал он, - я…
- Ты… Ты… - она грозно подошла, но вдруг обняла его и тесно прижалась, только повторяла, - Ты… Ты…
Сидя наверху и рассматривая котловину в свете заходящего солнца, он покачал головой. Потом еще раз поглядел вниз. Красиво. Только надо идти. До села у желтой крепости еще идти и идти. А в большом селении не так-то просто найти ночлег.