У меня осталось всего четыре дня, чтобы что-то предпринять, но я решительно не знала, что. Я продолжала приходить к тебе, но была отчего-то как пьяная. Я больше не мучила тебя, я сама мучилась от разлуки с тобой.
Наверно, в этом была моя ошибка. Я стала раньше приходить, я хотела больше проводить с тобой времени, но видно, уже наскучила тебе. А я не могла рассказать тебе ничего, ты не вспомнил бы уже той встречи в ресторане после стольких лет.
Итак, я молчала, это молчание пьянило меня, я жила теперь только встречами, а ты недоумевал, что же это стало со мной. Так или иначе, но время истекло, а я так ничего и не придумала. На десятый день ты сказал, что должен уехать в Париж на две недели, но, вернувшись, обязательно разыщешь меня.
Я не верила ни одному твоему слову, но согласно кивала и отчаянно пыталась улыбнуться.
Мне так и не удалось этого сделать.
Через десять дней после твоего отъезда я вышла замуж за Aleka Diverge и стала m-me Diverge.
Наверное, пора рассказать тебе о моем муже. Это потрясающий человек, который знает меня всю, до последнего уголка, и все-таки любит больше всех на свете. Мы знакомы давно, почти с детства. Он всегда ухаживал за мной, помогал, если требовалась помощь, утешал, если меня покидал приглянувшийся кавалер. И все это время любил меня до беспамятства.
Он всегда был рядом, защищал от всего, что могло мне угрожать. Когда умерли мои родители, из всех родных остался только он. Он знал всех моих возлюбленных поименно, и если и испытывал к ним неприязнь, то тщательно скрывал это, пытаясь здраво рассуждать.
Только про тебя я ничего не рассказала, потому что как раз накануне нашей встречи у Казанского, он в третий раз сделал мне предложение; а спустя десять дней, сразу после твоего отъезда, я дала согласие.
Только попросила сделать все побыстрее.
Ты вернулся из Парижа, я знала это. Проходя мимо твоего дома, я видела в окнах свет. Но ты даже не пытался найти меня, твою сумасшедшую студентку с последнего курса.
За тот месяц, что тебя не было, я успела тысячу раз все передумать и решить, что я забываю тебя. У меня теперь был муж, и я надеялась, что жду от него ребенка. Именно от него, а не от тебя, мстительно думала я, в мыслях постоянно общаясь с тобой. Тебя нет больше в моей жизни, я не помню тебя. И пусть эти встречи были назначены небесами, - мне было все равно. Я сама хотела строить свою жизнь, поперек всех законов общества и небесных изъявлений.
Но, несмотря на то, что я забыла тебя и твое имя и твое лицо, - каждый раз, когда я проходила мимо твоего дома на набережной или мимо скамеек у Казанского, горло мое сжималось, а ногти оставляли на ладонях глубокие красные следы.
Когда, спустя месяц после твоего отъезда, я, наконец, увидела в твоих окнах свет, когда я поняла, что ты снова здесь, рядом со мной, в одном городе и гуляешь по тем же набережным, что и я… Вот тогда я снова сошла с ума, все снова смешалось у меня в голове и я металась по квартире, а потом по улицам. Я не знала, куда деть себя, все пути мои, даже когда я просто выходила в кафе на углу, приводили к твоим освещенным окнам.
Так продолжалось в течение пяти безумных дней. Видимо, по мне хорошо было видно, что что-то не так – что все не так! – потому что на шестой день Алек неожиданно увез меня в Венецию на неделю.
Эта неделя растянулась на полгода, я не хотела возвращаться. А спустя два месяца это стало просто невозможным, - я действительно ждала ребенка, и беременность моя была нелегкой, поэтому я могла бы и не выдержать многодневного путешествия назад.
Но на шестом месяце у меня произошел выкидыш, я сама была на грани смерти, и ребенок мой так и не увидел света. Алек… Я не знаю таких слов, чтобы описать его состояние в те дни. Как он мечтал о ребенке – о нашем ребенке! – как он любил его, еще у меня в животе. К тому же, он чуть не потерял и меня – единственного человека, которого любил даже больше ребенка.
Нашего ребенка…