Исторгнутый, как блевотина, городом,
Я снюсь сам себе унитазом.
Не пожелав себе искупленья
В виде тухлого мещанского быта,
Шатаюсь по улицам, замаранным рекламой,
Как чахоточный фонарь,
Сгущая вокруг себя средневековый мрак.
И, открывая себя кривым ножом,
Как банку консервов в кровавом соусе,
Я уйду в каменистую землю,
Огороженный деревянным забором,
Никем не потревоженный,
До следующей,
О, Будда,
Более счастливой жизни.