- Ты уверена, что она поехала домой? – в который раз спросил Иннокентий.
Голос его собеседницы звучал в телефонной трубке слабо, на фоне странного, утробного гула, и ему было очень трудно понять, что она ему говорит.
- Иннокентий Петрович, съемки прошли как обычно, и Таня сразу же села в машину и уехала домой, - в сотый раз повторила Белла.
- Ну, ладно, пока! – банкир бросил трубку, его рука потянулась за новой пачкой голландского табака.
«Думай, думай!» - он специально подстегивал себя, зная, что злость обостряет все чувства и помогает быстрее найти выход. Итак, Татьяна позавчера вечером была на показе мод, после этого за ней кто-то гнался. Она испугалась ехать домой и переночевала у Сергея.
Во-первых, надо выяснить, кто ее тогда преследовал. Почти наверняка те же самые люди и похитили ее. Она говорила про огромный джип, но не запомнила ни номера, ни марки машины. Какие есть зацепки? Надо узнать, что за показ мод был тем вечером, расспросить вахтера, швейцара, дежурного по автостоянке.
Джип врезался в стену, значит и там могли быть очевидцы. В конце концов можно попробовать поработать с автосервисом… Хотя нет, этих фирмочек слишком много, эту идею можно забыть.
«Ну все, хватить курить! Надо начинать действовать!» – Иннокентий пододвинул поближе телефон и начал набирать номер…
Татьяна проснулась, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Подушка под ней была все еще мокрая от слез. Огромная комната была наполнена мягким, вечерним сумраком, очертания предметов терялись в темноте, и от этого казалось, что она находится в фотостудии, где-то в родной Москве.
Девушка встала с кровати, пошла вдоль стены в поисках выключателя. Яркий электрический свет резанул по глазам, она зажмурилась, покачиваясь на месте, словно от удара.
«Что будем делать?» – Татьяна присела в кресло, пытаясь собраться с мыслями.
Браслет тускло поблескивал на ее запястье, и у нее вдруг возникла огромная надежда, что этот предмет ее выручит. Манекенщица быстро нашла самый маленький рубин и вдавила камень внутрь. Тонкая поперечная полоска над камнем слабо засветилась – экранчик на жидких кристаллах. На нем появилась надпись: «Searching…»
Потянулись томительные секунды ожидания.
Через полторы минуты браслет сообщил: «No or bad signal».
Этого следовало ожидать. К ее горлу вновь подступил комок жалости к себе. Нет, только не надо опять плакать. Все будет хорошо! Все будет хорошо!
Девушка несколько раз повторяла про себя эту фразу, пока слезы не отступили. Коротко вздохнув, она встала и начала внимательный осмотр своей роскошной тюремной камеры.
Вдоль левой стены от входа стояли диван, журнальный столик, торшер и кресла. Тяжелые шторы наполовину закрывали огромное окно, занимавшее почти всю внешнюю стену комнаты. Справа был телевизор, музыкальный центр, глубокая ниша спальни. Наконец, у самой входной двери – вход в туалет, совмещенный с ванной.
Татьяна вошла в ванную, окидывая взглядом кафельные стены. Там, где кончалась ванна, рядом с зеркальным шкафчиком, стена образовывала прямоугольный выступ. Туда уходили все трубы, и там же находилось окошко вентиляции. Внимательно осмотрев короб, фотомодель обнаружила зазор между фанерными панелями, облицованными плиткой. Поддеть бы чем-нибудь…
Девушка порылась в туалетном шкафчике, вывалила все барахло в умывальник. Ага, вот то что нужно! Небольшие ножницы возможно выдержат испытание на прочность.
Она вставила сразу оба конца в щель и начала расшатывать фанерные панели. Через некоторое время ей удалось просунуть пальцы в образовавшуюся щель, она с силой потянула край панели на себя, не обращая внимания на боль в пальцах. Наклеенная панель понемногу поддавалась, отходя в сторону и обнажая грязный туннель с наполовину ржавыми трубами.
«Изнанка роскоши» – хмыкнула про себя Татьяна. Она почувствовала прилив оптимизма.
Все! Передняя панель короба была полностью отодрана от стены. Широкая прямоугольная шахта уходила вниз, насколько хватало взгляда. Вверху тоннель неожиданно расширялся и трубы изгибались влево. Это был чердак, на котором располагались все коммуникации.
Манекенщица подлезла вплотную к трубам. Одна из них обжигала, теплоизоляция почти полностью облезла с нее.
Девушка сняла со стены зеркальный шкафчик, поставила его рядом с грязным зевом шахты. Лишь бы он выдержал ее вес.
Подобрав платье одной рукой, она встала на качающийся ящик, и, не обращая внимания на подозрительный треск под ногами, ухватилась свободной рукой за край потолка, который был одновременно полом чердака.
Татьяна тут же перебросила вторую руку и оттолкнулась от шкафчика, повиснув на обеих руках. Внизу раздался глухой звон разбившегося стекла.
Помогая себе ногами, отчаянно напрягая слабые мускулы, фотомодель подтягивалась вверх, пока ей не удалось зафиксировать положение тела, опершись на локти. Немного передохнув, она полностью выбралась на темный, пахнущий пылью чердак. Ее колени и локти саднили, но душа пела, чувствуя близкое освобождение.
Сейчас она отыщет окно и попробует спуститься вниз.
Внезапно ей пришло в голову, что распустив платье в веревку, она уже больше не сможет вернуть ему вид одежды, и, следовательно, ей придется убегать отсюда почти нагишом.
Перспектива…
Этот наглый помощник сказал ей, что они в Африке. Скорее всего так оно и есть. Что делать после того, как она выберется из этого дома-тюрьмы?
Татьяна поразмышляла. Если этот особняк построили для отдыха, то неподалеку могут быть и другие «дачи»… Лишь бы они оказались населены нормальными людьми. Сбежать из лап развратника, чтобы попасть в объятия другого сластолюбца? Нет уж, такая мысль ей сильно не понравилась.
Вообще то, ей лучше поспешить. Ее исчезновение могут обнаружить в любой момент, а следы в ванной явно укажут, где ее следует искать.
Фотомодель быстро пробежала по периметру чердака. В нескольких местах на улицу выходили овальные окна, а в одном месте даже небольшая дверь.
Понаблюдав за парком, она установила, что со стороны главных ворот он был хорошо освещен, оттуда доносился смех и музыка. Прямо противоположная сторона была совсем без фонарей, и оттуда не доносилось ни звука.
Татьяна стянула через голову платье. На ней остались только небольшие шелковые трусики черного цвета. Где же этот крючок?
Вот он!
Она разъединила хитроумный замочек и потянула за освободившийся конец, расплетая свою единственную одежду. Пластиковая бечевка быстро ложилась к ее ногам аккуратными петлями.
Она выбрала достаточно толстую трубу, уходившую сквозь пол куда-то вглубь дома и пошатала ее, проверяя на прочность. С узлом пришлось повозиться. Чудо-веревка никак не хотела закрепляться на трубе – петля легко скользила, как на удавке, и Татьяна боялась, что узлы просто не выдержат ее веса.
Наконец, ей удалось связать веревку в некое подобие морского узла, достаточно крепкого, как ей показалось.
Она еще раз выглянула вниз, в непроглядную темень ночного тропического парка. Никого. Можно начинать спускаться.
Сброшенная с чердака веревка упала мягким комком на кусты рододендрона.
Почти полностью обнаженная фотомодель перебросила ногу за чердачное окошко, крепко ухватилась обеими руками за веревку и начала скользить по ней вниз. Ее тело выделялось на фоне темной стены отчетливым светлым пятном, и если бы в этот момент кто-нибудь взглянул на дом с тыла, он несомненно заметил бы ее. К величайшему счастью, никого сейчас в саду не было.
Бечевка неприятно обжигала ладони. Стена была почти глухая, и только внизу, где-то на уровне второго этажа, дом был украшен небольшими декоративными балкончиками.
Как раз в тот момент, когда манекенщица поравнялась с одним из балкончиков, она вдруг почувствовала внезапное ослабление в натянутой ее весом веревке.
- У-у-у-х! – девушка стремительно пролетела оставшиеся три метра до земли и рухнула прямо в густой, цветущий кустарник. Сверху на нее свалилась развязавшаяся веревка.
От сильного удара у нее свело болью спину, она не могла ни вздохнуть ни выдохнуть.
Татьяна продолжала лежать в одной и той же позе. Вокруг нее раздавался оглушительный стрекот цикад, цветущий рододендрон распространял вокруг одуряющий, тяжелый аромат.
Понемногу силы вернулись к ней, и она почувствовала, что может встать. На бедре слева сочилась кровью длинная царапина. Трусики исчезли.
Собравшись с силами, голая девушка начала пробираться к дорожке, которая слабо выделялась в темноте чуть более светлой полоской асфальта.
Татьяна для начала исследовала боковую стену парка. Как она и предполагала, стена оказалась слишком высокой и на вид совершенно неприступной. Единственным выходом оставались главные ворота в парк.
Возле небольшого домика-сторожки, на ярко освещенном пятачке земли прямо на траве была поставлена магнитола. Вокруг нее кружилось четверо рослых негров в одних шортах, у каждого в руке было по банке пива. Негры плавно качали бедрами, трясли головой и громко пели, помогая магнитофону. Ритмичная музыка полностью занимала их внимание, поэтому Татьяна, уже минут пять наблюдавшая за сторожами из-за толстого ствола пальмы, решила действовать быстро и решительно.
Мягкая трава скрадывала ее шаги, пока она обходила домик с неосвещенной стороны. Прямо за ним полуоткрытая калитка вела наружу, на свободу. Обнаженная манекенщица уже было выскользнула за ворота, когда ее внимание привлек металлический блеск какого-то предмета у двери в домик.
Велосипед!
На нем можно удрать гораздо быстрее.
Тихонько взявшись за никелированный руль велосипеда, она осторожно выкатила его на дорогу за ворота и, поминутно оглядываясь, сдерживая собственное прерывистое дыхание, трусцой побежала в темноту. Метров через сто, убедившись, что она в полной безопасности, Татьяна перекинула ногу через старую, облупившуюся раму и водрузила свои широкие, мягкие ягодицы на маленькое кожаное седло.
Дорога к аэродрому вела прочь от моря, к темной, недружелюбной массе джунглей, смутно видневшейся далеко впереди в слабом свете звезд.
Проехав с километр по хорошей асфальтированной дороге, фотомодель решила, что в этой стороне она вряд ли найдет другие виллы и, следовательно, помощь.
Надо пробираться обратно к морю и там уже искать соседей этого думского извращенца.
Как раз полминуты назад она проехала развилку с грунтовой дорогой. Татьяна развернула велосипед и поехала обратно в сторону своей бывшей тюрьмы. Вот и развилка.
По пыльной колее грунтового шоссе ехать было гораздо труднее, но она все равно продвигалась вперед значительно быстрее чем пешком. Дорога обходила громадный парк с дачей Задольского слева, затем огибала широкой петлей черный квадрат поля и выходила прямо к океану.
Девушка давила на педали уже не меньше часа, а признаков жилья до сих пор еще не было видно. Она вспотела, и ее движения стали совсем медленными.
«Вот бы сейчас тот порошочек из прокладки» – подумала Татьяна.
Но прокладка с допингом исчезла вместе с ее трусиками, видимо зацепившимися за выступ балкончика при ее падении. Приходилось из последних сил нажимать на педали в надежде, что когда-нибудь покажутся огоньки чьего-то жилья…
Рольф Зиммер с явным наслаждением отхлебнул свежего пива из запотевшей хрустальной кружки. Он сидел в шезлонге у самого края бассейна, наполненного прозрачной голубой водой. Ее прозрачность и пронзительный, чистый голубой цвет выгодно подчеркивались подводными светильниками так, что вся фосфоресцирующая, подернутая мелкой рябью поверхность бассейна испускала волшебное свечение, усиливая эффект нереальности, сказочности атмосферы.
В светло-голубой толще воды плавно скользило еще одно сказочное существо – обнаженная коричневая нимфа, только сегодняшним вечером доставленная Рольфом из Сан-Педро, одного из портов Кот-д-Ивуара. Нимфа, однако, была не местная, поэтому все страхи связанные со СПИДом можно было смело отмести. Ее звали Люциллой и была она родом из Франции.
Рольф отставил кружку в сторону, потянулся.
- Ты еще не накупалась?
- Еще немножко, ладно? Такая приятная вода, что выходить не хочется!
Мужчина широко улыбнулся, и его желтые подстриженные усы забавно встопорщились под приплюснутым мясистым носом бывшего боксера.
Вот уже год, как он перестал выходить на ринг, предпочитая спокойный отдых на своей вилле в Либерии. Его старый друг нашел ему девчонку что надо! Мулатка-шоколадочка с крепкими сиськами и такой упругой попкой, что ей можно было бы играть в футбол!
Рольф растягивал удовольствие от холодного пива и от аппетитного зрелища, его блестевшие от возбуждения глаза следили за каждым движением нагой купальщицы.
Люцилла подтянулась на руках на бортике и грациозно выбралась наружу, по-кошачьи прогибая спину. Серебряные капли скатывались по ее коричневой коже с округлых плеч на крутые изгибы грудей, ненадолго зависали на кончиках темных, красивых сосков и затем падали вниз, на фиолетовую плитку, окаймляющую бассейн широкой полосой. Под плоским животом растительности почти не было, поэтому Рольф отчетливо видел крупный, как инжир, расщепленный плод ее вульвы.
Мулатка сделала несколько медленных шагов в его сторону. Тяжелые плоды ее грудей увесисто раскачивались при каждом шаге.
Он встал ей навстречу, сбрасывая халат.
- Oh, la-la! Tu bandes! – воскликнула Люцилла на своем родном французском, указывая пальчиком на его пах.
По правде говоря, у Рольфа член стоял уже минут сорок – все время пока она бегала перед ним голая и купалась в бассейне. Но Рольф не торопил события, он знал, что спешка – враг удовольствия.
Подойдя почти вплотную к нагой мулатке, голландец начал без лишних слов оглаживать ладонями ее скользкое, мокрое тело. Делал он это размеренно, неторопливо, но его широкие мясистые ноздри чувственно раздувались, и он сопел, как морж во время случки. Он запустил оба указательных пальца в ее ушные раковины, подергал за мочки ушей, затем его пальцы скользнули к ее полным, темно-розовым губам.
Неожиданно мужчина сильно надавил ей на скулы обоими большими пальцами.
Люцилла вскрикнула от боли, ее рот приоткрылся в исказившейся, некрасивой гримасе, и Рольф тут же впился в ее язык губами, как лев, набросившийся на молоденькую антилопу.
- М-м-м, - она начала отбиваться, пытаясь освободиться от железной хватки боксера.
Он отпустил ее не сразу, наслаждаясь своей властью над трепещущим девичьим телом.
- Что ты делаешь? – в ее глазах показались слезы. Она испуганно прикрывала лицо руками, отступая к стене дома.
- Ладно, ладно, я больше не буду, - Рольф опять потянулся к голой мулатке.
- Я погорячился, прости, я не видел женщину больше месяца! – горячо шептал он, приближаясь к трусливо отступающей девушке.
Одним неуловимым движением он схватил ее за гибкую талию и приподнял, прижимая к себе горячее, светло-коричневое тело. Его мягкие губы скользили по ее душистой коже, целовали трогательную ямку в ключицах, ласкали круглые плечи, и Люцилла начала понемногу отходить от шока, стала возвращать огромному рыжеволосому боксеру его ласки.
Он поставил ее на четвереньки прямо на твердую фиолетовую плитку возле бассейна и наклонился к двум плотным полушариям ягодиц, все еще блестевшим от невысохшей воды в призрачном подводном свете, исходившем от бассейна.
Темный узелок сфинктера нервно сжался, почувствовав горячее дыхание из его пересохших губ. Рыжие усы щекотали выбритую, полувлажную расщелину, и Люцилла возбужденно захихикала, плавно покачивая широкими бедрами из стороны в сторону.
- Хочешь сразу в шоколадный цех? – она сказала это почти без вопросительной интонации, словно констатируя факт.
Рольф ничего не ответил, сосредоточенно вылизывая широким, влажным и шершавым, как у собаки, языком ее пульсирующий анальный кратер.
Он на минуту оторвался от приятного занятия чтобы взглянуть в сторону японской горки, выложенной по ту сторону бассейна, где в неярком отсвете фонарей показалась чья-то белая фигура.
- What the hell! – раздраженно воскликнул Рольф, поднимаясь на ноги.
Фигура понемногу приближалась, пока наконец не вышла прямо под ярко-желтый конус света у японской горки, и мужчина вдруг закашлялся.
- What the hell! – еще раз воскликнул боксер, но на сей раз его возглас прозвучал торжествующе.
В пятидесяти метрах от него, под ярким светом галогенного фонаря стояла совершенно обнаженная белая девушка необыкновенной красоты, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала. Слева от себя она придерживала за руль старенький велосипед.