Пижама Рольфа была слишком велика ей, и Татьяна завернула мягкие полосатые рукава в широкие обшлага. От брюк она отказалась, поэтому он подыскал ей зеленые выцветшие шорты, которые нелепо топорщились огромными складками на ее стройных ногах. Красный воротник пижамы, отделанный по краям шелковой тесьмой, открывал ее белую, гибкую шею и легко позволял заглянуть в темную глубину прорези, где тяжело колыхались ее полные груди.
Боксер, почти не мигая, благоговейно разглядывал ее, пока она жадно ела бифштекс с помидорным салатом, приготовленный для нее на скорую руку. Устроившись немного в стороне, Люцилла делала вид, что слушает музыку, стараясь не смотреть в их сторону.
Она дулась на Рольфа и незваную гостью уже больше часа – начиная с того момента, когда боксер увидел девушку в свете фонаря с другой стороны бассейна.
Мобилизовав свои скромные познания в английском, Татьяна как смогла рассказала свою историю голландцу. Он преувеличенно ахал и охал, но все косил влажным глазом на ее покрытое царапинами и разводами грязи нагое тело, которое, впрочем, не стало от этого менее желанным.
Фотомодель попросила дать ей привести себя в порядок и найти какую-нибудь одежду. Только после этого боксер перестал на нее пялиться, отвел ее в ванную и начал хлопотать на кухне.
Звонок в Москву не получился: на улице разразился настоящий тропический ливень, и тарелка, установленная на крыше дома, отказалась принимать сигнал со спутника в таких условиях.
- Хорошее вино, - сказала манекенщица, опустошая уже четвертый бокал. Густое, темно-красное Каберне наполняло ее радостной легкостью, усиливая наслаждение от ощущения полной свободы. В голове шумело, и даже желание поскорее оказаться в Москве отступило на второй план.
- Это с моего местного виноградника, - гордо заявил Рольф.
Его глаза блестели все больше и больше, хотя он почти не притрагивался к своему бокалу.
Татьяне было привычно ощущать на себе заинтересованные глаза мужчин, но этот рыжий гигант с приплюснутым носом казался ей настоящим сказочным спасителем, и она благодарно возвращала его влюбленные взгляды.
Люцилла развернулась в их сторону и театрально прокашлялась.
- Когда ты отвезешь меня домой? - спросила она, обращаясь непосредственно к Рольфу с таким видом, словно русской девушки тут и не было.
Тот с видимой неохотой отвел телячьи глаза с красивого лица Татьяны.
- Не забывайся! – довольно грубо отрезал он.
В комнате установилась неловкая тишина, и голландец немного смягчился.
- Извини, Люцилла, давай лучше проводим нашу гостью спать.
Мулатка с высокомерным видом поднялась, по-прежнему стараясь не смотреть в сторону русской манекенщицы.
На ней были бархатные синие брючки в обтяжку и короткая майка, обнажавшая весь ее гладкий, плоский, светло-коричневый живот с глубокой ямкой пупка посередине и даже нижние упругие полукружия тугих грудей.
Наряд Татьяны не мог идти ни в какое сравнение с эротичной одеждой Люциллы, но она явно выигрывала в красоте, мягкости, женственности, и это просто бесило мулатку.
Они поднялись на второй этаж по широкой деревянной лестнице, покрытой ковром.
Татьяна шла впереди, а сзади Рольф что-то настойчиво шептал на ухо француженке, обхватив ее стройную талию огромной волосатой рукой, усеянной рыжими веснушками.
Люцилла немного повеселела и даже хихикнула несколько раз, кокетливо прислушиваясь к шепоту своего любовника.
Спальня была просторной и уютной.
Два светильника обволакивали мягким сиянием широкую кровать посреди комнаты, трюмо, зеркальный шкаф, пуфик. Воздух в комнате был чист и свеж, нигде не было видно ни следа пыли, хотя Рольф заявил ей, что эта спальня предназначалась для гостей и редко использовалась.
Татьяна подошла к широкому окну и попыталась выглянуть наружу. По стеклу растекались обильные ручьи, в небе изредка вспыхивали молнии. Тропический дождь шел, не утихая, уже около полутора часов.
Она оглянулась и застыла, слегка шокированная видом хозяев дома, провожавших ее на ночлег.
Боксер впился в губы мулатки в чувственном засосе, его левая рука задрала детскую маечку и сильно мяла светло-коричневые, грушеобразные груди. Люцилла закрыла глаза и с видимым наслаждением отдавалась ласкам мужчины.
Манекенщица быстро отвернулась опять к окну, но ее взгляд теперь не пытался пронзить смоляную черноту ночи за окном. Помимо своей воли она стала разглядывать отражение парочки в оконном стекле, быстро соображая, как ей следует вести себя.
Если они это затеяли, только чтобы вовлечь ее в свою игру… Нет, этого не может быть. Люцилла скорее удавится, чем позволит боксеру уделять кому-нибудь больше внимания чем себе.
Тем временем голландец ловким движением освободил мулатку от маечки и теперь начал возиться с молнией ее брюк. Она, не теряя времени, развязала пояс его халата и сбросила его на пол.
- Подойди сюда, - сказал Рольф.
Татьяна не сразу поняла, что фраза была адресована ей.
Она развернулась и со слегка диковатым видом уставилась на его эрекцию, которую плавно массировала рука мулатки.
Мужчина улыбнулся, его рука слегка надавила на голову Люциллы, и та медленно опустилась на колени, не отводя завороженного взгляда от его торчащего колом члена.
- Подойди, - повторил боксер. – Мы хотим, чтобы ты была ближе.
Чувствуя глухие удары собственного сердца, манекенщица сделала несколько робких шагов к кровати.
Рольф сел на край покрывала, затем откинулся на спину, закинув руки за голову. Под мышками темнели рыжие пучки волос. Вся его грудь и низ живота тоже были покрыты густой порослью кучерявых завитков.
Люцилла пододвинулась ближе к нему, облизнула губы. Ее ноздри трепетали в предвкушении сладкого лакомства. Она медленно оголила головку члена, отведя всю свободную кожу к корню пениса, и несколько раз потыкалась кончиком носа в багровую плоть головки, походившей своими размерами на небольшое яйцо. В острой части яйца имелся широкий разрез канала. Мулатка смочила пальцы правой руки у себя во рту и осторожно сдавила ими головку. Разрез еще больше расширился, показалась ярко-красная внутренность щели, уже слегка блестевшая от его семенной жидкости.
Она напрягла кончик языка и медленно ввела его прямо в зияющий мочеиспускательный канал, где нервные окончания были особенно чувствительными.
- А-а-а-х-а-а! – зарычал боксер.
Его веки были туго сомкнуты, лоб наморщился, и со стороны могло показаться, что он испытывает страшную боль. Но это было не так. Он чувствовал сейчас неземное блаженство.
Татьяна стояла от них в каких-нибудь двух метрах. Сердцебиение не утихало, и ей казалось, что гулкая пульсация крови в ее жилах была слышна на всю комнату.
Люцилла прекратила терзать самые чувствительные зоны своего любовника. Ее рот легко обхватил крупный стоячий пенис, колечко губ скользнуло вниз, почти до волосатого клубка яичек, свисающих между широко расставленных бедер.
Она начала привычные движения головой вверх-вниз, и это плавное скольжение горячей и влажной тесноты губ, ее неподвижный взгляд, устремленный прямо в глаза мужчине, щекотание пальцев левой руки под свисающей мошонкой выдавали профессиональное владение ремеслом. Ремеслом по отсасыванию у мужчины.
Рольф открыл глаза, посмотрел в сторону русской девушки, застывшей в нескольких метрах от кровати.
- Подойди ближе, не бойся, - опять сказал он. – Можешь раздеться, так будет лучше.
У нее вдруг закружилась голова. «Слишком много вина» – подумала Татьяна, и ее пальцы нащупали первую пуговицу на пижаме. Не понимая, что с ней происходит, и почему она ему подчиняется, манекенщица расстегивала пуговицы одну за другой.
Медленно освободившись от одежды, фотомодель прошла к кровати и вытянулась рядом с боксером. Она закрыла глаза и нашла губами губы Рольфа, прильнув к ним в жадном поцелуе.
Мулатка отпустила член мужчины и вскарабкалась на кровать, оседлав широкий зад Татьяны.
- Tu es si belle! – почти мечтательно прошептала она, глядя на нежную ямку затылка, открывшуюся под светлыми, волнистыми волосами.
Люцилла прильнула к этой ямке губами, затем начала медленно спускаться вдоль гибкой спины русской фотомодели, исследуя своими мясистыми темно-розовыми губами каждую впадинку и каждый холмик ее позвоночника.
Она добралась до широких белоснежных полусфер ягодиц и проследовала еще ниже, утопая вытянутыми в трубочку губами в тесной расщелине между мягкими холмами.
Длинные, коричневые пальцы осторожно раздвинули в стороны податливые мячи безупречной белизны, где уже нетерпеливо сокращался анальный мускул русской манекенщицы. Его чистая, нежно-розовая звездочка вызвала в самой Люцилле новый приступ похоти. Мулатка глухо застонала, и прильнула к пульсирующему сфинктеру, пытаясь расширить его сжатым в твердое острие языком.
- Отпусти меня, я встану, - хриплым голосом сказал боксер.
Он подошел сзади к стоявшей на четвереньках Люцилле с небольшим тюбиком в руке. Пока француженка сосредоточенно ласкала твердым языком сжимающийся от возбуждения анус манекенщицы, боксер осторожно смазал кремом ее собственный задний проход и ввел туда сразу три пальца.
Его толстый член легко скользнул в ее скользкое влагалище, издав при этом влажный звук, похожий на слабый «пук». Он сразу начал энергично работать, посылая член вперед-назад быстрыми и уверенными движениями.
- Му –му –му –му! – стонала мулатка в ритм его быстрым движениям.
Ее губы были по-прежнему прижаты к заднепроходному отверстию Татьяны, и оттого звуки получались глухими, почти неслышимыми.
Рольф без каких-либо лишних слов и предупреждений извлек член из ее хлюпающего влагалища и тут же вогнал его в анальный проход.
- А-а-а! – француженка повернула лицо набок, ее рот исказился в гримасе боли.
Боксер продолжал в быстром темпе обрабатывать ее заднепроходный канал, не обращая никакого внимания на ее стоны. Их тональность начала понемногу меняться и теперь уже было непонятно, от боли ли она постанывает, или от удовольствия.
Татьяна перевернулась под мулаткой сначала на спину, затем поменяла положение так, что ее голова оказалась прямо под темным, безволосым влагалищем Люциллы. В двадцати сантиметрах от ее лица массивно раскачивалась сморщенная мошонка боксера, продолжавшего энергично загонять пенис в ректальное отверстие мулатки.
- Чмок! – он резко вытащил член из скользкой трубки и навел его ниже, в раскрытые губы Татьяны.
Контраст был умопомрачительным: из тесной, жаркой, маслянистой глубины кишки Люциллы прямо в горячий и влажный рот русской манекенщицы.
Несколько движений между ее сжатыми плотным кольцом губами, и тупая головка опять с силой входит в мягкий анус француженки. Рольф еще сильнее накачивает мулатку сзади, его твердый, как шахматная доска, живот смачно бьется каждый раз об ее мягко подрагивающие ягодицы.
- Чвак! – он опять резко выдернул пенис и тут же ввел его в рот Татьяны.
Из расширенного сфинктера мулатки с шумом выходит воздух, и часть семени, натекшего с его члена внутрь, поднимается прозрачным куполом пузыря прямо над выпученным кольцом ануса, словно разинутым в немом крике.
Голландец продолжает чередование контрастов, по очереди вталкивая не знающую усталости эрекцию то в задний проход Люциллы, то в рот русской фотомодели. По его мускулистому телу вовсю течет пот, волосы на голове тоже намокли и сбились в темно-рыжие пряди.
Наконец, он запрокидывает лицо назад, и его тело начинает трясти мелкая дрожь.
- О-о-о! О-о-о! О-о-о! – горячие и густые струи бьют в коричневую кожу безупречно гладких ягодиц Люциллы, затем стекают на раскрасневшееся лицо Татьяны, затекая в уголки ее натруженных губ.
Все залито спермой: и круглый зад мулатки и усталое лицо манекенщицы.
В комнате было совершенно тихо, только их тяжелое дыхание да шум дождя нарушали уютный покой спальни, отведенной для гостей.
Им не составило труда установить в какую сторону она бежала. Собака вывела их по следу на грунтовую дорогу, идущую вдоль берега океана на юг, к Пальмовому Мысу. Они прошли километров десять, когда совершенно неожиданно, как это всегда бывает в Африке, разразился ливень. Собака жалобно скулила, ее мокрый поджатый хвост выдавал бессилие перед фокусами природы.
Павел устроил им такой нагоняй, что оба охранника почувствовали огромное облегчение, когда они выбежали за ворота дворца. Здесь они хотя бы будут вне досягаемости для его истеричных криков.
- Если не найдете эту ****ь, собственноручно обоих расстреляю, как собак! – неистовствовал депутатский помощник.
Когда собака потеряла след, они сразу вспомнили эту дикую сцену, поэтому никто не стал предлагать вернуться домой и переждать грозу.
Оба охранника молча продолжали идти вперед, не обращая внимания на проливной ливень и становящуюся все глубже и липче грязь под ногами.
Наконец, они увидели слева от себя длинный забор частного владения. Где-то впереди должен быть дом. Вполне вероятно, что беглянка спряталась именно здесь.
Старший остановил напарника жестом и приказал ему надеть на собаку намордник. Собака была послушная и в наморднике лаять не станет.
Они осторожно перебрались через забор и прошли через сад к дому. Нигде не было видно ни охраны, ни устройств сигнализации, ни сторожевых псов. Если Татьяна окажется здесь, то можно считать, что им крупно повезло: они легко смогут вернуть ее на законную территорию – во дворец Задольского.
На первом этаже никого не было.
Они почти час напряженно всматривались в ярко освещенные окна гостиной, холла, столовой, пока окончательно не убедились, что там не было ни души.
- Войдешь первым в дом, - шепнул старший своему коллеге. – Если все чисто, сделай знак. Собаку оставим у входной двери.
Младший кивнул и растворился в темноте.
Дождь не утихал, по земле текли широкие ручьи, вымывая глубокие канавы.
Минут через десять входная дверь приоткрылась, и оттуда несколько раз мигнул карманный фонарик.
Затаив дыхание, оба вооруженных охранника осторожно поднимались по широкой деревянной лестнице на второй этаж. На желтом ковре, покрывавшем ступени, оставались их мокрые, грязные следы. Они вымокли до нитки, но короткие автоматы находились в непромокаемом чехле, так что у них не было никаких опасений по поводу возможного отказа оружия.
Когда они поднялись на верхнюю площадку и вошли в узкий коридор, буквально в трех метрах от них внезапно открылась дверь.
Двое одетых в мокрую камуфляжную форму охранника с автоматами в руках оказались нос к носу с совершенно голым рыжим гигантом.
Реакция боксера оказалась по-настоящему профессиональной.
- Fuck! – рявкнул он и тут же захлопнул дверь.
Двойной сухой щелчок закрывшегося замка вывел из оцепенения охранников.
Мужчины переглянулись и, не сговариваясь, бросились одновременно к закрывшейся двери. Инстинкт охотника подсказывал им, что добыча близка и находится как раз за этой дверью.
Рольф заорал на голых девушек и, не давая им опомниться, затолкал их в просторный пустой шкаф с зеркальными створками. После этого он начал лихорадочно метаться по комнате в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ничего под руку не попадалось, а дверь уже начала трещать под мощными ударами армейских ботинок.
Боксер в два прыжка очутился возле двери и встал сбоку, ожидая вторжения. Удары следовали один за другим, все сильнее и сильнее. Сверху на его рыжие кудри посыпалась штукатурка, дверь неожиданно поддалась и распахнулась, ударившись о противоположную стенку.
Никто не вошел.
Рольф ждал, прижавшись к стене, сдерживая прерывистое дыхание и сжимая пальцы в крупные, как дыни, кулаки.
Зрачок автоматного дула появился перед его глазами одновременно с острой, обжигающей болью в ступне. Сам звук выстрела пришел значительно позже, как ему показалось, но теперь уже было поздно реагировать.
Он согнулся от острой боли в простреленной ноге, изо всех сил сдерживая крик.
- Спокойно, - сказал по-русски один из мужчин в камуфляжной форме, тот, что наставил на него автомат.
- Где девчонка?