Уф! Ну и денёк был! Похороны вождя, казнь хюхтов. Устал Шаман. Но всё получилось именно так, как он хотел. А ведь могло бы быть и по-другому.
Хюхтов по предложению Полулысого сожгли живьём. Только Тангуна и Наа. Шаман хотел было предложить казнить также и двух детей Наа, тоже ведь хюхтские выродки, но решил не делать этого. Во 1-х, вельки не поймут казни детей. Пока. Рано им ещё. Не доросли. Во 2-х, случись что ещё, всегда наготове те, кого можно обвинить.
Сжигали хюхтов на приличном расстоянии от стойбища. Однако ветер переменился и возле землянок и в самих землянках стоял тошнотворный запах горелого мяса. Чтобы не вдыхать вонючий дым, Шаман решил пройтись по лесу. Солнце уже касалось верхушек елей, так что рассчитывать на долгую прогулку не приходилось, ну да ничего, пока Шаман пройдётся, дым хоть сколько-то выветрится.
В целом, Шаман был доволен сегодняшним днём. Были, конечно, опасения, что кто-то возмутится, восстанет против слов Шамана. Но всё прошло гладко. Ага! Нравственность начала приносить плоды. Конечно, успокаиваться рано. Ясное дело, у Шамана в племени есть немало скрытых врагов. И всё же, сегодняшние события Шаман мог считать победой.
Шаман остановился возле Чёрного ручья, загляделся на воду, перекатывающуюся через гладкие камушки.
– Добрый вечер, великий Шаман, – вдруг услышал он голос за спиной.
Шаман резко обернулся и увидел Комара. Комар, невысокий, тощий, в волчьей шкуре стоял опершись рукой на ствол кривого дерева и улыбаясь смотрел на Шамана. Улыбался он нагло, с вызовом. «Ну, вот! Началось, – с тоской подумал Шаман, – Интересно, что у него на уме?»
– Добрый вечер, Комарик. Гуляешь?
– Да. День такой трудный был. Нет! Подумать только! Хюхты, проклятые! Жили среди нас и так умело скрывали свою подлую сущность. Ну, да ничего, Великий Шаман вывел их на чистую воду.
В словах Комара Шаман почувствовал иронические нотки. Насторожился-то Шаман сразу, увидев эту наглую ухмылку, но виду не подал. Он и сейчас сделал вид, что ничего не заметил. Выдержка у Шамана была что надо.
– Да, – вздохнул он, – Долго. И всё же мы выяснили истину. Лучше поздно, чем никогда.
– Но чуть бы раньше! – вздохнул Комар, – Урсуса вот не уберегли.
– Да уж…
– И что же, Шаман, духи не предупредили тебя об опасности?
– Не знаю. У духов свои соображения. Мы предполагаем, а они располагают нами.
– Странно всё это, однако. Ну, да ладно. Как ты думаешь, когда нового вождя избирать будем?
– Когда Валуна волки загрызли, Клыкастого избрали через 3 дня. А до того я не помню. Когда Валуна избрали, я сам ребёнком был.
– Значит, дня через 3 выборы?
– Не знаю. Может и через 5, а может и завтра.
– И кто будет новым вождём?
– Откуда мне знать? Как народ решит.
– Это верно… А как ты думаешь, Шаман, я бы мог быть вождём?
– Почему бы и нет? Ты хороший охотник, и нравственный человек. Тебя вроде бы ни разу с чужими жёнами не видели.
– И не увидят. Зачем мне чужие? У меня своя молодая и красивая есть.
– И не заришься! Это похвально.
– Так, может быть, ты поможешь мне стать вождём?
– Я? Чем же я могу тебе помочь? Решает народ.
– Народ-то народ, но к твоему мнению прислушаются всегда. Ты же у нас один такой, Великий Шаман. Да у меня ещё есть некоторые преимущества. Вот, сны вещие видеть стал. Может растолкуешь?
– Что за сны? Расскажи, а я постараюсь растолковать.
– Ну вот слушай. Снится мне сон, будто ты Шаман идёшь по лесу гуляшь, ну вот как сейчас. А на встречу тебе идёт наш покойный вождь Урсус. Ты говоришь ему «Доброе утро!», а он тебе «Доброе! Во истину сегодня очень доброе утро для нашего племени.» и начинает рассказывать такие странные вещи, будто и духов никаких нет, и Ёрш с компанией будто правы были, говоря так… Ужас-то какой.. Кабы это был не сон… Эй, Шаман, не хватайся за палку! Положи её, где лежала. У меня копьё. Думаешь я стал бы с тобой вести такие разговоры, кабы не понимал, что имею дело с Великим Шаманом. Я – не Урсус и спиной к тебе поворачиваться не стану.
Шаман, хмыкнув, отложил палку
– Комарик, какой сон-то интересный.
– Главное, страшный.
– И ты хотел меня напугать?
– Как я могу напугать бесстрашного Великого Шамана?
– А успел ли ты, милый Комарик рассказать кому-нибудь свой сон?
– Я решил начать с тебя, о Шаман. Ты же самый мудрый, самый великий. Другого такого нет и не будет.
– Странно. Другой бы уже побежал бы рассказывать всем подряд.
– Я – не другой. В прочем, рассказать остальным я ещё успею… Если сочту нужным.
– Ага. То есть может быть сочтёшь нужным, а, может быть, и нет.
– Ты очень догадлив, Шаман.
– И зависит это от меня?
– Именно так. Знаешь чем я отличаюсь от Урсуса, скажем так, от Урсуса из сна?
– Ну, и чем же?
– Я умнее.
– Умнее?
– Вот, именно. Если бы я хотел свалить тебя, стал бы я как наш бедный вождь обращаться к тебе же? Куда разумнее было бы собрать племя и высказать всё на общем собрании. А ещё разумнее – подготовить почву заранее, поговорить с верными людьми, а ещё разумнее, просто убить тебя где-нибудь в лесу, а труп спрятать. И уж, во всяком случае, не рассказывать тебе в лесу наедине о своём открытии.
– Ну, и отчего же ты не хочешь так разумно? Отчего же ты встречаешься тут со мной наедине? И не боишься?
– Оттого, что Урсус хотел, чтобы ты перестал быть нашим шаманом, более того, чтобы в племени вельков больше не было шаманов. А я хочу другого.
– Другого? Чего же ты хочешь, Комарик?
– Разве ты ещё не догадался? Я хочу стать вождём вельков.
– И только-то?
– Да. Вот такое у меня есть скромное желание. Маленький Комарик захотел стать великим вождём.
– И ты хочешь, чтобы я тебе в этом помог?
– Именно этого я и хочу.
– Но ведь вождя выбирает племя, а не шаман?
– Брось. Шаман никогда ещё не имел столько власти, как сейчас. Твоя рекомендация – закон для всех. Как ты легко расправился с бедными хюхтами! Нож нашли в землянке! Ха-ха! Так тяжело этот нож подбросить, пока Тангун на охоте! К тому же убить человека каменным ножом в спину… Это надо очень точно удар рассчитать, чтобы попасть точно между рёбрами. И с одного удара. Это же надо быть очень умелым охотником. А ты, Шаман, конечно великий, но, прости уж, на охоте почти и не бывал. Ну, понятно, у тебя других дел по горло. То ли дело, копьё! Мне самому не очень ловко выдвигать свою кандидатуру. А вот если бы ты сказал, что мол, поговорил ты с духами, и они тебе сообщили, что им бы хотелось видеть вождём Комара…
Комар замолчал, глядя на Шамана.
– Продолжай, Комарик, продолжай. Мне очень интересно.
– Ты, конечно, можешь сделать вид, что согласился, а потом убрать меня, за то, что я слишком много знаю. Бросишь мне что-нибудь в еду и всё. Кстати, против этого я тоже кое-что предпринял. Если что-то со мной случится, есть человек, я не скажу тебе кто, пока не скажу, он тоже всё знает и ты отправишься в Верхний мир сразу же за мной. Но я не хочу угрожать тебе и ссориться с тобой. Прости уж меня за мои предупреждения, я вынужден был их высказать, чтобы ты вдруг не наделал глупостей. Просто, я полагаю, мы сможем быть полезны друг другу?
– Чем же ты, маленький Комарик можешь быть мне полезен?
– Многим, о великий шаман! Если даже не говорить о том, что я не стану рассказывать племени о том, что именно ты убил нашего дорогого Урсуса, – Комар сделал многозначительную паузу и посмотрел на Шамана, – и что вся твоя нравственность придумана не духами, а тобой лично, что бедных хюхтов убили совершенно напрасно. Ну, во 1-х, в племени будет вождь, на которого ты сможешь опереться. Как ты думаешь, кого изберут вождём, если мы с тобой ничего не предпримем? Ну, не Полулысого же? Он и охотник никуда не годный и дурак к тому же. Хотя и верен как собака. Но если ты предложишь его кандидатуру, вельки будут, мягко говоря, удивлены. Ну, станет он вождём, куда он племя заведёт? С голоду помрём. К тому же вся его верность от глупости. Он верит в духов, а, значит, и в тебя. Если же он своей дурьей башкой поймёт, что ты водил всех за нос, он первый бросится рвать тебя на куски. Другие твои люди не лучше. А вождём изберут, скорее всего, Барсука. А Барсук умный. Рано или поздно он придёт к тем же выводам, что и Урсус. И тогда – держись. Между прочим, он ведь очень дружил с Тангуном и Наа не раз … мёпал. – Комар снова сделал паузу, после запретного слова, впервые за долгие месяцы, произнесённого в присутствии Шамана, – Барсук опасен и просто как простой охотник (нет, не простой, заметь, лучший охотник, которого все уважают), а уж тем более, в качестве вождя. Барсук – это второй Урсус. А есть ещё и третий Урсус – Нюхач. И, если не Барсук, то Нюхач станет вождём и рано или поздно поднимет тебя на рогатину. Ну, и кого ты им противопоставить можешь? Ах, да! Полулысого! Или этого злобного придурка Крыса? А я – хороший охотник. Не такой как Барсук, конечно, но кто скажет, что Комар не умеет охотиться? И нравственный, к тому же.
Комар замолчал, наслаждаясь произведённым эффектом. Шаман снова сказал:
– Продолжай, Комарик.
– Видишь ли, Шаман, дело не только в том, что я хочу жить в большой землянке, в 3 слоя выстланной шкурами и жрать мяса больше чем все. Есть ещё одна причина, по которой меня эта твоя нравственность более чем устраивает. И я совсем бы не хотел, чтобы всё вернулось к прежнему состоянию?
– Вот как? Тебе нравится, что у тебя одна баба?
– Нравится.
– И ты не хотел бы перетрахать всех баб племени?
– Нет. Не хотел бы. А зачем они мне? Что, у одной бисда вдоль, а у другой поперёк? У одной солёная, а у другой сладкая? У моей Лани узенькая такая, уютненькая. Зачем мне другие?
– А вот многие в племени мучаются, что не могут трахнуть всех сразу.
– Я не мучаюсь совсем. Кстати, ты обратил внимание, что я женился позже всех.
– После того, как поймали Селезня.
– … И молоденьких девочек распихали всем подряд, во избежание опасностей. Я, ведь, специально ждал, когда мне достанется свеженькая, молоденькая, а не баба с размёпанной бисдищей и отвислыми сиськами.
– Молоденьких любишь, значит?
– А кто их не любит? Я, конечно, не ожидал, что Селезень утворит такое, но я терпеливо ждал, пока для меня что-то подрастёт, в кулак трочил. И дождался. Лани-то 11. При Урсусе, да и раньше, никто бы такую мёпать не разрешил. Да любому бы морду набили за попытку мёпнуть такого младенца. А теперь можно. МНЕ можно. Красноносику нельзя, Барсуку нельзя, Нюхачу, Урсусу, даже тебе. А МНЕ можно. Да дело даже не в том, что она молода. Главное, понимаешь, она до меня немёпана. Она мне целкой досталась.
– А что, тебе так нравится целки ломать?
– Не в этом дело. Ломал и раньше. Ничего особенного. Но вот Лани сломал и больше её мёпать никто не будет. Эта баба МОЯ! МОЯ и ТОЛЬКО МОЯ! А кто к ней сунется – рога обломаю. И закон племени будет на моей стороне. Я знаю в любой момент, что я могу её вымепать. Или не вымепать, а отдохнуть. А она ждать меня будет покорно столько, сколько я захочу. Потому что она – моя жена. Что хочу, то и делаю. МОЁ! Она не знает и, уверен, не узнает, каковы другие мужики. Она ни с кем сравнивать меня не будет. Не с кем! Она не скажет: «а вот Певун делает это лучше». Ты не представляешь, как это сладко, чувствовать и сознавать, что можешь делать с ней всё, что хочешь. И плевать, нравится ей или нет. Главное, чтобы мне нравилось. Скажу: «Соси!» – сосёт. Давится (у неё рот маленький), но сосёт. А попробовала бы не сосать! Моя жена. И слушаться меня должна. Мне не надо думать о том, кончила она или нет.
– Ну, разве в 11 лет кончают?
– Так и хорошо, что нет. Она знает, что каждый вечер и, вообще, когда я захочу, она должна лечь, раздвинув ноги, или стать раком или… ну, в общем, делать то, что мне приятно. А приятно ли ей – её проблемы. В Верхнем мире пусть ей приятно будет. Я надеюсь, что она подрастёт, и кончать не научится. Зачем это мне?
– Жестокий ты, оказывается?
– Ну, не более жестокий, чем ты. Я людей не сжигаю. В прочем, мы же так похожи. Сработаемся. Мне очень выгодно, чтобы ты остался шаманом и всё продолжалось так как есть. А то ещё станет всё как раньше, и придётся мне к моей Лани в очередь становится и терпеть, что в её бисдёнке хлюпает сперма какого-нибудь Мерзляка или Нюхача. Впрочем, уверен, что она потом мне не даст просто. Даст Барсуку, скажем. Он же ЛАСКОВЫЙ, – Комар вложил в это слово всё своё презрние, – он же её гладить будет, целовать, слова всякие говорить. А этот, Комар проклятый, муж её бывший, заставлял делать, что она не хотела. Повернёт её, как ему хочется, загонит гуй (а у меня он немаленький) куда захочет, подрыгается, не обращая внимания, на её скулёж, кончит, отвернётся и спать.
– Да за такое тебя ведь и побить могут и из племени изгнать.
– Вот, именно. Потому-то я и не хочу ни в коем случае, чтобы ты перестал быть шаманом.
– Ага. Теперь понимаю.
– Так ведь ты же мужик башковитый! Не даром шаман. Будь ты дураком, как бы ты смог дурить бедных вельклов столько лет. А теперь ты смог навязать им ТАКОЕ. Нет, ты, впрямь, великий шаман!
– Но и это ещё не всё,– продолжал Комар. – ты, Шаман, сам толком не знаешь, что ты изобрёл! У меня теперь есть не только МОЯ жена. У меня есть МОЯ землянка. Только моя. Ничья больше. Я могу позвать кого-то в гости, а могу и не позвать. И всё, что находится в землянке МОЁ.
Эх, жалко, не везде есть возможность выделять слова, как хочется! На моём компьютере я, конечно, могу написать слово «моё» во весь экран и жирным шрифтом, но, к сожалению, на некоторых сайтах произведения можно размещать только в текстовом формате, т.е. выделить слово удаётся только БОЛЬШИМИ БУКВАМИ. Комар произнёс слово «моё» так значительно, что сидевшая на дальнем дереве сойка слетела с ветки и полетела туда, где безопаснее.
– Понимаешь, всё МОЁ! – Повторил Комар. Что раньше я мог считать моим? Только руки, ноги, ну, нос там, гуй. Мой был кусок мяса, который я оторвал. И то, если я во время разговора клал его, я не мог быть уверен, что кто-то не доест его. «Ну, ты ведь положил кусок. Я так понял, что ты больше не хочешь». Вот делаешь копьё. Целый день наконечник камнями обтёсываешь. Тут же подскакивает какой-нибудь Попрыгунчик и убегает с этим копьём на охоту, а там теряет его или ломает. И это – нормально! Столько работы кабану под хвост! Или вот пошёл я в лес, допустим, подстрелил рябчика. И что с ним делать? В племя неси! Пусть все жрут! А сколько в нём мяса-то, в этом рябчике? Сколько мне-то останется?
– Но ведь и ты не раз ел зверей, которых убивали другие.
– Бывало. Но редко. Мог бы и обойтись. Я – охотник хороший, себе всегда добуду. А если кто плохой охотник – пусть как медведь лапу сосёт. Или гуй. Моё какое дело? А так – что добыл – моё. Жену покормлю, конечно. А другие пусть сами себе добывают. Подумай, Шаман, ведь тогда и охотиться все станут лучше. Если тот же Заяц будет знать, что с ним никто не поделится, придётся ему стать Волком. Будет не сидеть у костра, языком чесать, а на охоту пойдёт. Раз ничего не поймает, два, поголодает пару вечеров, потом научится охотиться. Или сдохнет. Туда ему и дорога. Не нужны нам такие. А останутся только сильные и выносливые. И дети у них будут такие же. А хлюпики нам не нужны.
– А заболел кто-то или ногу сломал?
– М… О! Придумал. Дам я ему (или кто-то даст) кусок мяса. Но с тем, что когда поправится он вернёт мне в 2 раза больше. Или пусть целый день охотится потом, а что добудет, пусть мне отдаст. Ну, это уже – детали. Всё можно продумать. Главное, Шаман, ты, нечаянно такую штуку придумал! Великие перемены ждут нас! Как штуку то назовём? Мойство? Свойственность? Собственность! Точно! Эх, Шаман! Мы таких дел наделаем, таких дров наломаем! Ну, что скажешь?
– Иди, Комарик! А я подумаю, с духами посоветуюсь.
– Ну-ну! Советуйся. Надеюсь, духи дадут тебе хороший совет.
Продолжение следует