Глава 13. Нам повезло.
На уроке истории у меня кружилась голова и очень хотелось есть. Следующая перемена была большой, и я решила сбегать домой. Только я вышла из дверей класса, как меня окликнул Борис:
- Елка, подожди! (Елкой меня звала Нина и с ее подачи стал звать и Борис) Елка, где ты пропадаешь? Я уже соскучился. Звоню, захожу, тебя дома все время нет. А я получил письмо от Нины! Пишет, что школа ей тамошняя не нравится, и она к ней никогда не привыкнет. Тебе большой привет с поцелуем. Но она обижается, что ты ей еще не написала. Ей так одиноко без тебя. А ты, Елочка, все хорошеешь!
- Нечего тебе, Борис, обращать внимание, как хорошеют девочки, - смеясь, сказала я, - тебе надо подобно Ярославне испускать плач разлуки и доказывать верность Нине.
- Послушай, Елка, - ответил он, - мы же всегда дружили втроем, и я еще выбора не сделал!
- Ну, вот уж и неправда! А помнишь наш тот вечер с военными? Ведь ты же неспроста пригласил Нину и весь вечер с ней танцевал.
- Знаешь, когда я вас увидел, я обалдел от удивления, так вы с ней преобразились, особенно ты, какой-то неземной стала, такая красивая, утонченная. Я Нину пригласил потому, что к ней было ближе идти, но хоть она тоже красивая, но немножечко нескладная и ее могли не пригласить, а что тебя тут же подхватят, я был уверен, так и вышло. А теперь я жалею, что не тебя пригласил, вон куда этот вечер и все это привело.
- Куда привело? - с недоумением спросила я.
- Сама знаешь, все понятно по сегодняшнему конфликту на химии.
- В том все и дело, Борис, что я не знаю, куда это привело и куда еще заведет.
- Ну, уж и не знаешь? А что для тебя значит Эрик?
- в том и дело, что я еще не поняла, что для меня значит Эрик, что-то непонятное ворвалось в мою жизнь и поволокло меня куда-то, как поезд Анну Каренину. А что, я еще толком не поняла, слишком стремительно нарастают события.
- Но ведь Эрик тебе нравится?
- Какой-то странный вопрос! Наверное, слово “нравится” сюда не подходит. Я еще не знаю, какое нужно слово, чтобы определить мое отношение к Эрику. Не знаю!
- Что вы тут определить не можете? - вдруг рядом с нами раздался голос Эрика.
Мы с Борисом стояли возле моего любимого окна в коридоре. Из этого окна был виден наш дом и двор. Я любила наблюдать из окна за моими братьями, которые гуляли во дворе.
- Так что же вам надо определить? - повторил Эрик.
Он положил на подоконник большой сверток, от которого так пахло! Когда он развернул его... Мы с Борисом глотали слюнки, ведь там лежали два чудовищно-аппетитных бутерброда, неправдоподобных для тех дней. На белом хлебе с маслом лежала огромная мясная котлета. Боже! Как вкусно пахло! Один бутерброд Эрик протянул мне, а другой разделил с Борисом. Чтобы мы не смущались, Эрик сказал:
- Выручайте, братцы, а то тетка завернула целый пуд, мне одному не справится.
Я готова была упасть в обморок при виде такой снеди. Я уже не помнила, когда я ела мясное, да еще с большим куском белого хлеба. С трудом, пересилив себя, я выдавила слова, от которых сама пришла в ужас:
- Спасибо, Эрик, я сыта, ешь сам.
Эрик сердито сказал:
- Если только не возьмешь, буду на глазах у всей школы кормить насильно.
И сказал это так серьезно и властно, как будто бы это был не мой ровесник (ну что такое разница в один год!), а будто бы это был ровесник моего отца.
И я послушалась, тем более это было такое сладостное послушание. Было так вкусно! Я старалась жевать помедленнее, но это было очень трудно, хотелось проглотить все сразу. Эрик внимательно смотрел на меня своими голубыми глазами, и от их голубизны казалось, что и солнце светит ярче и снег за окном белее.
- Эрик, - спросила я с набитым ртом, - что у тебя было в учительской? Ты извинился? Тебя Татьяна Николаевна реабилитировала?
- Не волнуйся, завтра будет педсовет, и там все решится, мне ничего не будет, а извиняться и не собираюсь. Да и хватит об этом. Тебе Зоя Васянина ничего не говорила?
- Нет, а что?
- Когда, точно не знаю, но мы с тобой приглашены на свадьбу. Она выходит замуж.
Я вся вспыхнула от неожиданности. И свадьба моей одноклассницы - невиданное событие, и нас с Эриком пригласили!!! Мы уже с ним узаконенная, выходит, пара? Борис тоже вопросительно смотрел то на меня, то на Эрика. А хитрый Эрик, чтобы разрядить создавшуюся неловкость, сам перевел разговор на урок химии, утверждая:
- Ни за что не буду извиняться, ты такая целомудренная девочка, добрая, она по чистоте души твоего мизинца не стоит, наша Татьянка. Она еще получит за свои грязные выступления.
- Что получит, - спросила я с набитым ртом.
- То, что заслужила, - ответил Эрик, глядя с улыбкой, как я уплетаю бутерброд.
Мы едва успели доесть, как звонок позвал нас на следующий урок. После уроков Эрик ждал меня в раздевалке, демонстративно подал мне пальто, и мы рядом, вдвоем пошли домой. Когда я, было, заикнулась о том, что, может быть, лучше при всех вдвоем не ходить, не демонстрировать наши отношения, Эрик возразил:
- Нам нечего скрывать, мы не делаем ничего плохого, мы дружим, мы радуемся жизни, нам хорошо вдвоем. Мне повезло, до тебя я не встречал ни одной девочки, с которой было бы так интересно во всем: и танцевать, и кататься на коньках и лыжах, и поговорить на любую тему. Когда я с тобой, я даже не замечаю, как летит время. Ты такая красивая, я еще таких в жизни не видал. Нам скрывать нечего, мы уже взрослые, особенно я. А юность бывает один раз и жизнь быстро проходит, - и он взял меня за руку, и мы пошли куда-то от моего дома.
Я подумала, вспомнив Лизу, что хоть жизнь и летит быстро, но кое в чем спешить не стоит, хотя Эрик прав, что нам повезло, нам так интересно вместе, у нас так много было общего в интересах и взглядах: и спорт, и танцы, и любовь к поэзии.
Наклонившись ко мне, средь бела дня Эрик поцеловал меня в щеку, говоря:
- Я нашел свою Снегурочку-Снежинку.
Я хотела возмутиться, но, боясь испортить праздничность этой минуты, промолчала.
Мне показалось, что мы, увлеченные общением, просто гуляем, идем куда глаза глядят. Но казалось, Эрик знал, куда вел меня.
Вдруг, около красивого, кирпичного дома, отличающегося от всех соседних, мы остановились.
- Леночка, - показал Эрик на дом, - нравится тебе это поместье?
- Да, очень! По-моему раньше я его не видела.
- Давай посмотрим, что там внутри?
- Эрик! Что ты! Ведь это же чужой жилой дом. Как же можно без приглашения хозяев?
- Действительно, - засмеялся Эрик, - а как ты узнала, что это жилой дом? Молодец, толковая! Это же дом моей тетки, и я в нем живу. Вот тебе и приглашение от хозяина. Зайдем ко мне, пообедаем, познакомишься с тетей Ирой.
- Ну, что ты, Эрик! - отказалась я, вспомнив Лизины предостережения. Да и в прочитанных мною книгах часто твердилось, как опасно и неприлично ходить девочкам в дом к мужчинам. Хотя, ведь Эрик мой одноклассник, уговаривала я себя мысленно и терзалась сомнениями. Честно говоря, мне очень хотелось принять его приглашение. Но плен правил приличий победил, пришлось отказаться.
- Спасибо, Эрик! Мне домой надо, - смалодушничала я и решительно повернула назад. Провожавший меня Эрик в темных сенях моего дома долго целовал мои руки, а потом, прижав их к своим горящим щекам, твердил:
- Как жалко, как не хочется расставаться с тобой, Снежинка!
Чуть не выпалив “и мне”, я вырвала свою руку и ушла.
Глава 14 Танцы.
И опять мой дом мне показался более убогим и тоскливым, чем обычно. Без Эрика все казалось тусклым. Мне так хотелось сейчас быть вместе с Эриком, что я запоздало очень жалела, что не приняла его приглашение. Поэтому, когда вечером я услышала два заветных звонка, я бросилась к телефону, чуть не сбив Лизу с ног:
- Алло, - почти крикнула я веселым голосом.
- Лена! Добрый вечер, - уже только от голоса Эрика у меня радостно замирало сердце, - пойдем в кино на семь часов, надень новое пальто, чтобы выглядеть совершеннолетней, а то не пропустят. После кино мы останемся на танцы. Согласна? Да?
- Не знаю, - растерянно ответила я, так как сразу же встала проблема что надеть.
Эрик, как будто бы подслушав мои мысли, уговаривал:
- Ну, скажи, пожалуйста, да и еще просьба: если можно, оденься так же, как тогда, поняла?
- Да, да, - ответила я решительно.
Конечно же, я поняла, что он хотел, чтобы я надела тот же наряд - юбку с блузкой, в которой я танцевала с ним наш первый вальс. Это было нетрудно.
- Вот и молодей! Спасибо тебе. Я зайду за тобой через полчаса.
Я бросила все дела и стала спешно собираться. Лиза ворчала и умоляла меня никуда не ходить с этим опасным мужиком. Я рассеянно ее слушала, а сама считала минуты до встречи. Я выскочила в липкую темноту сеней на пять минут раньше, а Эрик уже входил в наш дом. Мы взялись за руки и побежали к кинотеатру «Рекорд». Луна сопровождала нас своим торжественным сиянием, которое отражалось в сугробах, блестело, как драгоценные камни. В кинотеатре демонстрировался фильм «Два бойца». Фильм очень интересный, но я смотрела очень рассеянно, так как первый раз была в кино с кавалером, и все мое внимание занимало соседство Эрика.
А после фильма мы остались в фойе на танцы. Таней с Эриком, близость с ним под музыку были особенно прекрасными. Он вел так прекрасно, и мы танцевали, тесно прижавшись, друг к другу, этот танец мне запомнился на всю жизнь, незабываемое танго юности «Мне бесконечно жаль...», «Я понапрасну ждал тебя в тот вечер, дорогая...».
На танцах оказался и Юрка. После танго он подошел пригласить меня на фокстрот, но Эрик меня не отпустил, сказав:
- Ну что ты, Юрец, у нас и так мало времени побыть вместе. Юрка отозвал его и хотел задать ему вопрос тихим голосом, но я услышала их разговор:
- Эрик, ты, как я вижу, серьезно девочке мозги закручиваешь.
- Боюсь, Юрка, что ты прав, только все наоборот – эта
евочка так мои мозги закрутила, что все как никогда серьезно.
Когда Эрик вернулся ко мне, то Юрка уже громко произнес:
- Ну, валяйте на фокстрот, у вас все идет по правилам.
- По каким это еще правилам, - спросила я у Юрки.
- Гляньте на себя, на вас все смотрят как на артистов филармонии. Одеты вы в тон, танцуете красиво. Это раз - правило один. Правило два вы выполнили на том вечере - танцевали вальс, а вальс - это танец знакомства. Правило три - танго, прижиматься, и последнее правило - фокстрот, вышивальный марш с танцев, целоваться и так далее, - смеялся Юрка.
- Нахал ты, граф Безухов, - без злобы отпарировала я, отправляясь с Эриком танцевать.
- Смотри, Юрец, - пригрозил Эрик, - ты у меня получишь.
Закончились танцы, и мы, еще полные музыки маленького эстрадного оркестра и музыки нашего общения, одевались, когда появился Юрка.
- Эрик, - позвал он, - ты не идешь к Кларе на Новый год?
- Юрка, я думал, что ты мне друг, а ты подводишь, - ответил Эрик.
- А я кто? Портянка? - возмутился Юрка.
- Зачем же ты задаешь мне этот вопрос. Разве и так не понятно, ведь ты же знаешь все, - недоумевал Эрик.
- В том-то и дело, Эрик, что мне непонятно, - настаивал на своем Юрка.
- Объяснить? - прорычал Эрик, и в голосе его зазвучала угроза. Такой нежный со мной, он вдруг с другими так быстро превращался в злого.
- Да, объясни, - сказал Юрка, - а как же я?
- Вообще-то это твое дело. Но дня через два-три поговорим об этом. До Нового года еще больше десяти дней, - уже спокойно ответил Эрик.
- Это другое дело, - улыбнулся Юрка, - чиверн (это означало до свидания).
Распрощавшись с Юркой, мы с Эриком отправились в царство луны, звезд и чувств. И повторился вчерашний звездопад! Мы целовались, целовались! И весь этот вечер с его заключительным аккордом - неповторимый, прекрасный листок моей жизни.
Домой я вернулась около двенадцати часов ночи, и на этот раз мне попало даже от мамы:
- Лена! Я так волновалась! Разве можно так поздно гулять неизвестно где? С кем ты была?
- С Эриком! С Эриком! Он мне так нравится, он такой необычный, - и я все рассказала маме, ничего не скрывая. Мама успокоилась и сказала:
- Я рада за тебя, девочка, если ты так счастлива. Не забудь, девочка, что ты еще молода, ты очень красивая, и у тебя еще будет много поклонников. Это ведь только начало, первый твой поклонник, и ты можешь ошибаться, переоценивая его качества, не спеши с выводами.
- Что ты, мама, я не хочу больше никого другого. Пусть будет всегда, всю жизнь Эрик, только Эрик!
- Ну, пусть будет Эрик, - улыбаясь, согласилась мама, - только будь осторожна, не попади в беду.
- Этот Эрик скоро попадет на фронт, призовется в армию, он ведь совсем взрослый мужик, хоть и учится с Леной в одном классе. Наделает он ей беды и укатит, - сердито вмешалась о разговор Лиза.
- Вот и хорошо, что он взрослый, - примирительно сказала мама, - пусть так и будет.
Лиза умолкла, и мы все легли спать.
Глава 15. Встреча 1942 года
До Нового года оставалось всего три дня. Мы с Эриком, закрученные, как листья ветром, нашими отношениями, и не планировали, где и как будем встречать его. У нас в классе произошло событие: Зоя Восянина, красивая девочка, черненькая, с огромными черными глазами, с загнутыми длинными ресницами, с правильными чертами лица, невысокого роста, с вполне сформировавшейся фигурой взрослой девушки вдруг объявила, что выходит замуж за летчика, который специально для этого получит отпуск. Дело было необычайное, ведь Зоя ученица девятого класса, правда в ноябре ей исполнилось семнадцать лет, а расписывают в восемнадцать. Ее жениху было двадцать пять! Сколько было разговоров, пересудов, но их расписали, и теперь на Новый год у них свадьба. Зоя была в хороших отношениях с Ниной и со мной, мы бывали друг у друга на днях рождения. Поэтому она пригласила на свадьбу нас с Эриком, ведь все в школе знали о том, что мы с ним дружим. Еще пригласили Галю и Юрку. Эрик был очень рад, а я тем более, а вот Юрка попал в щекотливое положение - бал у Клары дома трещал по швам. Клара ходила расстроенная, под глазами у нее были синяки, а на губах появились какие-то желтые пятна.
Я удивлялась:
- Ну, допустим, Эрик меня оставит и станет дружить с другой девочкой, - и от этой мысли у меня сжалось сердце. Да. Это будет очень больно, но я бы никогда и виду не подала. Я поделилась с Лизой своими мыслями, та сказала:
- Не судите, да не судимы будете, так написано в библии. Ты же многого не знаешь, вот почему я боюсь за тебя, так что будь осторожна, - тысячу раз твердила она мне.
Лиза мне шила к Новому году платье из голубого креп-жоржета, оно получилось облегающее, не расклешенное, а я очень любила танцевать в клешеных юбках, и тогда Лиза сказала:
- Ты пойдешь в этом платье на свадьбу, а перед самым Новым годом оденешься цыганочкой, я возьму у Ольги Андреевны старую цыганскую кашемировую шаль, сделаю тебе шикарную юбку, а в узелке Солнцевых есть очень оригинальная шифоновая кофточка, голубая, правда, с большим декольте, но ты накинешь на нее шаль в тон юбки. А юбка будет такой ширины, что в нее три таких, как ты, посадить можно, и кофточку я сделаю тебе под цыганскую. Ты там спляшешь, ведь ты прекрасно танцуешь цыганочку. Да не забудь про бубен и заколки для волос!
И вот мы на свадьбе. Зоя в белом платье, такая красивая, только вот завивку сделала электрическую, испортила волосы. На столе столько вкусного! Это жених привез паек. Очень весело и интересно, я первый раз на свадьбе. Когда закричали “горько”, Зоя со своим женихом стали целоваться, мне стало стыдно, а Эрик заметил и стал сменяться:
- Ты чего, Снежинка моя, глаза опустила, ведь не ты же целуешься?
Голубое облегающее платье сделало меня стройной, оттеняло мои темно-каштановые волосы, цвет лица.
Но оно было такое тонкое, что мне казалось, что я голая, а когда мы с Эриком танцевали, и он близко прижимал меня, я стеснялась.
Веселая это была свадьба, столько красивых тостов, и грустная, ведь жених через несколько дней уходил на фронт, поэтому и все пожелания были пронизаны этой болью - войной.
Когда мы с Эриком танцевали танго, он сказал:
Вот видишь, какая Зоя смелая, она ведь не на много старше тебя.
Я сказала:
- На три месяца, она родилась в ноябре, мы с Ниной были у нее на дне рождения, а я родилась в январе.
- Вот видишь, - сказал Эрик, - она уже жена, а ты дитя.
- Ну и что хорошего, останется одна, да еще и дети пойдут.
- Ох, сколько в этом хорошего, Снежинка, в этом смысл жизни. Да ему легче идти на войну, если и погибнет, то видел “небо”. А какое счастье, если будет ребенок!
- Эрик, - сказала я, - ведь ему уже двадцать пять, а не восемнадцать, как тебе, он настоящий муж, а ты рассуждаешь, как престарелый вдовец.
Эрик рассмеялся:
- Ну и зацепила, вдовец, да еще и престарелый!
А перед Новым годом, когда провожали старый, я удрала и переоделась.
Танцевали на свадьбе и пели под гармонь. Играл мой знакомый гармонист, который работал в театре.
Я его попросила, что когда будут пляски, после того, как я переоденусь, пусть сыграет цыганочку.
Я первый раз в жизни выпила немного водки, и хотя я с голоду довольно хорошо поела, все-таки немного опьянела. И это легкое опьянение расковало меня, сделало более легкой.
В это время по радио пробили московские куранты, и наступил Новый год.
Я уже сидела за столом рядом с Эриком, которому мой костюм понравился (я сверху накинула шаль), и он сказал:
- Вот это маскарад, вот это цыганочка, все отдашь за нее.
А тут пробили куранты, Эрик опять налил мне немного водки и сказал:
- Леночка! С Новым годом! Дай Бог, нам весь год быть вместе.
А тут Юрка подлетел поздравить нас с Новым годом и хотел поцеловать меня в щеку, но Эрик показал ему кулак.
Я посмотрела на Юрку. Все же он очень красивый и ладный, ростом пониже Эрика, но в плечах шире, кудри черные, глаза синие, улыбка сверкающая. Красивый парень, но воспитание и интеллект куда ниже, чем у Эрика. Пока я Юрку во хмелю рассматривала, Жора грянул цыганочку. Я встала и пошла к центру комнаты, в руках у меня был бубен. И закружила меня цыганочка, понесла. Любила я плясать и умела, а здесь еще и хмель придал моим движениям темперамента и красоты, я сбросила шаль, взяла бубен и пошла, пошла. Ко мне подскочили два партнера, Юрка и друг жениха. Как мы хорошо плясали! Под конец Жора сник, а Юрка почему-то напевая мотив цыганочки, стал со мной кружить, и все косил глазами на мое декольте. Когда я под аплодисменты села на свое место, а шаль моя осталась лежать там, где я ее бросила, то увидела, что Эрик на меня не смотрит и лицо у него сердитое и все в красных пятнах, как тогда на уроке химии. Я сделала вид, что ничего не вижу, стала разговаривать с Галей и Виталькой, которые сидели рядом, думая про себя: Я ведь не Клара, дуешься, ну и дуйся.
Но тут Жора заиграл вальс “Дунайские волны”, а Эрик сидел все надутый и не думал меня приглашать, тут ко мне с приглашением подлетел Юрка. Я хотела встать, но Эрик так на него посмотрел, что тот сразу все понял и пролепетал что-то вроде:
- Эрик не разрешает, жаль...
Эрик резко встал и, не говоря ни слова, грубо и жестко взял меня за руку, и мы стали танцевать, и хотя танец был, как всегда, чудесный, я чувствовала, как злится Эрик и не могла понять, в чем дело. Я подняла глаза и увидела, что его глаза утонули в моем вырезе на блузке. Он поймал мой взгляд и сказал:
- Или ты сейчас оденешься, или мы уходим.
- А если я не хочу ни того, ни другого.
- Я говорю или-или, - резко сказал Эрик, - разве прилично девочке ходить полуголой, чтобы все наглецы заглядывали туда, куда им вовсе не положено? Ты видела себя в зеркале?
Теперь рассердилась я:
- Я видела себя в зеркале, и Лиза видела, и мама, и всем понравилось. Что может быть выше, чем мнение мамы?
Голос его стал вдруг необыкновенно нежным:
- И мне понравилось, но при одном условии, чтобы мы с тобой были вдвоем, и чтобы всякие пошляки не обшаривали твое тело глазами. Я не разрешаю!
- Эрик, - сказала я, - кто ты мне, чтобы не разрешать? Ты, наверное, лишнее выпил.
- Нет, я почти не пил, ты и то больше меня выпила, а ты не догадываешься, кто я тебе? Не догадываешься? - с этими словами он, взявши меня за руку, буквально насильно потянул из комнаты.
Потом он неожиданно поднял меня и посадил на подоконник. Танец уже кончился, и мы с ним беседовали у окна в коридоре.
- Посиди здесь одну минуту, я принесу тебе твою шаль.
- Я сама пойду возьму.
Он подошел ко мне и больно сжал мои руки.
- Не пойдешь, пока не прикроешь свое декольте. Ладно, скажу, кто я тебе, хотя ты сама давно должна была понять, я твой жених и имею самые серьезные намерения.
Мне показалось это так смешно, что я стала громко смеяться
- Ты что, - обиделся Эрик, - почему смеешься?
- Да потому, что Эрик ты слишком мальчик, чтобы жениться, да я и не собираюсь замуж, я никогда не выйду замуж!
- Ну, это мы посмотрим. Пойду принесу шаль, а то гармонист играет наше танго.
- Эрик, не дури, - и я спрыгнула с подоконника, - в конце концов, ты можешь идти, а я останусь.
Я сказала и сразу же мне стало страшно оттого, что я сказала. Я представила танцы, комнату, набитую гостями, без Эрика, как я иду с кем-то без Эрика домой, и мне стало невыносимо тоскливо.
Но Эрик и не подумал уходить и обижаться.
- Ах, так, - сказал он, никуда ни ты без меня, ни я без тебя не уйдем, Поздно, Леночка, мы любим друг друга, а за непослушание ты будешь сейчас наказана.
Когда я сделала шаг в ту сторону, где шло веселье, он подошел ко мне и крепко, как никогда, обнял, а затем сначала долгим-долгим поцелуем впился в мои губы, так крепко сжав меня, что я не могла и пошевелиться, а затем стал целовать меня в декольте.
- Эрик, пусти, ты с ума сошел, мне больно.
- Теперь пустил, учти, как можно использовать такие вырезы, смотри, что у тебя там, где вырез, синяки от моих поцелуев, - сказал он, - теперь сиди, я пойду за шалью.
Я ему отвесила несколько здоровенных пощечин, а он ловил бьющую его руку и целовал, и опять притянул меня к себе.
- Эрик, неудобно так себя вести, иди к гостям, а я пойду переоденусь.
Я пошла в спальню, где еще никого не было. Когда я переодевалась, глянула в зеркало и обмерла: от самой шеи и до конца выреза вся грудь моя была в ужасных темных пятнах. А вдруг увидят мама или Лиза? Хорошо еще, что мое креп-жоржетовое платье было закрытое со стоечкой. Я нашла у Зои губную помаду и слегка подкрасила губы и чуть подвела глаза черным карандашом. Посмотрела на себя в зеркало:
- Красивая в платье, а под платьем - позор!
Вошла я в комнату под звуки вальса “Березки”, и Эрик, сияющий, ласковый, нежно обнял меня и помчал в вальсе.
- Наглец, - сказала я ему, - я тебе этого никогда не прощу, опозорил меня. Вдруг мама или Лиза увидят? Меня из дома не выпустят.
- Это не позор, а гордость, знаки моей любви, но маме и Лизе их видеть ни к чему, так же как тебя в декольте посторонним. Это тебе наказание.
Так мы с Эриком встретили Новый 1942 год.