Мы видим Марию, лежащую на диване в сотканной полуденной жарой паутине тяжелого сна. Пока Мария спит, я расскажу вам о ней.
Что вы знаете о Марии? Может быть то, что она прекрасна? Или то, что не умеет водить машину? Или вы знаете как в прошлом июне она покрасила в волосы в рыжий цвет? Тогда вы не знаете Марии. Вы не любили Марии.
Она каждый раз разная. И я могу сказать, что состоит она из бесчисленного количества Марий, мечущихся в зеленных глазах.
Я знаю некоторых из них хорошо. Мария, которую знобит в ноябре. Она кутается в одеяло и пьет горячее кофе, поэтому по утрам у нее припухшее лицо и грустные глаза. Мария, которая боится грозы. Мария, кушающая пирожное. Мария, считающая деньги. Мария, читающая книгу. И еще много Марий. Тысячи Марий уживаются в этом теле, которые многие ошибочно принимают за одну единственную Марию, переходящую из дня в день, так же спокойно, как песок в песочных часах.
Мария – красавица и Мария – уродина, Мария – ребенок и Мария – сестра, Мария – любовница. Те, другие Марии, которых я еще не знаю, а может быть они не хотят, чтобы я о них знал, прячутся где-то в внутри тела Марии. Иногда мне кажется, что они точат ее как какая-то болезнь. Тогда я предлагаю Марии таблеток, но она не пьет их. потому, что есть Мария, которая никогда не пьет таблеток. Та Мария, что безумно любит меня, сменяется Марией, которая хочет от меня ребенка. Мария, которая боится меня и Мария, которая меня ненавидит – они тоже имеют право жить в этом теле. В этом истерзанном теле постоянных сомнений.
Я люблю беседовать с той Марией, что после прочтения рассказа Маркеса, говорит шепотом и почему-то все о смерти. Да, когда она умрет, еще одна Мария будет спокойно лежать в земле, наблюдая за тем, как воды проникают сквозь щели гроба, и как мелкая тварь находит в ней свой дом. Она была домом для тысяч, близкой вселенной.
И если есть среди них – та, единственная Мария, которая может назвать себя настоящей, та Мария, что породила всех остальных, то она так и осталась младенцем, закутанным в белые пеленки., зацелованным матерью. И общение с этой Марией было бы утомительным для меня, как общение с дождем – разговор ни о чем, но очень долго.
И когда я допишу эти строки, одна из Марий поднимется с дивана, чтобы познакомиться со мной, и может быть остаться со мной навсегда.