Предисловие
Иной раз вот так задумаешься и понравится. И потечет мысль...
Содержание
Прямо надо сказать родили меня случайно. Но качественно. Безо всяких там дураков. Как обещали, так и сделали. Резину не тянули. Но одно мне сразу не понравилось - из еды давали только молоко. Может они, конечно, по незнанию и ошибались, только стал я с этого молока дюже расти.
Сколь времени прошло - никому не ведомо, да только случилось мне по возрасту семь годков. Тут-то и приключилась со мной беда великая.
Подозвал меня батька, да и промямлил с похмелья (он у меня сельский интеллеген старой закваски): "Изволь, - говорит, - Гаврила, знаниями овладеть по идиотилическому материализму, чтоб не был ты какой есть сякой необразованный босяк. В сапогах".
"Что ты, - говорю, - батя, или квасу опоролся. Да я тебе в этот самый момент по этому самому материализму любую несущую конструкцию выдать могу. В стихах".
Батя между тем, искусную свою речь, уснувши, не окончил. А изволил суметь очнуться к сентябрю, заладил по-старому. Иди, мол, учиться, а то нашу избу даже НТРа обходит из-за твоей необразованности. Я бы, конечно, эту самую НТРу на двор силой затащил, да только про такую бабу в нашей деревне никто и не слыхал.
Стало быть, пошел учиться. Перво-наперво обувку и одежку отняли. Велено было на следующий день еще обувку приносить - эта, мол, грязная. Потом таскали по этажам, всякие лабиринты показывали, а в них избов дополна. Короче, сразу застращали. "Ну, - думаю, - попал. Спасибо тебе, батя, за добро, за ласку, за то, что угробил сваво сына единственнаво в что ни на есть самом цвету".
Однако сжалились опосля, даже одежку и обувку отдали. Но зато в мою котомку бумажек всяких понапихали, книжками зовут. И велено было назавтра снова приходить поутру, про другую обувку не забывши.
Я, как до избы добежал, сразу к батьку: "Что ж ты, - говорю, - старый пень, заживо хоронишь? Ежели так дело пойдет, я тебе лучше эту НТРу на краю свете сыщу. Как хочешь, а в эту инквизицию я больше не ходок!"...
... Батя порол молча...
Опосля таких бесед к школе я вынужденно немного привык. Однако, матушки-то у меня не было, батя работник был золотой. Квашеный. Все бы ничего, да решил он попытать меня на предмет проверки. Мол, смогу ли я ему по малому числу поведать то, чего в школе нам грузят. Я бы из дому ушел, однако зима снегу навалила, а дорога одна - либо в школу, либо домой. Дома-то хоть кормят. Выбор, между тем, стало быть, невелик.
Опосля проверки выслушал я, по сложившемуся обычаю, батькины претензии задним местом, да и написал с горя этот рассказ. Как ни крути, а жизнь все ж таки тяжелая штука. Да еще на днях Никифор - сосед мой по левую руку - сказал, будто ученые люди решили нам эту школу до 20 годов по паспорту продлить. Мать честная, а если и взаправду такой расклад?! Не вытерпим мы, ей-Богу не вытерпим, поднимем национально-освободительное движение и скинем вот этих буржуев по другому пути. Если чего, засчитайте меня в коммунистов.
Послесловие
Иной раз вот так задумаешься и не понравится... И прервется мысль...
ПГПУ. 1994.