- Что делать? Что делать? - передразнил его Билли, - а ничего не делать!
Он злился. Злился потому, что ему было страшно, хотелось кричать, а больше всего - просто исчезнуть. Злился, конечно, на себя, а не на младшего брата, сидящего рядом с ним на обочине дороги. Выли на разные голоса сирены. Кричали какие-то люди. Мимо них пробегали полицейские и врачи в перемазанных сажей халатах. Всё вертелось перед глазами, не каждый день твоя машина взрывается посреди города.
- … уходить надо отсюда, вот что, - продолжил он, - пока не увезли.
Тим поднял глаза на брата, первый раз за весь их разговор. Ему стало не по себе: взгляд у Тима был совсем не детский, серьёзный, испытывающий, без малейшего намёка на слёзы.
- Я никуда не пойду, - голос тоже изменился, девятилетний мальчишка говорил тихо и уверенно, что и взрослым-то нечасто удаётся. – Лейтенант Корейс сказал нам оставаться тут.
- Ты что, хочешь в приют? – Билли попытался говорить так же спокойно, но голос едва заметно дрогнул.
Молчание и вопросительный взгляд.
- Ты вообще что-нибудь знаешь о них?
Снова молчание.
- Приют – это огромное мрачное здание на окраине города. Временами из-за высокой неприступной ограды доносятся душераздирающие крики. Глупые люди говорят, что это привидения, гуляющие по древним подвалам. Это всё детские сказки, - Билли, не переставая рассказывать, посмотрел на брата: от былой уверенности не осталось и следа. Мальчик сидел, обняв собственные колени, и внешне казался абсолютно спокойным, но он-то знал, каково сейчас Тиму, как ему страшно, хочется кричать, а больше всего – просто исчезнуть. – На самом деле в подвалах есть вещи пострашнее каких-то там привидений…
Билли ждал. Вот Тим нетерпеливо поёрзал на месте, будто устраиваясь поудобнее на своей сумке, в глазах появилось детское любопытство (и, конечно, страх, но любопытство было сильнее), и, наконец, переборов упрямство, спросил:
- Ну? Что там?
Победа. Полная и безоговорочная, никогда ему больше не говорить со старшим братом ледяным тоном, не смотреть на него так спокойно и уверенно – он ребёнок.
- Одиночество.
Тим, казалось, был разочарован, не этого он ждал, монстров каких-нибудь, сумасшедших учёных. А Билли продолжал:
- Это как темнота. Когда ты стоишь на свету и смотришь в неё, то не боишься, но стоит только шагнуть туда… Ты слышал про миссис Наймон? Ну, про старушку из Эмбервуда… Вот, она умерла от одиночества. Узнала, что сына убили, прожила ещё неделю и не выдержала. Говорят, что она вела дневник, и последние слова там были такие: «Одиночество. Оно неотступно следует за тобой. То мимолётная, внезапная, но острая, то депрессивно долгая, тупая, ноющая, боль прожигает душу. Оно сковывает тело стальным обручем и не даёт дышать…» Предложение старушка не закончила, так и застыла с карандашом в руках…
- Нет! – на крик даже обернулся кто-то из полицейских. – Нет, миссис Наймон не от этого умерла, а от какой-то асмы! Мне папа сказал… папа…
Тим понял, обнял брата, уткнулся ему в плечо и заплакал.
Пожарные машины разъехались, и людей в когда-то белых халатах стало меньше. Они сидели на обочине дороги, чуть в стороне. Тим спал, положив голову на колени Билли, накрытый его курткой.
- Эй, парень! – окликнул его кто-то.
К ним подходил полицейский.
- Лейтенант Корейс?
- Да… А ты…
- Да, я Билли. Билли Полар.
- Мне очень жаль. Прости, что я в такой тяжёлый момент беспокою тебя расспросами, но, сам понимаешь, чем быстрее…
- Всё в порядке, лейтенант, спрашивайте.
- Билли, это не было несчастным случаем.
- Вы хотите сказать, что нас хотели убить?..
- Нет, не вас… твоего отца. Это э-э… устройство поставил специалист, оно должно было убить именно его. Я понимаю, он был очень известным человеком, но были ли у него враги среди военных?
- Не знаю, сэр. Наверное, не было, - Билли лишь пожал плечами.
Лейтенант о чём-то задумался и уже без особого интереса спросил:
- Так куда вы ехали?
- В Даркхилл…
Лейтенант вынул сигарету изо рта, пытаясь связать имя банкира Генри Полара с ЗУВКПИ Даркхилл – с закрытым учебным военным корпусом с полной изоляцией.
- Билли, а там у твоего отца были знакомые? – осторожно спросил Корейс.
- Нет, сэр. Если бы они были, я бы там уже учился. А так… Не сдал химию и физику, - объяснил Корейс-младший. Что-то кольнуло его внутри: устав корпуса, пункт 26, за обман старшего по званию кадет наказывается неделей карцера. Карцер, темнота и жуткая, неестественная тишина подвалов корпуса. – Отец очень хочет, чтобы я учился там… точнее, хотел…, - искусственно плакать так же тяжело, как сдерживать настоящие слёзы, но и тому и другому их хорошо обучили.
- Ну-ну, перестань, ты же уже взрослый. Тебе теперь брата надо растить. Смотри, не оставляй его одного.
Лейтенант ободряюще похлопал Билли по плечу и ушёл к своим. Уехала последняя «скорая», увозя то, что осталось от мистера Генри Полара, банкира и бизнесмена. А братья всё сидели на обочине, и старший, гладя спящего младшего по светлой голове, всё повторял:
- Никогда не оставлю, и сам больше не останусь…