Лило с ночи. Не капало, не моросило, а именно лило. Не оставляя никакой надежды не то что на море, а просто на более-менее длительную прогулку. Но нам с мамой некуда было деваться, нужно было идти. Пока я возилась с завтраком для спящих мужиков, а мама с Дезькой бегали за молоком, ливень немного ущух. Появилась надежда, что не придется лезть в транспорт. Хотелось пройтись.
Дети понемногу проснулись. Обошлось даже без обычных трений. Диванчик собрали на удивление быстро. Может, просто не толкались во сне?
В четырнадцать у мальчишки появляется масса углов: локти, коленки, ступни - все это постоянно торчит и натыкается на мебель, стены, двери и тех, кто рискует находиться поблизости. Младший же – пятилетний комок мускулов – эмоционально переживает каждое сновидение. Поэтому временная необходимость спать вместе к утру приводит каждого в дурное расположение духа, что не облегчает жизни родителям. Единственной альтернативой является утомить их за день до полного изнеможения, каковую задачу муж и возложил на себя. Мы с мамой уходили рано, оставив в доме хавчика на день. В обед возвращались в уже пустую квартиру, пополняли запасы готового провианта и отдыхали. К возвращению стада мы отправлялись на вечерние купания. Такой режим позволял не только не озвереть от пребывания пяти человек и цверг-шнауцера в двухкомнатной квартире, но даже отдохнуть каждому на свой вкус.
Но сегодня лил дождь. И это рождало дурные предчувствия.
Дав старшему ценные указания на предмет младшего и открытого окна, вооружились зонтиками и куртками.Вышли.Идти до центра около получаса. Моросит. По дороге проходим контору «Леспромхоза», и нас накрывает волной ливня.
- Я здесь всегда промокаю, как мышь. Прямо над «Леспромхозом» накрывает, а вокруг дождя нет. На небе переменные облачка, все идут сухие и смотрят на меня, как на «здрасьте среди ночи». Прихожу к приятельнице, с меня вода течет. Она удивляется: на море была? Под дождем… Да где ты дождь нашла?
В самом деле, едва миновали злополучный отрезок, дождь прекратился. Так, по-сухому, и дошли до конторы, где у мамы дела. Я ждала на улице. Воздух в центре прогрелся, появились запахи мокрой земли и травы. Мама освободилась, и мы пошли по парку, потом пошуршали по магазинчикам, разглядывая и ощупывая тряпочки. К обеду вдруг потемнело, и посреди дороги домой нас накрыло настоящим ливнем. Когда вошли в квартиру, с обеих текло ручьями.
Коллектив только успел проголодаться, а муж вообще три часа как встал. В отпуск он отрывается по-своему: читает в тишине часов до трех ночи, зато утром спит в охотку. Из-за дефицита места и деликатной природы моего сна, с книгой ему приходится уходить в прихожую. Там он стелит подстилку и ложится прямо на пол, из-за чего я веду с ним гремучую войну, требуя положить между собой и линолеумом надувной матрас. Война идет с переменным успехом.
Мы с мамой оттаяли горячим кофе. Пока она курила, я занялась отработкой по кухне, а зять развил бурную хозяйственную деятельность. Он по натуре – домовенок Кузя, хомяк. Все время что-то переносит в защечных мешках… Когда стадвадцатикилограммовый хомяк мечется туда-сюда по просторной трехкомнатной квартире, к этому еще можно притерпеться, или, по крайней мере, убраться с дороги. А здесь, в тесноте и перенаселении… Сегодня его жертвой пали окна. Он затеялся помыть, отвести их от потеков старой краски и художественно закрасить замазку в швах. Душной и сырой от парящих кастрюль и мокрых курток атмосфере помещения запах краски придал несомненную пикантность, без которой я лично предпочла бы обойтись. Сказать, однако, было нечего.
Мама живет одна. После нескольких пар лекций, часов работы в компьютерном классе, битв со студентами и войн с администрацией часто нет сил даже выгулять собаку. Понятно, что в доме скапливается бездна мужской работы. Вот он и суетится по зову необходимости и велению сердца.
В гостиной по телевизору идет детектив с Пуаро. Я пытаюсь слушать из кухни. Дети устраивают на диване гвалт из-за игрушки. Нет ни времени, ни желания выяснять, кто неправ, поэтому прошу мужа дать подзатыльники обоим и благодарю заранее. Требования «вести себя потише» лишь создают дополнительный шум. Само собой, на рекламе молодежь, как по команде, замолкает.
Наконец, я оставляю продукты томиться под своими крышечками и присоединяюсь к маме в гостиной. Знаете самое универсальное определение ребенка? «Существо, которое всегда становится между вами и телевизором». Охотно верю, что у этого выражения есть и переносный смысл и даже готова признать его справедливость. Но меткость его буквального значения просто ошеломляет. Вне зависимости от вашего и телевизора взаимного расположения, ребенок с ювелирной точностью выберет место и время, где доведет вас до белого каления в кратчайший срок и с минимумом усилий. Поэтому, когда фильм заканчивается, облегчение от этого факта значительно превышает удовольствие, которое удалось получить.
После короткой беготни с кастрюльками, тарелками и приборами я усаживаю за стол детей. Потом подтягиваются остальные. К концу трапезы приходит осознание факта, что еще только пять часов. Я предлагаю снова прогуляться, ибо запах краски и теплая квартирная сырость действуют на нервы. Муж выводит изведшуюся живность и сообщает, что дождь идет. Поскольку взрослым лень, старшего «спиногрыза» отправляют мыть посуду. Он даже не возражает, привык.
Желающих погулять все не находится. Я прибегаю к технике измора: хожу по квартире и периодически ною. Скоро маме приходит в голову та же мысль, что целый день не дает мне покоя: до момента, когда можно будет уложить их спать, дети успеют довести нас до истерики. Поскольку это кончится плохо именно для детей, и мы будем потом чувствовать себя виноватыми, лучше не создавать прецедентов.
Около часа мы рыщем по квартире в поисках сухой одежды для выхода. Собака выразительно смотрит на нас из-под торчащих бровей и давит на жалость. Она согласна и на дождь. Бессовестно оставив детей на мужа (у психоневролога профессионально крепкая нервная система), втроем ретируемся.
Снова идем пешком, и снова мимо «Леспромхоза». Вокруг и так льет, мы ничем не рискуем. Не сговариваясь, идем к маме на работу. Порыскав в поисках ключей, получаем доступ в компьютерный класс. Залезаем в Интернет, в "Погоду". Дождь обещают весь вечер и ночь, к утру облачность, днем солнце. Вздыхаем с облегчением и какое-то время любуемся этим прогнозом просто так, для морального удовлетворения. Около часа копошимся, каждый в своем. Мама консультирует забредшего вечером сотрудника. Он живет тут же, в примыкающем здании, в одной комнатке общежития, и уходит на вечер в класс, чтобы поработать и развлечь играми сына, дать жене передышку. Через два часа заканчиваем и собираемся домой. Дождит по-прежнему.
Дома тепло. Муж и старший сын прямо с порога ябедничают друг на друга. Подрались из-за «Тигриной алгебры». Десять страниц логических задач для ребенка с зернистым типом мышления – это нереально. Мама так и заявляет. Муж в недоумении. В области чистой логики у него врожденные способности, да и практик он незаурядный. С ним даже страшно ходить по улицам. Так, наверное, чувствовал себя мо-лодой Конан Дойл, когда наблюдал за работой доктора Белла, внештатного консультанта Скотланд Ярда, и копил материал для Шерлока Холмса. Около сорока минут уходит на дебаты. Старший ребенок тихо радуется, младший мастерит из прищепок истребители, потом начинает с большой скоростью наматывать круги по квартире. Получает. Но тут все вспоминают об ужине. За столом продолжаем говорить о логике, логическом мышлении, логических задачах. После взрослые устраиваются за пивом и до деревянной твердости просушенным судаком исполинских размеров. Много пива утечет, пока сумеем его осилить.
Спать ложимся на удивление организованно. Мама и дети засыпают мгновенно. Муж привычно мостит подстилочку в прихожей. К вечеру раздражение во мне накопилось до критической массы, и я закатываю скандал. Он заявляет, что ему жарко. Конечно, с его изоляцией можно и на льдине спать, но я не сдаюсь.
- Ты за каким чертом тащил сюда этот матрас?
- На пляже лежать, на камушках…
- Кой дьявол, на камушках можно и на подстилке помучаться! Кто обещал надувать его каждый день?
Аргумент сокрушительный. Последние два года он и я мучались от его апноэ, а попросту от ночного храпа. Не помню, когда я последний раз ночевала на супружеском ложе, все больше на диванчике в гостиной. В конце концов, с помощью магнитофонной записи мне удалось убедить его в том, что пора что-то решать. Тесты показали катастрофически малый объем легких, что в нынешнее время победного шествия туберкулеза по планете пугало. Он накупил воздушных шариков, на что я заявила, что шарики его не спасут. Тогда и было решено купить отечественный, из тяжелой резины матрас, и мне было принесено клятвенное обещание «надувать его ежедневно».
Супруг печально берется за дело. Я отправляюсь спать с чувством выполненного долга.Через час понимаю, что без теплой пижамы мне не заснуть. Отправляюсь к мужу на поклон, ибо для извлечения теплых вещей требуется «грубая мужская». Распахнув дверь, я завожусь с пол-оборота. Надутый матрас стоит под входной дверью, а моя половина довольствуется половичком. Я высказываю все, что думаю о нем и его отбитых почках и, разогревшаяся от злости, мгновенно засыпаю.
Когда сто двадцать килограмм живого веса нежно наваливаются и трогательно храпят вам в ухо, спать невозможно. Я просыпаюсь, отпихиваю мужа, пару раз щипаю, чтобы снизить громкость. Помогает ненадолго. После двух-трех «ремейков» понимаю, что результат не стоит усилий. Но надо же где-то спать! И тут меня осеняет: матрас. Надутый, зовущий, он стоит в прихожей! Двери в прихожую можно закрыть, и пусть его храпит хоть до утра. Я перебираюсь через супруга, подхватываю подушку и бреду в прихожую. Следом сиротливо тянется одеяло.
В прихожей меня ждет сюрприз. Сдутый и аккуратно сложенный матрас лежит на тумбочке под зеркалом. Я несколько минут разглядываю его в полном ступоре, а потом долго гомерически смеюсь в ночь.
А утром снова будет светить солнце.