СНАЧАЛА БЫЛО
ЧУВСТВО.
ЧУВСТВО ПОРОДИЛО
СЛОВО.
СЛОВО ПОРОДИЛО
ЛОЖЬ.
ВОТ И ВЕРЬ ТЕПЕРЬ ЧУВСТВАМ!
Я никогда не плакала, когда шел дождь. Я никогда не смеялась, когда светило солнце.
Ночь – мое время.
Хуже людей могут быть только люди, которым веришь. И ничего нельзя изменить.
Зря мы вместе смотрели на радугу. Звали грозу! Гроза пришла.
Тучи. Но разве не здорово, когда дождь бьет по щекам и приглаживает волосы?
Крылья. Иногда оказывается, что те, кому веришь, - не умеют летать.
Ветер. Ненавижу, когда он дует в спину. Пусть лучше – в лицо. Так честнее.
Лужи. Они не умеют быть морем, сколько бы не старался ветер.
Море. Оно не умеет обижать, но обижается. Оно помнит.
Звезды. Я больше люблю фонари. Они теплее и ближе.
Мы не умеем любить то, что далеко.
Иллюзия любви??? – Но это было так правдоподобно…
…Она шла по темной улице, дорогу освещали фонари. В их свете выпукло чернели тени деревьев, и листва казалась иссиня-черной. Крупные жемчужные звезды посверкивали сквозь пролетающие обрывки клубящихся туч. Ветер продувал серое драповое пальто и вязаный свитер. Шарф размотался и хлопал по спине. Мощеная булыжником улица неудобно стелилась под ногами.
Холодно мигали звезды. Остро шуршала листва. Ночь.
Она опустила голову и увидела… себя. Из холодной черной лужи на нее смотрело ее лицо. Отражение подмигнуло: «как делишки?» Усмехнулось: «ха!»
- Сама «ХА!», тебе бы так!
- Тебе не нравится?
- А тебе, можно подумать, - да.
- Язва!
- Сама!
Вот и поговорили. Она пошла дальше. А в луже продолжало кривляться отражение. Познавшее тоску. Тоску, порожденную недосказанностью.
Человек не плачет. Но это не значит, что ему не больно.
Лошади.
Они не умеют лгать. Но они тоже плачут.
В зеркале – Я. Это мое отражение. Оно улыбается.
В рассказе – мое «Я». Оно кривляется.
Я и МОЕ «Я» отражаются по-разному.
Они – не одно и тоже…
Ломтики луны. В стеклах отражается вечность.
… По улицам летели машины. С визгом и скрежетом мчалась жизнь. Мимо. Время скрипело на поворотах. На перекрестках люди дразнили смерть. Шипел раскаленный асфальт. Парило. Легковые и грузовые автомобили стремились обогнать солнечные лучи. Светило разозлилось и кусало прохожих. Все вокруг неслось и гремело. А по белой разделительной полосе неспешно шла лошадь. Осторожно цокая копытами по асфальтированной дороге. Косилась на суету ореховым глазом. Прохожие несмотрели на нее. Они торопились, им было жарко. Лошадь никуда не спешила: у нее было много времени.
Гладкая шкурка лоснилась от пота. Лошадь донимала жара и шум. Она неторопливо шагала по центру шоссе. Машины сигналили. Но она не отходила. Лишь шевелила ухом и изредка отмахивалась от назойливой спешки хвостом. Люди бежали. Солнце жарило. Машины мчались. Лошадь шла.
Визг тормозов: прохожие на мгновение обернулись:
… От сильного удара лошадь подбросило в воздух. Она жалобно заржала, вдруг обретя крылья, кувыркаясь и перебирая в воздухе стройными ногами. Потом – упала, ударилась об асфальт. И долго лежала, косясь на людей ореховым глазом. Тяжело дыша. А люди спешили.
Когда Гончие Псы догонят Большую медведицу – наступит конец света.
Но до этого никому нет дела.
Ведь человеку интересно только то, что рядом.
Гончие псы – далеко. И кому нужна эта большая медведица?..
Мы поднимаем лицо к небу, когда больно.
Но не для того, что бы обратиться к Богу.
Люди не хотят, что бы кто-то видел, как они плачут.
А Гончие псы мчатся на встречу.
Бедная Большая медведица.