Бунтарь, борец за справедливость, солдат и ученый, он все равно оказался сильнее смерти
Осталось всего несколько дней до презентации книги Таиры Буниятовой «Сильнее смерти», посвященной ее мужу Зие Мусаевичу Буниятову. Идя на встречу к этой женщине, я невольно подумала, что на ее долю выпало не меньше испытаний, чем на долю ее супруга, и в своем сопротивлении невзгодам она проявила не меньше жизненной стойкости и героизма, чем он. Потеряв сначала мужа, потом внука, а потом и сына, она не сломалась - она продолжает жить, хотя дом ее пропитан скорбью, а ранящая память пульсирует в каждом ударе ее сердца… Злой рок сродни тому, что преследовал семью Кеннеди, забрал под конец жизни у нее самое ценное…
Беседа могла и не состояться. «В своей книге я сказала все, и потом - мне все еще трудно говорить о Зие», - чуть слышно произнесла она… Но мы разговорились, и в комнату незримо вошел вспыльчивый исполин с голубыми глазами. Он шутил и смеялся, порой взрывался приступами неукротимого гнева, побеждал врага и воспитывал детей и внуков. И все время шел против течения…
Он был сыном военного переводчика, который задолго до революции служил в дивизии казачьего атамана Ляхова.
Естественно, что юному Зие сызмальства привили уважительное отношение к армии. По воспоминаниям самого Зии Мусаевича, он подражал отцу во всем – от «походки» до «лаконичности и законченности фраз».
Все детство Зии было «пропитано» героическим романтизмом довоенной эпохи. Тоталитарное государство сумело создать из военных специальностей целый культ. Естественно, мечтал о военной карьере и Зия. Стремление это «подогревали» и семейные традиции.
Детство свое Зия провел в Геокчае, куда переехала его семья сразу после рождения мальчика. Здесь же он и пошел в школу, о которой вспоминал впоследствии очень теплыми словами: «у нас были великолепные математики, историк, литераторы, географы - люди образованные, читающие и нас приучавшие к книгам, к знаниям. Они умели вложить, вколотить в наши, не совсем, может быть, сознательные головы абсолютно четкую мысль: только овладев знаниями, можно стать настоящим человеком, пробить себе дорогу в жизнь».
Учеба доставляла ему истинное удовольствие. Зия успевал по всем предметам: большим подспорьем стала обширная отцовская библиотека. Единственное, что «портило» его по-настоящему блестящий табель - это четверка по поведению, что по тем временам означало – мальчик рос отпетым хулиганом. По прошествии многих лет он сам со смехом вспоминал случай: как-то зимой Зия, который хорошо разбирался в электричестве, шутки ради отключил в школе свет, тем самым сорвав занятия. Надо сказать, что шутника долго искать не пришлось: кроме него так набедокурить не мог никто. Руководство школы на этот раз прощать его не стало: вызвали отца, кара которого была жестока и унизительна. По возвращении домой отец выпорол сына так, что всю оставшуюся жизнь Зия не мог забыть этой трепки: «после этой экзекуции я стал куда тише: если бес, сидевший во мне, давал о себе знать, подбивая на новый «подвиг», я уже не шел на него с прежней легкостью и бесшабашностью, а задумывался, потирая место, которое почему- то отвечает за все».
Однако серьезные занятия в школе не лишили Зию возможности и желания развиваться физически.
Сколько радости доставляли ему военно-патриотические игры, где он мог с успехом реализовывать, уже тогда заметные таланты лидера. Не остались без внимания и бег, и прыжки в длину, и волейбол - благодаря всем этим увлечениям Зия окреп, возмужал, стал заметным спортсменом в школе, а потом и в городе. Еще одной страстью будущего героя стала стрельба, и в этом искусстве Зия мог совершенствоваться бесконечно долго. По его словам, значок «Ворошиловский стрелок» стал пределом его мечтаний.
По окончанию школы Зия решил поступить в Бакинское пехотное училище. Как и многие юноши того времени, Зия накинул себе пару лишних годков, чтобы быть допущенным к вступительным экзаменам. Высокий рост, широкие плечи, цепкий ум легко помогли скрыть обман. В училище он проучился до начала войны. Именно там Зия из обычного паренька превратился в настоящего солдата – отличная стрельба, владение боевой техникой, знание инженерного дела, а также феноменальная физическая выносливость, - вот далеко не полный перечень, приобретенных там навыков.
В мае 1941 года выпускник БПУ получил назначение в Бесарабию, в небольшой городок на берегу Днестра – Бендеры. В этом городе Зия встретил первый день войны. Впоследствии они вспоминал:
«Свой первый в жизни бой я принял через час после начала войны. В узком окопе, наполовину засыпанном землей, прислушивался я к низкому надсадному вою тяжелых бомбардировщиков. Различимая с земли черная свастика ясно говорила об их принадлежности. День превратился в ночь, вокруг ничего не стало видно. Когда земля осела, оказалось, что один, другой, третий товарищ тяжело ранены, а тот, которого за короткое время службы я назвал другом, не дышит. Первая встреча со смертью, потеря друга, своего сверстника была первым сильным потрясением, которое мне пришлось пережить».
С первых же дней войны проявился отчаянный характер Зии, и то, что в школьные годы называлось «хулиганством», теперь стало ратной доблестью. Он совсем не боялся смерти и очертя голову бросался в бой. Командир полка сказал ему однажды: «помни, осторожность - украшение храбреца». Но это предостережение никоим образом не остудило пыл будущего героя, а случай, произошедший с ним немного позже, наоборот прибавил ему уверенности в своих силах.
Дело было в Бесарабии. Цыганка, повстречавшаяся Зие на дорогах войны, уговорила его погадать на судьбу. И вот что она ему сказала: «ты будешь дважды опален, но, выйдя из страшного пламени живым и невредимым, взойдешь ты на высокую вершину и увидишь там звезду». Эти слова, вопреки скептицизму, запали ему в душу, и много раз позволяли действовать отчаянно, что и спасало ему жизнь. Но помимо храбрости, в первый год войны у Зии выработались качества настоящего разведчика. Вот что писала о нем газета «Красная Звезда» в 1942 году: «хитрый, стремительный как тигр разведчик Зия Буниятов, который в невероятных условиях, в сложнейшей обстановке мог четко сориентироваться, принести точные данные о численности, вооружении и дислокации противника. Его ценили в батальоне за романтическую душу и литературную эрудицию».
В 1942 особенно жестокая битва была за оборону Кавказа. Именно в этих боях Зия Буниятов был дважды ранен и контужен. Его роту всегда ставили на самые тяжелые участки фронта. В борьбе за одну из стратегически важных высот он получил свою самую тяжелую контузию. Зия и его подчиненные удерживали позиции настолько успешно, что немцам пришлось вызывать на подмогу авиацию. В результате вражеского налета разорвавшийся рядом снаряд ранил и Буниятова. Окровавленный, находящийся почти без сознания Зия наблюдал за продолжающимся боем. Вскоре стало ясно, что немцы пойдут в рукопашную. Вот и первый немец появился в окопе и навалился всей тяжестью своего тела на раненого Зию. Преодолевая слабость, Буниятов вступил в неравную схватку: «Гнев и ярость были моими лучшими помощниками: они двигали мной, а еще – нежелание погибнуть от рук фашистской твари. Немец был со мной одного роста, но крупнее, старше и напористее. В нас была обоюдная ненависть, А еще - желание выжить, победить. Я старался вырваться из его цепких рук, в голенище сапога у меня был нож, и это придавало мне сил. Отчаявшись, я укусил немца за ухо, крепко сжав зубы: закричав от боли, он разжал руки, и я успел выхватить нож. В свой удар я вложил всю ненависть, все свои последние силы. Немец обмяк, придавив меня своим тяжелым телом. Теряя сознание, проваливаясь в мягкую темноту, сквозь пелену однообразного шума я услышал крики моих солдат: «Командира убили!». Очнулся в госпитале. Несколько минут лежал, не понимая, где я нахожусь. Память медленно возвращалась ко мне. И вдруг я почувствовал, что во рту у меня что-то есть: разжав плотно сжатые, спекшиеся от крови зубы, я выплюнул кусок уха, зажатый во рту».
Но главное вспомнилось чуть позже: теряя сознание, раненый Зия в отдалении услышал радостные крики - это подоспела подмога, а значит задание выполнено и высоту они удержали.
Проявленный героизм был высоко оценен военным руководством. Доказательством тому служат многочисленные боевые награды Зии Мусаевича, однако самую высокую оценку за свои ратные подвиги – Звезду Героя Советского Союза - Зия получил позже, командуя… штрафной ротой.
В январе 1945 года Буниятова вызвал к себе комдив, предложив ему стать командиром роты штрафников. Зия и не подумал отказываться, хотя мог. А дальше… Дальше была 123 штрафная рота, которая принимала участие в знаменитой Василинско – Одерской операции.
«Мне было поручено чрезвычайно опасное дело: преодолеть тройную линию обороны противника и выйти глубоко в тыл. Мы должны были взять заминированный мост длиной 80 метров через реку Пилица, при чем сохранить мост невредимым: по нему должна была пройти боевая техника».
Ценой огромных потерь был удержан этот мост: «В этом бою из 670 бойцов в живых осталось 47! Скольких я похоронил тогда, сколько писем написал их близким! Всех оставшихся в живых наградили боевыми орденами. А мне 27 февраля 1945 года было присвоено звание Героя Советского Союза».
На этом героический путь Зии, его однополчан и миллионов советских солдат был еще не окончен - во многочисленных и кровопролитных боях погибли почти все его бойцы. Уже в самом конце войны, на момент взятия Берлина и до установления знамени Победы над фашистским логовом, из семисот бойцов 123 штрафной роты осталось в живых только семь человек.
После Великой Победы перед Зией были открыты все двери. Его товарищи были в некотором недоумении, когда герой Советского союза капитан Зия Буниятов вдруг изъявил желание оставить военною службу и направился в Москву для поступления в институт востоковедения. Арабский язык он знал еще с детства, и поэтому ему не составило особого труда поступить на арабское отделение этого вуза, в стенах которого он и встретил Любовь всей своей жизни - Таиру.
Впрочем, роман завязался не сразу - сама Таира ханум так вспоминает об этом в своей книге: «Я просто боялась его. Он неожиданно возникал передо мной, загораживая дорогу - серьезный, неулыбчивый, молчаливый. Глаза его сверкали из-под темных бровей, обжигая меня голубым пламенем. Я же - хрупкая, маленькая, по плечо ему - замирая, поворачивала назад или молча обходила его, шла своим путем, стараясь держаться гордо и независимо.
Решить проблему с этим молчаливым верзилой Таире помогла ее мама, гостившая в это время в Первопрестольной. Мама просто посоветовала дочке поздороваться с высоченным парнем. Таира послушалась, и однажды, когда он вновь «пас» ее в коридоре, с улыбкой сказала: «салам алейкум». Он был обескуражен и еще более очарован – началась дружба. Правда, эта дружба и роман, последовавший за ней, стоили красавице Таире нескольких возможно весьма удачных партий, но она ни разу не пожалела о том, что вышла замуж именно за Зию.
Предложение он ей сделал как бы «между прочим» - умывая руки. Посоветовавшись с родителями, Таира согласилась.
Потом были годы, прожитые в семейном общежитии, появление на свет их первенца Джамиля, рождение которого не помешало юной маме написать блестящую дипломную работу и прекрасно ее защитить. Характер у Зии был нелегким, человеком он был азартным, да еще и отчаянным футбольным болельщиком. Буйный его нрав проявлялся во всем: вот один из ярких примеров, характеризующих его как человека. В тот самый момент, когда Таира должна была родить сына, Зия находился в ее родном городе – Ташкенте. Потом, в дом Таириной матери приходит телеграмма, гласящая: «Таира в больнице». Он, забыв все на свете, на всех парусах понесся обратно в Москву, и едва успев приехать, сразу помчался брать штурмом роддом. Брать штурмом… Это еще мягко сказано. Он «воевал» до тех пор, пока дорогу ему не преградил главврач, сведший «на нет» попытку Зии прорваться на третий этаж здания. Окажись на его месте любой другой папаша, то он, скорее всего, успокоился бы, услышав столь решительный отказ. Но, тогда это был бы не Зия Буниятов. Поняв что легально ему повидаться с любимой и своим первенцем не удастся, он, не долго думая, полез по водосточной трубе. Напрасно Таира пыталась его образумить – он так и не успокоился, пока не увидел своего только что родившегося сына.
После рождения ребенка Зия с энтузиазмом приступил к отцовским хлопотам. Однако основная ответственность за воспитание малыша «висела» на Таире, тем более что Зия совмещал занятия в институте востоковедения с учебой на геофаке МГУ. Взрывной характер Зии создавал молодой семье дополнительные сложности. Человек с обостренным чувством справедливости, он никогда не мог просто промолчать - даже тогда, когда это казалось жизненно необходимым. Когда в 1953 году на весь Союз гремело так называемое «дело врачей», Зия и тут не утерпел - моментально влез в казалось бы сугубо политическую интригу. Тогда еще совсем молодой, начинающий и очень талантливый журналист Юлиан Семенов оказался в эпицентре событий. Зия был младше его на несколько лет, но это не мешало им очень близко дружить еще до этого случая, и дружбу эту оба сохранили до конца своей жизни.
Семенова собирались исключать из комсомола за то, что он состоял в родственных связях с одним из врачей, проходящих по этому шумному делу. Ни о чем не подозревающий Зия шел по коридору, как вдруг к нему подошел кто-то из знакомых и сказал примерно следующее: «Там Юлика из комсомола исключают…». Знакомый не успел договорить, потому что Зии рядом уже не было. Он пулей влетел в зал - в самый последний момент, когда вопрос об исключении был уже поставлен на голосование, и… выступил. Его речь была не только пламенной и страстной, но еще и весьма аргументированной: после нее вопрос об исключении Семенова «отпал» сам собой. Правда, подобное заступничество не прошло бесследно: Зию вызвали в вышестоящие партийные органы, однако дальше нервотрепки дело не пошло, и слава Богу.
После четырех лет, проведенных в МГУ, Зия все-таки решил сконцентрироваться на своей основной специальности. Поступив в аспирантуру в 1954 году, он блестяще защищает кандидатскую. Имея не одну возможность остаться работать в Москве, тем более что молодая семья вот-вот должна была получить там квартиру, Зия в очередной раз оказался непреклонен:
- Я - азербайджанец, и должен жить и работать в Баку.
Все уговоры Таиры не произвели на него впечатления, и Зия вернулся на Родину, где он с упоением вновь окунулся в работу. Молодого ученого с радостью приняли в академию Наук Азербайджана, в Институт истории старшим научным сотрудником, и параллельно он стал преподавать в университете. Таира же осталась в Москве с тайной надеждой, что муж одумается и вернется в столицу.
Однако Зия быстро пустил корни – вскоре он обзавелся двухкомнатной квартирой и стал просить жену переехать в Баку еще настойчивей. Очень не хотелось тогда Таире бросать свою работу, налаженную жизнь, но решающее слово сказал маленький Джмиль: «Что же делать? Он наш папа, - давай поедем к нему». Таира покорилась. Семья Буниятовых встретила ее очень радушно, и отношения с родными мужа сразу сложились замечательные. Да и с работой все обернулось как нельзя лучше: из Москвы Таиру перевели работать главным редактором отдела вещания на Турцию в азербайджанский комитет телерадио.
Постепенно быт семьи в Баку наладился: Джамиль пошел в школу и у него появился младший брат - Гейдар. Незаметно пролетело десять лет. Джамиль, окончив школу, поступил в АГУ - пойдя по стопам отца, он стал арабистом. А спустя еще несколько лет его младший брат поступил на факультет востоковедения того же вуза. В 1964 году Зия Буниатов защитил докторскую диссертацию, а через год Высшая аттестационная комиссия при министерстве высшего и среднего специального образования СССР присвоила ему звание профессора. Еще через два года его избрали членом-корреспондентом Академии Наук Азербайджана.
Тогда под его крылом выросла целая плеяда талантливых ученых. Среди его учеников был и второй президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей. Тогда, еще молодой и порывистый, он произвел на своего учителя замечательное впечатление. Буниятов прочил ему большое будущее.
Молодого аспиранта часто приглашали домой, когда к Учителю приезжали гости (а их со всего Союза всегда было немало). На каждом таком собрании Абульфаз выступал с пламенной речью, обличая «имперскую сущность коммунистического режима, получая после застолья выволочки от Таиры – мол, «всех подведешь под монастырь: и себя и нас…»
Эльчибей всю жизнь чтил своего учителя и символично, что много лет спустя, вернувшись после долго самозаточения в Келеки, он с трапа самолета отправился на могилу Зии Буниятова.
Честно говоря, кажется, Эльчибей брал у Буниятова не только уроки истории, но и прошел под его началом великую школу бунтарства.
Когда генсеку Брежневу вручили по счету третью звезду Героя СССР, Зия Мусаевич возмутился, долго ходил по дому, и все говорил супруге о том, что это полное безобразие, и непонятно, за что его наградили, и вообще - трижды героев Союза ССР единицы… Таира ханум подумала: все мол, слава Богу - дома выговорился… На следующий день Зия Мусаевич приходит с работы какой-то притихший. Таира ханум, тут же что-то заподозрив, спросила у мужа, что случилось. «Да вот, - ответил он, - я тут письмо в Москву написал…» Он еще не успел договорить, как супруга уже бежала на почту, только бы перехватить это послание. Да разве заказное письмо с таким адресатом перехватишь?
Конверт благополучно «добрался» до Москвы. Потом в Баку прилетел инструктор из ЦК КПСС и… уехал ни с чем: Зия Мусаевич по военному четко и грубовато указал ему дальнейшее место дислокации.
О научной деятельности Зии Буниятова можно писать целые тома: подробно о его работах читатели могут узнать из книги Таиры ханум Буниятовой «Сильнее смерти». Невозможно втиснуть в рамки газетной публикации даже самые необходимые вещи, характеризующие столь яркую личность, как Зия Мусаевич Буниятов. Остальная часть нашего материала будет посвящена последним годам его жизни.
С начала карабахского конфликта Зия Буниятов оказался на передовой сопротивления армянскому экстремизму. Правда, армяне занесли его в список своих злейших врагов чуть ли не за 20 лет до начала конфликта. Армянские ученые предлагали ему все условия для безбедной жизни в Ереване, правда и цену за это они просили великую: отказаться от своих работ по истории.
С самого начала противостояния он аргументировано и убедительно оппонировал армянским ученым, пытавшимся подвести теоретическую базу под аннексию азербайджанских земель. Его статья «Почему Сумгаит?», разгромившая все слухи и домыслы относительно известных событий, расставила все точки над «i». Сколько ярлыков навесила тогда советская и армянская пропаганда на ученого… А сколь остроумными были его ответы армянским наймитам всех мастей - Сахарову, Нуйкину, Шелову-Коведяеву и многим другим. Вместе со своим народом Зия Мусаевич очень тяжело переживал события 20 января, потерю Шуши.
Его непримиримый характер вынудил его выступить и против народного фронта, которому он симпатизировал в начале его деятельности. Увидев его беспомощную политику, алчный торг вокруг министерских портфелей, он не стал молчать и снова попал под огонь критики, теперь уже - «демократов» местного разлива. Эти бывшие младшие научные сотрудники, а теперь - политики с большой дороги, не раз угрожали ему и его семье…
Его непокорный характер бунтовал и при новых властях. С болью он говорил о положении нашей армии, рубил правду с плеча уже тогда, когда остальные искали себе теплые места в новом правительстве. Возможно, предательское убийство Зии Мусаевеча закономерно. Нашей стране оказался не нужен человек, не боящийся говорить правду, обличать грабителей и предателей Родины. Тоталитарный режим не раз прощал бунтаря и героя, а независимый Азербайджан, увы, не простил…
ЭПИЛОГ
ТАИРА БУНИЯТОВА: «Был серый, дождливый февральский день. Как всегда я ждала тебя с работы. Стоя у окна, смотрела, как длинные частые капли дождя ударяются об стекло и змейками сползают вниз. Асфальт темнел и становился блестящим. На улице было тихо и безлюдно. Наконец подъехала знакомая машина, разбрызгивая бегущие ручейки, дверца открылась, и ты вышел, с пачкой газет и с хлебом в руках…
Я не знала, не почувствовала, что в последний раз вижу тебя живым. О, если бы!… Если бы можно было остановить это мгновение, вернуть тебя в машину и увезти куда-нибудь далеко-далеко…
Но ты спокойно шагал своему дому, не предполагая, что шагаешь к бессмертию, завершая свой героический тернистый путь на этой грешной Земле»…
Масума БАГИРОВА