Он идет вместе с Митричем по проспекту.
Они странно выглядят рядом. Митрич как всегда с похмелья, его шатает из стороны в сторону, да и одет не лучшим образом. Он же наоборот подтянут и элегантен. Он знает, что на него обращают внимание идущие навстречу, но его это мало волнует.
Он не смотрит по сторонам, полностью доверяя дорогу Митричу. Впрочем, он доверяет ему во всем. Да и как же иначе? Они давно знакомы. Митрич воспитывал его практически с самого детства. Да и едят они чуть ли не из одной тарелки. Жаль, что Митрич пьет, конечно. Хотя… ко всему можно привыкнуть. Он быстро научился безошибочно распознавать, когда лучше не попадаться на глаза.
Они вдвоем пересекают дорогу, потом проходят по тропинке через газон. Все как всегда. В общем-то, он прекрасно знает дорогу и не смотрит по сторонам. Не замедляя шага, они выходят на проезжую часть…
Он не успевает среагировать. Удар. Темнота. Его отбрасывает в сторону и проволакивает по асфальту добрых три метра. От удара он сразу теряет сознание и не видит, как Митрич непонимающе поводит мутным взглядом, потом разворачивается и тем же шатающимся шагом удаляется.
Приходит в себя он от адской боли. Больше всего болит область паха. Он даже чувствует запах крови. Собственной крови. С трудом он пытается пошевелиться. Вокруг явно полно людей, но их голоса сливаются в единый гул. Он не понимает, что же произошло. Что-то с ним случилось. И где же Митрич?
Он слегка приоткрывает глаза. Взгляд не может зацепиться – ничего знакомого вокруг. Хотя, нет… Что это? Синяя форма… Так и есть… Мент… Мент сидит на корточках рядом с ним. До него доносится слово «стрелять». Кто это сказал? Он не видит. Голос где-то сзади, а он не может повернуться. Боль все нестерпимей. Он снова отключается…
***
Она бежит вприпрыжку через улицу. У нее еще много дел на сегодня. Погода отличная. Если повезет – они поедут купаться на карьер, ну, а если нет – тоже не плохо, можно взять велики и погонять по улицам…
Внезапно она слышит визг тормозов где-то впереди. Она выбегает на открытую часть дороги… Все ясно, кого-то сбила машина. Она прибавляет шагу. Толпа людей. Ей ничего не видно, но по голосам она понимает, что тот, кого сбили, еще жив. Она никогда не видела аварий и ей хочется посмотреть, как это все выглядит. Она пролезает в толпу.
На асфальте лежит большая овчарка. Бок залит кровью, глаза закрыты. Она с ужасом смотрит, как какой-то дядька тычет в собаку палкой. На него прикрикивает милиционер. Дядька жалостливо говорит в ответ, что собачку надо бы пристрелить, чтоб не мучилась. Она замечает, что при этих словах пес чуть вздрагивает. Она протискивается совсем близко. «Девочка, иди отсюда», - говорит ей кто-то. Она не слышит. Она не может отвести взгляда от этой громадной красивой собаки, которой (она чувствует это!) очень больно и плохо. У нее все получается само собой – протянутая рука ложится на собачью голову. «Друг», - произносит она одними губами. Народ вокруг замирает. Этого не может быть! Пес открывает глаза. Она всеми силами пытается помочь, убрать эту боль… Убрать! эту! дурацкую! боль! «Друг», - произносит она еще раз…
***
Он снова приходит в себя. Кто-то позвал его. Он пытается понять, что происходит. «Друг», - звучит где-то в голове. Он знает это слово. Это очень хорошее слово. Он чувствует, что кто-то легко прикасается к нему, и боль вдруг начинает потихоньку затихать. Он открывает глаза. Девчонка. Рядом с ним на корточках. «Друг», - произносит она снова. Теперь боль становится вполне терпимой. Он пробует пошевелиться. Лапы разъезжаются, но можно попробовать встать. Он смотрит на девочку, и толпа вдруг замечает, как собачий хвост нерешительно делает несколько махов…