Хорошо сидим, черти! Эх, хорошо! Давненько такого не было, признайтесь честно? Да, давненько... Оно и понятно - Кривой совсем охренел в последнее время. Таскает и таскает грузы, что твой ишак. И куда ему столько? Замотал совсем со своими караванами. А имперцы словно с цепи сорвались, гады. Ни одного каравана Кривого спокойно не пропускают, так и норовят навалять побольше. Но хлопотно это, хе-хе-хе. Особенно, если в конвое черти капитана. Сколько мы уже имперцев потрепали? Сколько, сколько? Пять эскадрилий? Да ну тебя, Борг, больше бери. Пять эскадрилий, сказал тоже... Тут уже дело как минимум флотом пахнет. Ну не флотом, не флотом, погорячился. Но флотилия - это точно. А "Гондолин" кто помнит? Вот, все помнят. Да и не забудешь этого дельца. Хороший транспорт попался, жирный.
Что это имперцы к Кривому привязались? Я так думаю, черти, что пронюхала ИСБ про то, кто главную роль в крахе Денежного Мешка сыграл. Ведь Лифтхель-то, скотина, шпионом имперским оказался на поверку. Помните, как капитан зол был на это? А тут еще и Барон копытом бьет, в бой рвется. Все ему не терпелось Мешка прикончить за свой "Гольдштад". Но ничего, в итоге провернули все так, что Мешок на Экзекуционной Рее Империи болтался неделю, как это у них заведено. И Кривой тут нам немало поспособствовал. Но это я вам сейчас рассказывать не буду. Слишком длинная и нудноватая, прямо скажу, история. Лучше я вам про другое расскажу... Что? Про то, как Барон стал моим зятем? Хе-хе-хе, черти, хитры вы, собаки. Как послаще, так вы готовы с живого не слезть, только услышать всякие сладенькие истории. А вот не буду я вам про это рассказывать. Не буду, сказал, все! Знаю, знаю, что многие из вас на мою Лиличку заглядывались, да ко мне с предложениями подкатывались. Вон, Борг не даст соврать. Верно, Длинноносый? Что я тебе ответил тогда? То-то, черти, в том-то и весь фокус. Лиличка моя к тому времени выросла уж. Семнадцать годков, как-никак. Красивая девка получилась, эх! Мало того, что красивая, так еще и хозяйственная, и ласковая, и веселая. Да вы сами помните, как она пела на наших общих вечеринках. А как танцевала? Сам капитан (а он тоже потанцевать не дурак) с ней раза три-четыре за вечер в круг выходил. И как вы тогда все расступались, да только хлопали, глядя на их танцы, тоже помните? Хе-хе-хе... Да-а-а, веселые были денечки. Девка на выданье, вот вы и ломанулись один за другим, почем зря. Но посудите сами, черти, что каждый из вас мог предложить моей Лиличке? Вошь в кармане, да блоху на аркане? Ведь "Пандора"-то для вас и семья, и дом родной. Вы же с нее не вылазите. И днюете там, и ночуете. Подумайте сами, дело ли для молодой девки, да еще такой пригожей, мотаться с нами по воздуху, без дома? Вот и я говорю - не дело. И ко всему прочему, кто из вас за все время, что вы у капитана, хоть что-нибудь скопил или чем серьезным занялся? А-а-а, никто. Так с какой радости мне было мою дочь за вас отдавать? Нет, я думал про нормальную партию для нее. Про то, чтобы все, как у людей: семья, дом, мужик серьезный рядом. Чтобы и обеспечить мог, и защитить, в случае чего. И тут гляжу - Барон стал на нее заглядываться. Он-то с того дня, как капитан его вытащил, все ходил мрачнее тучи, ни с кем толком не общался, затворником жил, одним словом. А хвать, раз на Лонглин прилетели, у меня собрались, посидели, вот как сейчас. Два прилетели, собрались, посидели. Гляжу, Барон глаз с Лили не сводит. Стоп, думаю себе, что-то тут не так. Как раз в это время мы чего-то долгонько здесь простояли. То ли дел никаких не было, то ли капитан просто отдохнуть решил, уж не помню. Гляжу, дочь моя с прогулок поздненько возвращаться начала, а глаза так и сияют. Тут и Дороти меня теребить стала: "Гляди, Кир, - говорит. - Лили-то, похоже, нашла себе какого-то ухажера. И чую я, влюбилась она в него. Ой, чую". Ну, жене своей в этих делах я доверяю. Все-таки баба, как-никак. А бабское сердце любовь за милю чует. Ну, стали мы к дочери повнимательнее присматриваться. Нет, черти, зачем же запирать? Мы что, изверги последние, что ли? Просто невзначай так спросишь, поинтересуешься, мол, как гуляние прошло, как там, мол обстановочка? А она краснеет сразу, да глаза свои сияющие прячет. Ну, думаю себе, приехали Мастер. Надо этого молодца вычислять, а то он делов по горячности натворит, потом не расхлебаешь. Только я собрался стратегический план по разведке выработать, а тут дочь моя словно поняла, что дальше скрываться да прятаться негоже. Раз вечером возвращается, да не одна. Я как этого ухажера увидел, так и сел, где стоял. Барон собственной персоной, мать-перемать. Вот это дела, черти! Пока я черепушку свою чесал, да мозги в порядок приводил, они и говорят мне, что, мол, папа, решили мы не расставаться всю жизнь, что, мол, хотим сочетаться браком и все такое прочее. Благословения, значит, просят. Ё-моё, а я еще с головой своей не разобрался, что говорить-то, не знаю. Ну, тут благоверная моя выручила. "Ну, говорит, отец, что ты как истукан стоишь, да молчишь, словно разобранный движок? Скажи что-нибудь своей дочери. Она вон, видишь, жизнь свою устроить решила, а ты только глазами хлопаешь". Встряхнулся я, серьезности на себя напустил, да говорю: "Пойдем, Михаэль, побеседуем". Лили, гляжу, испугалась чего-то, смотрит на меня умоляюще. Ну, я подмигнул ей, мол, не боись, не съем я твоего Барона, да и повел его в комнату. Сели мы с ним вот за этот самый стол, трубки раскурили (признаюсь, черти, "Жемчужину" я на дух не переношу, вонючая она больно, но куда денешься, раз он, кроме нее, ничего больше не признает) и давай вести беседу. Ну, пытаю я Барона на предмет его состоятельности, да планов. Знаю ведь, что у Остерманна за душой на тот момент ни хрена не было. Все потерял. Нет, конечно, Карл ему помог и помогал, но, согласитесь, черти, это не собственное дело, а так, братская помощь. Сегодня она есть, а завтра пшик, и нету. А он мне так спокойно и говорит, что дочь моя явно погорячилась, что он против чрезмерно быстрого решения такого вопроса (ох и фразу он завернул тогда, я аж сейчас не вспомню), что никаких таких планов на этот счет у него пока нет. А в планах у него на первом месте сейчас - вернуть себе Мутерлянд, да возобновить там выпуск "Фройляйн". Тут я снова обалдел, черти. Ни хрена себе, думаю, а Барон-то не так прост, как кажется. Ну, побеседовали мы с ним в таком духе еще с полчаса. В конце я и говорю: "Коли такое дело, скажи мне, Барон, только честно, как на исповеди. Моя Лили тебя любит, это я знаю. Но вот любишь ли ты ее? Ежели решил просто позабавиться, то вот тебе Бог, а вот порог - проваливай и чтоб духу твоего на пушечный выстрел у моего дома не было. Ежели любишь, то хорошо, я противиться не буду. Даже если вы решите пожениться - женитесь. Мужик ты, вижу, серьезный. И хотя у некоторых чертей капитала будет поболее твоего сейчас, но у тебя есть серьезные мозги, правильно варящие. Так что считай, что мое благословение у тебя в кармане". А он мне: "Кир, да я еще раз говорю, что на данный момент времени у меня нет планов на женитьбу. Лили просто поторопилась, спросив вашего благословения". Знаю я их "поторопилась". Моя дочь не какая-нибудь вертихвостка там, сгоряча такими словами бросаться не будет.
Короче, вышли мы из комнаты, Лили навстречу нам вскочила, смотрит вопросительно. Вся в ожидании, аж вытянулась, как струнка. "В общем так, - говорю я, сурово сдвинув брови. - Поговорили мы с Михаэлем и решение мое такое. Вашей свадьбе быть, но не раньше того срока, когда Мутерлянд будет снова вотчиной фон Остерманнов". Говорю, а сам слежу за лицом Лили. Смотрю, вначале она просияла вся, а потом как тучка на небо набежала, потемнела ее мордашка. Ну, Барон подошел к ней, что-то говорит тихо. Я уши парить не стал, уселся около Дороти. Моя благоверная мне в ухо бубнит: "Ну, и придумал ты, Ханс, условие, едрит твою в качель. Это ж наша дочь так до старости в девках засидится. А партию лучше мы все равно не найдем. Не за чертей же ваших ее отдавать". "Цыц, - говорю, - женщина. Разговор был мужской. Это решение даже не мое, а Барона. Дочь наша на радостях горячку пороть начала. Барон же серьезный мужик оказался. Вначале хочет себе базу обеспечить, а потом уж и самолет на нее сажать. Что, неправильно говорю?". Ну, она и примолкла.
Эх, черти, все-таки раскрутили вы меня на этот рассказ. Хотел я вам рассказать про то, как мы Мутерлянд от имперцев очистили, а вон какая предыстория вышла. Ну ладно, это ничего. Без нее и дальнейшая история будет не совсем понятной. Плесни-ка мне пивка, Борг. Вот спасибочки. Слушайте дальше.
Значит, порешили мы таким образом. Барон к капитану отправился, а Лили моя мне давай выговаривать, что, мол, вот, делать тебе, папа больше нечего, что, мол, и на Лонглине они могут неплохо устроиться, что, мол, разбиваю я ее счастье... Ну, кто с таким сталкивался, тот меня поймет. Эти разговоры всегда начинаются, когда сразу не выходит у молодых что они задумали. Успокоил я дочь, объяснил ей все, как есть. Да и она сама больше для проформы всю эту бодягу затеяла. Надо же было ей показать отцу, что взрослая она уже и сама может решать, как и что. Ну ладно, прошло все это. А вскоре нам стало совсем не до отдыха и всяческих там разговоров. Капитан согласился с планом Барона. Но сами понимаете, черти, дело-то нешуточное нарисовалось. Одно дело - транспорт захватить и совсем другое - с острова целого имперцев вышибить. Гарнизон на Мутерлянде они держали немалый. И хотя поизленились солдатики-то там, на отшибе, но все равно. Капитан такую деятельность развернул, мало никому не показалось. Даже меня, пенька замшелого, припахал. Ну, само собой, с одной "Пандорой" на это дело идти было нельзя. Капитан собрал еще троих своих друзей. Тех самых, с которыми "Лос Паломас" брали. Да-да, Сида Берсерка, Рину Корпон и Джина Кристала с их "Роландом" "Медузой" и "Тайной". Засели мы все на военный совет, и давай кумекать, как лучше нам все это провернуть. Первым делом решили, что идти на Мутерлянд с одними бомберами, да "Лайтнингами" несподручно. "Лайтнинг" да "Коммодор", конечно, хорошие машины, но для работы по земле они мало приспособлены, честно говоря. Их стихия - воздух, да повыше, желательно. А на бреющем хорошо себя только "Лора" капитана себя чувствует (все-таки спецназовская машинка, как ни крути). Бомберы же только ковром да по квадратам могут работать. А тут надо было точные удары, да видеть, куда сыпешь. А то разнесем сами же, на хрен, все нормальное производство, оставим Барона вообще без штанов. И тут сунулся сын мой - Горн. Он у Большого Дика в мастерах ходил. "Так и так, - говорит, - есть у меня одна задумка. У нас на складах большое количество "Громобоев" скопилось. Что, если мы из них штурмовики наделаем?". Я аж офигел. "Это как так?" - спрашиваю. "А вот так, - отвечает Горн. - "Громобой" - машина тяжелая для "пахаря". А для бомбера она слишком легкая. Мы возьмем, засандалим в нее по паре пушек на 23 миллиметра, по тройке пулеметов на семь-шестьдесят два. Бомбооотсеки повместительнее сделаем, да четыре ракеты на подвеску прикрепим. Забронируем все это дело, сзади стрелка посадим, да движок помощнее поставим. Ведь "Громобой"-то - это ж утюг. Ему глубоко по хрену, как лететь, даже если все стабилизаторы на хрен посшибают, да дырок в крыльях да фюзеляже понаделают. На бреющем он идет так, что не шелохнется. Свалить его - это надо очень сильно постараться. А "Лайтнинг" да "Коммодор" чуть перекрутил - и он посыпался, не удержишь. А на "Громобоях" можно перепахать все, что ни захочешь, чуть не с одного метра над землей". Ого! Вот это башка у Горна, оказывается. Недаром мой сын, елки-моталки. И недаром за него Дик держится мертвой хваткой, никуда не отпускает.
Ладно, с этим вопросом утрясли, поехали дальше. Прикинули, что к чему, разработали план, график, режим работы. Вроде все выходило гладко. Как раз тогда было такое время, что имперцы сидели сиднем на острове. Последний конвой только что пришел, очередного ждали только через два месяца. Все имперские флоты стояли на профилактике на Материке. Лучше и не придумаешь. Поддержки у гарнизона - ноль. А тут мы, как снег на голову. Побегут так, что только пятки засверкают. И тут мы их по дорогам и накроем на штурмовиках. Да и в городе пошугаем. А потом - десант, и Мутерлянд опять архипелаговский.
Все решили, утрясли и работа закипела. Я сам лично "Громовержцы" (это мы так переименовали "Громобои" обновленные) собирал, да потом опробовал. Хороша машинка получилась! Ох, хороша! Действительно - утюг. Валишь, валишь его специально, а он упирается, чертенок. И так, и эдак пытался, не выходит. Специально обстреливали его из орудий. Все точно так, как сказал Горн. Щепки летят, все элероны да лонжероны наружу, летишь, словно на сите добротном, сквозняки кругом гуляют. Но летишь, мать-перемать! И хоть бы рыпнулся, что ли, хоть бы заартачился. Ничего подобного! Нет, конечно, если капитально продырявят (полхвоста там отстрелят или полкрыла снесут) тогда, конечно, только прыгать. А так - никаких изменений.
Из запасов Дика да еще двух мастеров самолетных с Кирасау и Мунлайта сколотили солидную армадочку "Громовержцев". Получилось у нас аж пятнадцать эскадрилий штурмовых. Посадили на них ребят с нервами покрепче, да навыками получше, обучили как следует, да загрузили "Громы" в матки, к остальным самолетам.
В такой работе да суете прошел почитай что месяц. Но вот все закончили, загрузились под завязку и отправились к Мутерлянду. Перед отправкой моя Лили так прощалась с Бароном, так прощалась. Можно подумать, словно навсегда, словно больше они и не увидятся. Ну, я тут успокоил ее, как мог, конечно. Дело-то серьезное получалось, мало ли что случится. Действительно, может Барон и вообще не вернется оттуда вместо того, чтобы осесть на своей родине. Но такие мысли отогнал сразу. Не поминай лихо, пока тихо, говорят. И правильно говорят, кажется. Все, попрощались, загрузились, взлетели, пошли.
До Мутерлянда добрались быстро и без происшествий. Я же говорю, что имперцы на профилактике стояли. Так что их в воздухе над Архипелагом не было. Перед островом разделились. Мы пошли сразу на город, а еще трое капитанов - с разных сторон острова. Да, черти, перед рейдом я выпросил у капитана разрешения повести одно звено "Громов". Он долго упирался, твердил, что куда мне соваться с одним глазом, что нечего ерундой заниматься, сиди, мол, Кир на борту с командой обслуживания, да не лезь в пекло, ты, мол, свое отпахал. Ну, вы-то меня знаете, черти. Я ежели чего решил, то выпью обязательно. Уломал я капитана. Тем более, что сам облетывал "Громы", кто лучше меня с ними может управляться? Натан покривился, покривился, да потом махнул рукой, лети, черт с тобой. Убьешься, так убьешься, судьба такая, значит.
Вывалились мы из брюха "Пандоры" вслед за бомберами, выстроились и пошли на город. Да город-то, тьфу, название одно. На Лагерхеде и то больше. А тут, из конца в конец за пару минут пронестись можно. Прикрыли нас "Лайтнинги" на всякий пожарный. Летим, значит. Гляжу, гарнизон засуетился. Пэвэошники зашевелились, пахари поднялись, зениточки заворочались. Ну-ну, робяты, давайте, суетитесь. Сейчас мы вам устроим судный день в натуре.
Слышу, капитан командует: "Бомберы - по квадратам основные аэродромы, штурмовики - работаете по периметру, пахари - займитесь пэвэошными истребителями". Ну, периметр, так периметр, поехали. Периметр - это, черти, небольшие аэродромы, что обычно имперцы располагают по периметру городов. Черт их знает, зачем они так делают, верно, думают, что так защита лучше будет. Заходим мы, значит, на один такой ародромчик, сваливаемся в пике и для начала бомбочками проходим всю полосу да ангары. Ба-бах! Полосы нет, ангары горят, дымятся, ни один самолет даже вырулить не успевает. Проносимся над аэродромом, разворачиваемся боевым разворотом и заходим по новой. Я с дури вывалил сразу весь запас бомб. Чувствую, полегчала машинешка. Да хрен бы с ней. Мне и пушек с ракетами хватит. Слышу, Джон (стрелок мой) сзади завозился, да тут же его пулемет заговорил. "Пэвэошники пытаются насесть! - кричит. - Ах вы свиньи!", и опять давай поливать. Ладно, сзади прикрыт, Джон этих сволочей близко не подпустит, продолжаем разговор. Снижаемся до сотни и пошли пушками перепахивать самолеты на открытой стоянке. А они уже двигатели заводят, видно, что имперцы то к ним, то от них носятся. Хе-хе-хе, не успеете, робяты. Наклоняю нос "Грома", нажимаю на гашетку и пошла потеха! Только снаряды с дымным следом вперед несутся, пушки басят, да гильзы пустые дождем вниз сыпятся. Упираются трассы в землю, пашут родимую, а потом по самолетам, по самолетам! Только щепки в разные стороны да взрывы один за другим гремят. Эх, хорошо! Тут чувствую, зенитчики опомнились, их автоматы да пушки заработали. Бам, только бам, слышно. Попали, значит. Да нам это, что слону укус комариный. Только посвежее лететь станет. Сделали еще пару заходов, разобрали на составные зенитчиков, и вверх, к "Пандоре", перезаряжаться. Заскакиваем внутрь, я выбегаю, ору на обслугу: "Быстрее, черти мазутные, пару шасси и пропеллер вам в задницу! Там горячо без нас!". Эти зубы скалят, но шевелятся. Пару мгновений, и мы снова готовы. Вываливаемся и пошли на следующий аэродром.
Тут слышу в наушниках вопль Барона: "Матку не трогайте! Лучше полосу раскрошите, но матку в покое оставьте!". Ага, значит на одном из основных аэродромов матка стоит. И Барон, значит, ее для себя присмотрел. Ну вот и новый "Гольдштадт" будет. Если матку до этого наши бомберы не разнесут.
А мы тем временем уже пашем следующий аэродром. Бегают имперцы, что твои муравьи в разворошенном муравейнике. Только системы в этой беготне уже не видать. Спасайся, кто может, называется. Куда бы не спрятаться, лишь бы спрятаться. Тут уж ни о какой защите речи не идет. Ну, ракетами да пушками мы и с этим разобрались. А тут гляжу и делать-то нам больше нечего. Пэвэошников посваливали, ародромы (и основные и периметровые) разбили, можно и отдохнуть слегка. Теперь от "Пандоры" десантура пошла. Они окончательно всех сволочей имперских из города вышибут. Нам же осталось только беглецов отлавливать. А вот и они. Собираются в колонны и газу, газу из города. Ага, пошли на запасные аэродромы, которые мы еще не трогали. Там на консервации эвакуаторы стоят, тоже на всякий случай. Вот они до них и добраться хотят. Не выйдет, дорогуши! Не доедете! Разворачиваемся и начинаем откровенно развлекаться. Отстреливаем по одной машине, кто больше за раз насшибает. Идиотизм, конечно, но как еще развлечься, ежели основная работа закончена. А Барон все орет: "Ни одного гада живым не выпускать! Чтоб ни одна вошь имперская на Материк не уползла!". О как зацепило парня, глотку уж ссадил, хрипит, но все равно твердит свое: "Сволочи, гады, свиньи, дерьмо ходячее!". Вот вам и "голубая кровь". Такое заворачивает, что даже я придумать не могу.
Высадился наш десант, прошел по городу, остатки гарнизона вычищая. Только у главного завода загвоздка вышла. Вцепились в него имперцы мертвой хваткой. То ли самых головорезов туда посадили, то ли терять им уж было нечего, но держались они там аж два дня еще. Пришлось нам на "Громах" все-таки маленько его подпортить, иначе десантура бы еще неделю там копошилась.
Вот такие дела, черти. Вышибли мы имперцев с Мутерляднда, да еще три месяца там торчали, пока Барон своих людей собирал, прикидывал, как и что сделать, как лучше все восстановить, да пока первые работы проводил. Да, через месяц имперцы сунулись было к нам, отобрать остров назад хотели, ха! Не на тех нарвались! На подходах мы их встретили, да пожгли всех к чертовой бабушке! Не фиг на чужой каравай рот разевать. После драки кулаками не машут, говорят. Вот мы им эти самые кулаки и поотшибали.
Все. С тех пор на Мутерлянд Империя даже не смотрит. Себе дороже. А Барон обосновался там, все восстановил, наладил по новой производство своего "Фройляйн", да женился на моей Лили. Свадьбу вы все еще очень хорошо помните, черти. Вижу, вижу, что помните. То-то заржали, как кони педальные. Еще бы, такое забыть, хе! Вот так моя дочь и стала Лили фон Остерманн, и я теперь навроде тоже как барон получаюсь. Хорош ржать! А почему бы и нет? Что звучит: Ханс фон Кирис? Ха-ха-ха!!! Дороти, принеси-ка нам с ребятами бочонок темного "Фройляйн". Да, того, что зять прислал на прошлой неделе. Очень мне уж темное нравится. Уж что-то, а пиво Барон варит не хуже, чем летает. Да, кстати, матка та осталась целехонька, он ее себе взял и теперь "Гольдштадт" снова в строю. А капитан кто на нем? Верно, черти, Михаэль фон Остерманн, лучший пивовар Архипелага и лучший капитан Запада. А с Натаном они с тех самых пор очень большие друзья. Вот так жизнь поворачивается, черти: то враги заклятые, а то друзья. Эх, сложная штука - жизнь. Не угадаешь, что будет дальше и как все повернется, верно?
Ну ладно, вот и бочонок. Наливайте, други, набивайте свои трубки, да послушайте еще одну историю...
Июнь 2002.