Аттракцион фрагменты

                АТТРАКЦИОН 

ПРОЛОГ: лог, рог, пол, поло, гол, полог,  ор,  порог, горло, про…

Глава 1.  День первый  /Пятница/               

ТЕМА ДНЯ /позвольте представиться/ 
               
       На семинар прибыли директора рекламных агентств, начальники рекламно-маркетинговых служб предприятий и прочие уважающие себя личности. Знания в области рекламы нынче стоили 150$ на рыло.

- Здравствуйте. Позвольте представиться. Моё игровое имя – Емеля. Можно использовать имя Рохля, как Вам будет удобнее, - начал лекцию Емеля-Рохля,
- Иногда я сам в себе путаюсь: то ли, Рохля, то ли не Емеля, то есть, толи не Рохля, толи не Емеля, а то ли – Толя, как Вам будет удобнее. А бывает наоборот: и не Емеля вроде, и на Рохлю не похож, а похож сразу на обоих. Поэтому называйте, как Вам удобнее будет. Если по бирочке на груди – то не Емеля. А если не по бирочке, а просто так, то – Емеля. Моя функция здесь ограничивается чтением лекций по теме "Креативная Реклама".
Опыт показывает, что когда целое делится на части, и часть заключает в себе целое – пища легко усваивается. Тем более та, что связана с пожиранием рекламы. Главное, в этом деле -строго придерживаться двух основных предпосылок: "Во всём заключается часть всего" и "Часть целого является целым".  Поэтому я предпочитаю разбивать лекционную часть на легко усваиваемые  порции в виде актуальных тем. Возражений нет? Тогда приступим. 

ТЕМА СЛОВ
- А теперь выступает Царь Мельниц! Па-а-Апр-риветсс-суем!!!
       
     Царь Мельниц продолжал крутить шарманку реальности, скрипучие жернова перемалывали желания и рождали словесную муку.  Звуки рождались перед лицом Мира из вибрации натянутой ткани, вставшей на пути Силы. Они рождались из колебаний воздуха и умирали в нём.
    Легионы слов проходили триумфальным шествием под крепостными стенами. Время их жизни равнялось протяжённости шествия, и её это радовало.  Золотая Леди по имени Безмолвие встречала новый рассвет на стенах новой крепости по имени Разум….
     Слова липкой волокнистой массой залепили глаза и уши, забили нос и замуровали рот. Слова прилипли к телу,  они склеили пальцы рук и сковали движения. Г-н Абляев решил, что пора отмыться и выплюнуть умственные жвачки чужих мыслей. Он погрузился в живительный источник безмолвия. Забывая имена наречённые и собственные, теряя предназначение и смысл всего, он всё больше удивлялся непостижимости и беспредельности непознанного. Слова растворялись и умирали в тишине прямого восприятия. Вот это, … это … то …о!
     Бессмысленные, живые звуки наполняли вселенную, и Мир возвращался к нему своей юностью. И когда, казалось, все слова умерли, и понимание стало пустым и первозданно чистым, когда  восприятие звуков, образов и чувств достигло той степени совершенства, что он услышал цвет вкуса обычного чая… 
     Тогда, в своей голове,  в точке абсолютной тишины,  он услышал чавканье чужой мысли:  "Высшее достижение человека в том, что он может думать. Ещё более высокое его достижение – в том, чтобы не думать!" - сказал Шри Аурабиндо.


ТЕМА СУТИ

- Вашему вниманию представляется… Сле-епая! Зве-езДа! Похлопаем гес-п-пДа! Вот он! Сле-епа-ая! Зве-езДа!

      Тогда он отправился на поиски Слепой Звезды.
По карнизам отвесных скал, через перевал Донга, он  достиг Долины Смерти.
В этом месте царил Абсолютный Ноль, что даёт жизнь и смерть одновременно, – безвременье и эфемерность. Это число 5, из которого растут два крыла математики, два крыла времени  – прошлое и будущее.  Два крыла энергии: Хаос и Порядок…
      Слепая Звезда не обратил на путника никакого внимания. Мёртвые остановившиеся зрачки его поглощали свет.  Он сидел на ступенях храма, и ногти его проросли сквозь кусок сухаря.

   Сон Слепой Звезды.
   Она была бабочкой, которая заснула в снегах Килиманджаро, взлетев слишком высоко. Ей снилось, что она попала на какое-то собрание людей, с тем, чтобы чему-то научиться. Чему именно? Она забыла. Это было и неважно теперь. Важно было разобраться в том, что здесь происходит, в этом сне, на этом собрании. Когда он сказал эту фразу, это показалось ей знакомым. Собственно, ей казалось, что она уже не спит. Каким-то чудом, заснув на листке полевой ромашки, она превратилась в достойную всякого уважения особу женского рода, имеющую потенциальную энергию в виде тяжести своего тела порядка 600 Джоулей.
А он задал вопрос, на каком расстоянии от центра планеты Земля Вы находитесь?
    Он говорил: "Человек – это частное проявление природы Мира.  Существо его – энергия, переходящая из одной формы хранения в другую. Формы хранения этой энергии – суть информация. Тысячи тысяч поколений, сменяя друг друга, жили здесь, на планете, передавая упакованные в генах сгустки информации. Пески времени укрывают истинный смысл древних сказаний. Вглядываясь сквозь перманентный поток сиюминутной реальности, ты читаешь голографический язык Вселенной через форму ветки дерева".
    Ему говорили: "Брось умничать, главное в этой поганой жизни, – моргать. Вылезай наружу и посмотри вокруг, - все моргают, даже звёзды". И, похоже, его убедили.
   
     Теперь он сидел на табуретке, ковырял в носу и моргал. Он проверил показатели - всё было в норме. Давление в недрах атмосферного океана равнялось 741 мм. рт. ст. Вертикальный градиент силы тяжести: V(r,j,l) = GE/r [1 + еҐ …n =1 еn…m=0(a/r) Pnm (sinj) X (Cnm cos ml + Snm sin ml)]  = 3086 этвеш. Положение тела тоже правильное: голова вниз -  к звёздам, ноги вверх – к центру планеты. Скорость движения относительно ближайшей звезды типа G – 18,5 миль в сек.
Шесть миллиардов глубоко воздушных существ сидели вниз головой на табуретках, ковыряли в носу и моргали. Всё было в норме.
   Стоимость аттракциона "Солнечная Карусель" – ЖИЗНЬ.

Курдюк Кизяк поднял руку.
- Емеля или, как Вас, – Рохля, а Вам не кажется, что Вы слегка уходите от основной темы?
- А что Вы считаете основной темой?
- Как? То, что написано в программе семинара: "Креативная Реклама".
- Я тоже разницы не вижу, там написано  "Креативная реклама". Посмотрите внимательно на вашу программку и на мою. Давайте сравним. Видите, разницы почти нет. За исключением того, что на вашей, слово "реклама" написано с большой буквы, а на моей – с маленькой. Отсюда вся путаница. Говорил нам дядюшка Бэйтсон: "Понимание – это способность находить различия". А мы не вняли! Так ведь, г-н Курдюк? Теперь вот, -  путаница, и с этим трудно не согласится, и соглашаться - нельзя. Что вы по этому поводу думаете?
- Нельзя.
- Правильно. И теперь, когда мы понимаем разницу между смыслом и предназначением и можем этой разницей управлять, то работа пойдёт быстрее. Слушайте вот такую историю: однажды бык, змея и мышь…

      Однажды бык, змея и мышь собрались на совет. Настала пора раз и навсегда решить главную проблему общежития. Оказалось, что они живут в неправильной экосистеме: быки и коровы слепо топтали змей, змеи давили мышей, а мыши уничтожали травы, которыми питались парнокопытные. Рекламные плакаты с призывами типа: "Божьи твари всех мастей объединяйтесь!", "Парнокопытные с грызунами – братья навек!" – не прошли проверку опытом. Пропагандистский марш "Если бы твари всей земли…" и песня молодожёнов "Бык, корова, мышь, змея – вместе дружная семья" ни к чему хорошему не привели тоже.  А лозунг кота Леопольда не работал даже в мультике. А хотелось, так хотелось жить дружно.
        Так надоело это всеобщее хамство, это кичливое самодовольство, уходящее в свою противоположность – продажу душевных болячек, эта фанатичная убеждённость, доходящая до идиотизма, эти штампы, это сюсюканье, это лукавое мудрствование -  эта фальшь!  В общем, пора было строить конвенцию.
Однако разговор не клеился. Бык мычал что-то невразумительное, змея шипела, а мышь возмущённо пищала.
     Драматургия притчи требует лаконичности повествования, но звери застряли в самом начале и без толку мычали, пищали и шипели. Стало быть, притча явно не получилась.
     Опять же, если бы это был рассказ, то рассказчику пришлось бы придумывать панораму или второй план картины: поле, зелёную лужайку, ручеёк и т.д. Однако ни того, ни другого, в повествовании не было. "Стало быть, не рассказ", – размышлял Емеля, обратившись камнем.  Ему было лень в деталях описывать атрибуты ситуации, и он  лежал и грелся.
- На чём?  На печи?
- Камень на печи. Нет, не пойдёт.
- На груди, что ли, пригрелся?
- Тяжело как-то.
- Может, на солнце?
- Ладно, пусть будет на солнце.
Пришлось нарисовать светило, и утыкать его со всех сторон лучами.
Итак,  Емеля, обратившись камнем, грелся на солнышке и размышлял. Рядом, в вакуоле творческой пустоты, свободно парили звери. Так компания провела полчаса, а развязка не наступала…
- Что-то не клеится история, – подумал камень, -  покоя нет,  всегда нужно что-то контролировать и поправлять. Что же с ними делать?
      
       И пока звери пытались объясниться, камень полез в душу и начал копаться  в опыте. Ничего, лично связанного с парнокопытными, земноводными и грызунами там не оказалось. Оставалось, как всегда, обратиться к заветной копилочке. Открыв серебряную крышку, он 
увидел позолоченные россыпи знаний. О, сколько их тут, сверкающих побрякушек, дающих осознание явного превосходства…
- Перед кем?
….и укрепляющих чувство…
- Какое чувство? Целостности, что ли?
- Да нет, целостности здесь и в помине не было.
- Тогда что? Умудрённости? Чувство Умудрённости… нет, что-то не то, семантически - не то.
- И не только семантически. Ты посмотри на себя! Твоя жизнь – большая куча ошибок.
- У кого их нет? Может любви?
- Любви?  Ну, ты выдал! Как твои знания помогают тебе любить? И кого любить или чего?
- Ну, вообще… Мир, например.
- Брось. Сам же понимаешь, что чушь несёшь. Покажи мне хоть одного человека, кто любит, потому что знает. Знание того, что Земля круглая даёт тебе чувство любви к планете Земля?
- Знаю? Люблю? Ладно, оставим этот вопрос.  Может, собственного значения? Чувство собственного значения?
- Вот, вот, уже ближе…
- Пусть будет "значения"! Между прочим, чувство собственного значения тоже кое-чего значит. И, между прочим, не только для меня. И, вообще, ты хочешь сказать: опыт и знания ничего не стоят? А Пушкин? "…И опыт – сын ошибок…" и т.д.
- Ты разницу имеешь? Вот Пушкин эту разницу точно развёл. Опыт – это автоматизмы, они дают тебе возможность пользоваться знаниями. А знания и опыт, конечно, стоят кое-чего. Они стоят того, чтобы их красиво упаковать, назначить цену, найти покупателя, продать, а потом забыть.
- Вот как? Ты так считаешь?
- Именно - так. Всё прогрессивное человечество этим занимается. И не прогрессивное - тоже. Все – коммерсанты, и Пушкин тоже. А, что ты так раскипятился. Ты доллары свои собираешься отрабатывать? Вот и давай, плети дальше, звери то ждут.
- Подождут ещё. Значит Пушкин – коммерсант. Ладно, а талант? Талант ничего не значит? Вот, нет опыта, нет знаний, а способности и талант есть! А как с ними?
- Опять путаешь. Способности должны пройти огранку опытом  и шлифовку знаниями, чтобы стать тем, что ты называешь талантом.
- Все так сложно? И так банально…
- Нет, всё просто. И всё – банально. Талант не продаётся. Пушкин свой талант не продавал, да и не смог бы. Опыт, знания – всё можно продать, а талант – нет. Талант – это способность врождённая, это способность к вдохновению. Талант – это Хаос, рождающий Танцующую Звезду!
- А, если он не рождает. Если не родит?
- Тогда это просто Хаос. А талант – это Хаос Рождающий.
- А если он всё-таки родит, как понять, танцует она или просто моргает?
- А здесь понимания не надо. Здесь голое восприятие нужно. Здесь струны нужны. А струн, как известно, в организме нет….
- Что же делать?
- Если хочешь, чтобы она станцевала для тебя, скрути свои кишки в струны и натяни во всю длину. И закрепи их концы на небесах и земле. И пусть одна из них последует за птицей, улетающей в сиреневый закат, а другая - уйдёт в жест руки твоей любимой. А третья сольётся с зигзагом тени, уходящей в бесконечность квадрата… и т. д. И пусть пересекут и свяжут они вдоль и поперёк Твой Мир, и все их концы станут твоим началом. И тогда на паутине струн ты увидишь скользящий блеск Танцующей Звезды. И тогда все звёзды вспыхнут для тебя, и Мир будет танцевать перед твоим лицом…. Ну, а если тебе повезёт по-настоящему,  ты увидишь Танец Слепой Звезды…

 "Бр-р-р, совсем задумался" – сказал камень, - ну-с, вернёмся вниз и продолжим".
      Ну вот, камень целиком скрылся в сверкающих побрякушках, дающих осознание явного превосходства…. Стоп. Явного превосходства…
- Вот это точно. Мнимого осознания превосходства.
-     Не подсказывай. Итак,…
     Камень целиком зарылся в посверкивающие бирюльки, дающие мнимое осознание  превосходства и укрепляющие чувство собственной значимости. Он принялся строить ассоциативные ряды и перемерять их длину аршином (или вершком?) своего разумения. Бык наводил его на истории о древних китайцах, змея как символ мудрости сообщалась с драконом и алхимиками, а мышь побежала в русский эпос.
Совсем забыв о своих героях, он думал теперь о древних китайцах…
       Это случилось в царствование 9 династии Линь-Хо.
Три астролога, три парапсихолога, три  экстрасенса и один физиотерапевт решили, что через три дня наступит конец времени, а значит и конец Поднебесной. 
- Как вы до этого додумались? – спросил Император
- А мы не думали. Мы - интуитивно! – ответили мудрецы.
Император подумал и приказал привести во дворец быка.
- Природа мудрее вас. Только она знает истину; только у неё следует учиться; только её советам стоит внимать. Сейчас мы узнаем правду.
В приёмном зале разостлали белую ткань, ввели быка, к хвосту которого привязали кисть, смоченную краской, и отпустили гулять по полотну. Бык мычал, но свою работу делал. Через два часа картина была закончена. Таинственные полосы и кляксы были сдобрены живописными кучами.
- Что скажете? – спросил Император.
- Очень похоже на Конец Света – дружно ответили мудрецы.
- Тогда, мне надо подумать, как потратить оставшееся время.
      Император удалился в сад расходящихся троп. Там, в беседке из слоновой кости, он сидел в печали, прозревал мудрость природы и ожидал Конца Света. Три дня сидел император, а на четвёртый -  взошло Солнце, и Линь Хо сильно разозлился. Возвратившись во дворец, он сказал:
- Запомните, интуиция без разума слепа! Ваши творческие озарения – светлячки в алмазном сиянии звёзд. Запомните и отгравируйте на решётках вашего воображения то, что я вам скажу. Пусть эта мысль сверкает солнечным днём и сияет лунной ночью, и пусть она озаряет ваши нехоженые тропы: СМЫСЛ ДЕЛАЕТ ЦЕЛЬ!
- СМЫСЛ ДЕЛАЕТ ЦЕЛЬ! – повторил Император и наступил Конец Света.
      Тем временем шум поднялся невообразимый, - звери начали возмущаться.  Бык угрожающе опустил рога и рыл копытом то место, где должна быть земля, змея сделала вопросительный знак для нападения, а мышь поднялась на задние лапы.
"Похоже, революция назревает, пора ноги делать", – подумал камень, вылезая из коробки.
"Наделю-ка я их (хотя бы) прямой речью, и пусть они как-нибудь сами разруливают ситуацию. Почему я должен быть всегда крайним?".
- Зачем ты поставил нас в такое нелепое положение?– обратился бык к камню – Мы уже битых два часа о чём-то говорим, не понимая ничего.
- Давай действие! Давай действие – принялась скандировать мышь.
- Этот придурок заснул и оставил нас на произвол судьбы – заключила змея.
Камень притворился, что ничего не слышал, на то он и камень, но на "придурка" обиделся. 
- А почему, собственно, герои не могут взять повествование событий на себя? – промычал бык, – чем я хуже этого бесчувственного булыжника? Мои предки, например, картины рисовали…. А в Индии, например, … а да, что там…
И бык начал творить. Для начала он создал и ввёл в рассказ ярмо, пахаря и поле…
- Стоп, стоп, стоп – запищала мышь. Я не привыкла быть на третьих ролях. Достаточно вспомнить, кто разбил золотое яйцо или вытащил репку.
Немедленно появился Репка. Он деловито надел на шею табличку "Покупаем золото. Меняем валюту" и пошёл на железнодорожный вокзал.  Работать.
- Ну, это вопрос спорный – заявила змея – там трудилась целая коммуна. И, вообще, всю кашу с репкой заварил дед. Пусть лучше в нашей притче будет скульптор. Например, Данила-Мастер.
       Пока бык трудился над одушевлением плоского изображения пахаря (ярмо у него получилось трёхмерным и очень удобным), а мышь начала припоминать свои подвиги, Данила-Мастер в фартуке мастерового, с резцом и долотом, направился к камню, греющемуся на солнышке. Историю понесло…
      Двумя – тремя ударами молотка Данила убрал всё лишнее. Он считал, что создал Каменный Цветок, однако на выставке произведение было занесено в реестр с № 5997  под именем Венера Таврическая.               
      "Как меня занесло в Эрмитаж?" -  не переставал удивляться Емеля.
К Венере приблизилась группа людей с очкариком-экскурсоводом.
- Перед вами скульптура неизвестного античного автора, приобретённая… - начал бубнить очкарик.
- Во-первых, я не скульптура, а одушевлённая форма энергии. Во вторых, автор, который меня отмудохал, – это Данила-мастер из другого сюжетного построения, вернее, из вторичного событийного ряда.
Экскурсия притихла.
- В третьих, пора брать штурвал в свои руки.
Панорама событий подёрнулась лёгкой рябью и начала растворяться.
- Вообще-то я устал, - продолжала Венера Таврическая, - мне пора сделать перерыв. А чтобы посетители выставки не скучали, пусть они поиграют в семинар. Раздайте им повязки, разделите их на пары, и пусть их ходят и жмурятся. Да будет свет, и будут потёмки… разума.
Так оно и случилось.

ЗАМИНКА
-     Хрень какая-то… – загомонили директора фирм.
-     Хватит басни рассказывать! Давай про рекламу!
- Давайте соблюдать регламент согласно программе семинара! – сказал мэрский чиновник.
- Вы, что нас здесь, за дураков считаете?!
- Господин э-э-э, а где ваша бирочка? Вы игровое имя себе выбрали? – спросил Емеля.
- Я начальник департамента идеологии и вице-мэр. Запомните, моя фамилия Козлов. Козлов. И никаких дурацких имён мне не нужно.
- Понятно. Вы Козлов, вице-мэр и начальник департамента идеологии. И других дурацких имён вам уже не нужно. А меня звать Емеля. Вот и познакомились. Кто ещё безымянным остался?
- Енькина Марина Сергеевна, психолог, директор кадрового агентства.
- Вера Ковригина.
- Акгвсентюк.
-     Ну, будем здоровы, и продолжим…

ПРОДОЛЖЕНИЕ

       -     Вы, что меня здесь, за дурака считаете? Включите свет сейчас же! - закричал император.
       В полной темноте послышался грохот – кто-то упал со сцены. Наконец зажгли факелы и проступили очертания панорамы зрительного зала.
- Где мы? Мы где?
- Вы в кафедральном соборе – послышался голос сверху.
       Император и свита задрали головы. На колокольне сидел болгарин.
- Алла – а- а ! – затянул он.
Линь-Хо сориентировался первым.
- Нас в ислам кинули. Дзен не исключает такую возможность. Поэтому откладывайте все дела, пора намаз делать. Где мой коврик?
- Мой господин, - возразил первый советник,  - Насколько я ещё помню, мы следуем путём Дао – это раз, – он загнул указательный палец, - Дальше. Этот болгарин на самом деле исповедует православие – это два!
- Отрубить ему голову! – вскричал император, - Это три!
В этот момент зазвонили колокола. Самый большой загудел так, что стены и пол начали вибрировать.
        Емеля сидел в первом ряду. Весь второй ряд занимали экскурсанты во главе с очкариком. По тёмному зрительному  ряду, натыкаясь на спинки кресел, бродили какие-то люди в чёрных повязках.
      -  Будьте бдительны! – сказал первый советник и положил голову на рельсы.
      -  Браво! Браво! Бис! – кричал зал.
         Отрубить голову так и не удалось.
         Амплуа ″Будьте бдительны″ было актуальным ещё 50 лет и пережило самого актёра.       
       -  Антракт господа, полундра! Расходитесь по домам! Полина Михайловна идёт!– разом запищала мышь, зашипела змея и замычал бык.
        Бабушка с ведром и шваброй подошла к антикварному, во всю высоту стены, кривому зеркалу.
- Нагадили паршивцы, всё заплевали, - ворчала она, стирая влажной тряпкой сцену, зрительный зал и одушевлённые объекты, -  ни стыда нет, ни совести! Офис называется, тьфу. Свинарник!
- Уф-ф!  – устало сказало междометие. Емеля истекал грязью с тряпки в ведро.
- Из грязи вышли, в грязь уйдём. – изрёк император, следуя за Емелей.
- Все там будем – хором сказали три астролога, три парапсихолога, три  экстрасенса, один физиотерапевт, и разом рассыпались в химические элементы.
- За мной, в Вечность! – успел махнуть рукой очкарик, теряя сущность
- Вставьте фразу из Кастанеды про стирание личности – посоветовала Енькина.
- Ха! Ха! Ха! – сказал Фантомас в личине Заратустры, заглядывая через дыру в событийных последовательностях, – оставайтесь чистыми, сливаясь с грязной рекой!
Бабушка сполоснула и выжала тряпку. Потом вылила грязную воду в унитаз и пошла делать влажную уборку в офисе. А герои белковой пьесы, потеряв самость, уже держали путь в Карское море.
Катаклизмы избежали только вторичные персонажи: двухмерный пахарь, голографическое ярмо, Репка с пачкой сторублёвок и поле (что ему будет).
       - Офис ещё называется, засранцы! -  ворчала бабушка, сгребая со стола бумаги.
Утром вся контора была на ушах. Пропал бизнес-план. Утверждённый комиссией и подписанный департаментом по идеологии.
 

СНОВА ЗАМИНКА

- Всё, хватит! Лично я по горло сыт этой белибердой. Г-н Абляев, Вы нам, что здесь, креатив показываете? Мы сами креативщики, и не такое можем выдумать. К чему все эти истории? Мы все здесь приехали на рекламу. И будьте добры, следуйте программе. Или возвращайте деньги. Мы вам такую рекламу сделаем,  и вашим семинарам… Долго помнить будете! И в институт ещё позвоню.
- Хорошо, господа, убедили. Виноват, занесло-с. Боюсь - значит повинуюсь. Море волнуется раз. Итак, следующая тема лекции "Социальная модель личности" или "как Иванушка стал козлом".  Слушайте… Жила-была Алёнушка и звали её Перестройка. Рисковое своё ремесло знала она от молодых ногтей и с делами справлялась аккуратно. Братва её уважала…

СНОВА ПРОДОЛЖЕНИЕ
……………………………………………………………………………………………………
      ……………………………………………………………………………………..Всё. Перерыв.

ПЕРЕРЫВ
Участники семинара собрались в курилке, на лестничной площадке.

- Что он там говорил про китайцев? Ничего не помню. Знаете, вот только начинаю слушать и проваливаюсь куда-то в туман. Птицы летают, и дождь идёт, перестройки бегают…
- Никакого дождя там не было. Колокола звонили…
- Он же  гипнозом воздействует. Я всё вижу. Перестройка сидит, вроде слушает, а глаза ничего не видят. Нет, ну и имечко себе придумала! Я  то себя контролирую.
- Мы не на сеанс пришли! - с вызовом  заявил Курдюк Кизяк.
- Да он просто издевается! Ему нравится мозги морочить.
- Меня во всём этом волнует другое, - Свирь Пафосный поднял указательный палец, - Рохля, а если хотите Рошилла, очень неуважительно относится к личности. К личности с большой буквы этого слова!
- К заглавной букве "Л", что ли? – поинтересовался Акгвсентюк.
- К ней! И не надо ёрничать!  - обиделся Свирь
- Только, причём здесь реклама?
- А, я о рекламе не говорю. Я говорю об уважительном отношении, которого здесь не наблюдается!
- Меня муж отговаривал ехать, я -  дура, не послушалась.
- А что не уезжаешь? Он же сказал, что в любой момент можно уехать. Остаток денег возвратят… - спросил-предложил Барбизан Задумчивый.
- Нет, я ещё посмотрю, что дальше будет. Если не понравится, то уеду.
- Я б-балдею, - какие имена на себя нацепили: Лебеда Ретивая, Есик Заурядный…
- Ой, а сам то, - Акгвсентюк!
- А что? Это моя настоящая фамилия.
- Да, - иронически сказал Барбизан, - с такой фамилией игрового имени не надо.
- А что ты имеешь против моей фамилии?
- Ничего,  прикинь.  Звоню я после семинара к тебе в офис и спрашиваю: "Акгвсентюка Неяйцекладущего, пожалуйста". Умора!
- А мне эти условия с именами не нравятся – заявила Енькина, какие ещё могут быть
"ДОГОВОРЁННОСТИ О КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТИ И НЕРАЗГЛАШЕНИИ ТАЙНЫ КОММЕРЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ"? Вы подписали этот документ? А я нет.
- А мне нравится. Какая тебе разница кто есть кто? Все скрыты за игровыми именами и все равны. Нормально,  –  заметил Барбизан Задумчивый.
- А может я вовсе не коммерческая личность?
- Да, ну!? Перестань, Енькина. Сейчас все личности коммерческие.
Но Енькина упёрлась. К ней присоединилась Ковригина.
- Как я могу разговаривать с человеком, не зная, кто он есть на самом деле? 
На площадку вышел Бубен Разнообразный.
- Я вот тут читаю конспект. Что успел записать, – ни слова о рекламе. Что я в отчёте напишу? Про Полину Михайловну, Данилу-Мастера и бизнес-план?
На лестнице  показался безымянный мэрский чиновник с сумкой через плечо. 
- А Вы что, уезжаете?
- Конечно! На кой чёрт мне вся эта болтовня. Мне горсовета хватает. Там и не такого наслушаешься. А этого специалиста Абляева мы ещё вызовем на ковёр! За глумление!
Ему это дорого станет. Он ещё и за козла ответит! Доцент хренов…
Чиновник, продолжая возмущаться, уже спустился по лестнице в холл. Хлопнула дверь, и стало тихо.
Народ потянулся в лекционный зал на следующую часть.
               
               
               
 ТЕМА ДНЯ (первые впечатления)

        Г-н Абляев встал на стартовую линию, засучил ножками,  едва касаясь асфальта, и поехал. Ходунки на скрипучих колёсиках катились вниз по дороге длинной 840 месяцев.
       Многоликий Мир наплывал, делился и обтекал его справа и слева, и вновь смыкался за спиной в пёструю панораму. Природа ликовала, Абляев - тоже.
       Позади - остались события протяжённостью в восемь с половиной месяцев. А впереди уже маячили ясли, детский сад, затем школа, первая любовь, институт,  контузия, развод, ещё развод.  Там далеко, впереди….  Там был финиш.

     Г-жа Енькина  построила жертвенный храм в душе своей. Она сотворила кумиров и идолов и покланялась им. Каждый день и каждую ночь она входила  под своды расписного купола. Там в сумрачной тишине гулко раздавались её шаги; в пляске свечных языков  по стенам метались тени и со стен, тускло сверкая старым золотом, смотрели на неё её ненасытные божества. Каждым утором и каждой ночью она подходила к алтарю и серебряным лезвием надсекала вену. Богу Признания – каплю крови, Богу Достатка – каплю крови, Богу Любви – каплю крови….
      Так по каплям истекала жизнь.

     Барбизан Задумчивый творил виниловые сны…  Они звучали гармонией хаоса: мяуканьем кошки, скрипом открываемой  двери, пением флейты, криками журавлей, воем волчицы, лязгом гусениц, шумом дождя…
     Черно отполированный диск вращал Вселенную, где вместе с сотнями тысяч других, он искал своё место. Он отчаянно цеплялся за скользкую поверхность, ясно понимая, что в любой момент может сорваться и не успеет. Не успеет как те, что проносились мимо, словно листья в осеннюю бурю. Мятая бумага - мёртвые лица. Невостребованные: восторг и страх,  отчаяние и боль, удивление и …. В танце белого ветра, то, разобщаясь, то, соединяясь вновь, они звучали симфонией невостребованной жизни.
 - С какой угловой скоростью ты живёшь?

      Семь Гномов шёл внутри замкнутой над головой панорамы Мира. С каждым шагом он перекатывал огромный зеркальный шар, на внутренних стенах которого, от горизонта до горизонта, отражались летописи личных событий. Он считал, что земля круглая, поэтому все его силы тратились на то, чтобы забыть настоящее и мечтать о будущем.
Так прошла жизнь. В конце осталась горстка мерцающих воспоминаний.

      Когда дорога кончилась, началось бездорожье. Когда и оно кончилось, начали появляться новые проекты. Тогда Перестройка вошла в горящую избу и убедилась, что конь там действительно не валялся. Некого было останавливать.
     -  Это 01? Пришлите, пожалуйста, бригаду! У меня крыша горит!
     -  Звоните 03.
       
      Долго ли, коротко ли блуждала Амба по пустыне, и, наконец, вышла к роднику. И была вода в роднике живая.
    К этому времени она лишилась всего: чувства юмора и девственности, уверенности в себе и чековой книжки, памяти и родителей, любви и друзей и т.д. и пр.
    Вот испила Амба Сексапильная водицы и стала ещё краше и премудрее, чем была. И вернулось к ней всё сполна, и ещё больше.
        -  Бе-е-е! – сказала она и пошла в горы, к козлам.


      Акгвсентюк стал многого бояться. Рот стал больше головы и мог бы, наверное, её съесть, - пришлось украсть верёвочку и подвязать челюсть. Пугала жутко растущая рыжая борода. Продолжала увеличиваться кривизна мизинца правой ноги. Всё это выводило из себя и заставляло учить географию. Хотелось шуршать.
Ему было скучно, и он полез под кровать, чтобы шуршать. Все подумали, что это мыши. А это был полонез Агинского.
Против процедур возражений не было. Он перехитрил мед. сестру,  ловко обменявшись ягодицами с соседом по койке.
      Вскоре он действительно начал сходить с ума: ему начинало казаться, что Земля круглая, а Солнце встаёт на Востоке.
 
     Курдюк Кизяк умел ходить под стол. Каждый раз его наказывали, а он всё ходил и ходил. Время шло, он подрастал и начал бриться. Вскоре пришла старость.  Через год плита на могиле покосилась; ещё через пять, - кладбище снесли и проложили автомагистраль.
    - Кем ты был, когда меня не было?      
            
      Г-н Есик Заурядный, туго перепеленатый и уже мокрый, лежал в 3-й палате родильного дома №1 и прозревал будущее.
     Свободолюбивый сосед справа, 2-й секретарь Дзержинского райкома ЦКВЛКСМ, проявлял активное беспокойство. Андрей Миронович успел высвободить правую руку и часть плеча, и сейчас хаотично размахивал ею, как на митинге. Он таращил глазёнки и поводил ими так, словно старался поймать полёт мухи. Голубая соска валялась на подушке. ″Ещё секунда, - подумал Есик, - и он опять заорёт".
     Слева пованивало от достойной всякого уважения мадам Енькиной, преподавателя общей психологии и почитателя К. Кастанеды. Насосавшись сверх меры и срыгнув, она отходила ко сну.
     Всегда серьёзного и делового Курдюка Кизяка, тех. Директора ЗАО ″РОСТЕХПОТЕХ″ донимали опрелости. Потничковая сыпь, угнездившись вначале в паху и подмышках, переползла на шею, и теперь перешла в наступление через затылок на большой родничок. Уложив младенца на пеленальный столик, и освободив от тряпок дежурная мед. сестра готовила инструменты. Тех. Директор громко протестовал, импульсивно дёргая конечностями. Бирочки летали туда и сюда как маленькие флажки. Какие могут быть сейчас концептуальные планы, технические решения, критерии оценки качества на этапе сдачи объекта и прочая чепуха, если тебя бесцеремонно переворачивают на живот, вставляют в задницу клизму, посыпают какой-то дрянью между ног и в подмышках… Это не серьёзно!
     Самый лысый и громкий младенец, зав. секцией рекламы и маркетинга, мадам Ковригина, наконец, утихла и занялась творчеством. Засунуть в рот большой палец правой ноги удавалось с пятой попытки.
    Бывший начальник климатического отдела, а ныне главный логистик фирмы, г-н Барбизан, недавно выделил кишечную палку Coli O111. Его изолировали от остального общества и поместили в боксированную палату на обсервацию. Там же, купаясь в лучах ультрафиолетовых ванн, маялся бывший начальник транспортного бюро г-н Чуки Гек. Единственным его развлечением было изучение собственных физиологических следствий.
    Итак, каждый получил то место под электрическим солнцем, которое заслужил.   
    Такие важные и солидные, такие самодостаточные господа. Теперь они организуют пространство и время, создают локальные островки порядка в безбрежном хаосе личной и общественной жизни. Они занимают места в городских и областных Советах, принимают участие в учредительных собраниях, занимаются законотворчеством и приватизацией. Они работают работодателями,  они пишут миниатюры и повести. Теперь они отчётливо видят разницу между смыслом и предназначением собственной жизни.
 

ПЕРЕРЕКУР-ПЕРЕЧАЙ

- С какой стати он вводит наши имена в свои истории? – возмутилась Амба Сексапильная
      -     Да он и себя тоже… - задумчиво бросил Барбизан, затягиваясь сигаретой.
- Да, это терапия чистой воды! – перебила мадам Енькина, -  мне лично, всё по барабану. Я и не в таких семинарах участвовала. Мы с коммерческим недавно…
- А чего он собственно хочет? Постебаться? – загорячился Курдюк Кизяк
- Многого ему хочется. На меня это не подействует, – сказала Ковригина и потянулась за следующим пряником.
- А д-давайте задвинем ему историю про Емелю, который выпускал рекламные ролики? – предложил Акгвсентюк.
- Нет, про Емелю, который щуку на уху пустил!
- Про Рошиллу, которая из Африки приехала, а с дерева слезть до сих пор может! – предложил Свирь Питерский.
- Да, подожди ты,… дай сказать.
     - Тихо! Я придумала! – крикнула Лабуда,  - Короче, жил – был Емеля. И вот, по щучьему велению и своему хотению, стал  ведущим семинара…

               
ТЕМА ВЫБОРА

          "Нужно быть сильным, надо бросить курить, заняться гантелями, надо презирать внутренние слабости и верить  в успех. Вера в себя, настойчивость и ясные цели – вот залог успеха. Надо быть чертовски сильным, надо овладеть искусством - быть сильным", - настраивался г-н Есик, сидя в туалете. Запор крепчал.

На перекрёстке семи дорог лежал камень. На нём была куча вариантов, и все с летальным исходом. Есик Заурядный подумал, повернул назад и попал под асфальтовый каток.
 
Есику  поручили написать поздравление. Он написал, осталось выбрать…
1.               
                Уважаемые дамы
                Поздравляем Вас с весенним праздником!
   Кукует дятел на суку, мошка летает, кудахчут куры, дед мечтает…          
            ″Что в этом Мире боль? Что в этом Мире радость?
                Кто правит Бал, и кто судьбы творец?
                Величье низкое, божественная сладость –
                О, Женщины!   
         В молочном запахе греха, в зеркальном повторенье чувств
                Дразнящий кладезь наслаждений
                Влечёт к себе. Вы – наш удел!
                О, Женщины!
                И если в этом Мире что-нибудь ещё осталось,
                То, это -  Вы, -  Любовь и Стыд!
                О, Женщины, куда бы деться?″

                Когда ненастною порой на сердце скука,
                И суета съедает жизни срок,
                Остановись, замри и созерцай пупок!               


   2.                Дорогие Дамы!
                Мы не хотим Вас запугивать, а наоборот, - хотим поздравить!
                В жизни всякое может произойти. А праздников очень мало.
Давайте в этот день не будем думать о печальном: изменах мужей, финансовых трудностях, о повседневных заботах, о том, что жизнь складывается не так и т.д.
Давайте лучше подумаем о хорошем. Всё равно, даже если и совсем плохо, надо надеяться на лучшее! Может быть, всё изменится?
В праздник лучше забыть о болезнях, семейных дрязгах, невыносимых свекровках, о поношенной одежде. Мы лучше помечтаем о хорошем:
- чтобы муж не пил;
- чтобы долгов не было;
- чтобы дети не приносили из школы плохие отметки;
- чтобы больше не видеть рухляди в доме;
- чтобы не ходить по больницам;
- чтобы не заедал быт, семья и подгоревшие яйца,

                и ещё о многом хорошем, что ещё предстоит пережить.               
                Мечтатели


3.                Дорогие Дамы!

В этот поистине знаменательный день, Мы скорбим о том, что Вы достались другим.
Где были Ваши глаза? И что нам теперь делать. Скатившись к обочине Пути под названием Жизнь,  мы провожаем Вас, таких сияющих, прекрасных и счастливых, нашедших свои половинки и бодро шагающих, в своё безупречное будущее.
Нижайший поклон от всех нас, ставших верстовыми столбами на вашей дороге!

                Все те, кого Вы оставили.
               
    4.                Дорогие Дамы!
                Поздравление-тост.

    Жил-был мальчик Андрейка. Стал Андрейка взрослым. Женился. Пошли дети. Дом, быт, семья и т.д. Корче, они развелись, и всё благополучно закончилось: дом, быт, семья и т.д.
    Однажды встретил Андрейка Прекрасную Незнакомку, и началось: дом, быт, семья и т.д. Короче, жили они, жили и добра наживали.
    Милые Дамы, желаем вам того же: дом, быт, семья и т.д.
               
                Мужчины.

5.                Милые Дамы!
      В этот праздничный миг, когда солнце сваливается за горизонт, когда птички теряют голоса и ёжик окончательно уходит в туман, Мы, мужчины, продолжаем радоваться за Вас.
Звуки огромного города триумфальной какофонией рассыпаются осколками битого стекла, рёвом двигателей, гулом станков, скрипом дверей и мяуканьем ошпаренной кошки. Они созидают Божественную Рапсодию. Аве, Ева! Идущие на колбасу приветствуют тебя! Аве, Мария! Идущие в ресторан приветствуют тебя! Славься  порочная Дева Ночи. Да, здравствуйте, Милые Дамы! И пусть ваш путь устилают лепестки роз!
               
                Мужички.


Поздравления забраковали.
- Будь проще, Есик. Напиши про здоровье, счастье, успехов в личной и общественной жизни, – сказала Ковригина.
- Сказать честно?
- Скажи.
- Ничего не могу на эту тему написать.



ТЕМА ЦЕЛИ

      Абляев считал себя личностью целевого типа. Он был глубоко в этом убеждён и убеждал  других, что если берётся за дело, то доводит его до конца.
"Цель делает смысл", – говорил он себе, подписывая очередной контракт, - "важен результат и его цена".
      В золотой копилке его достижений, спрятанной глубоко за пазухой, лежали:
- несданный  квалификационный зачёт на КМС по боксу;
- брошенная на втором курсе консерватория им. Глинки;
- брошенная специальность реаниматолога-анестезиолога;
- брошенная должность доцента кафедры;
- просуществовавшее на рынке 5 лет и закрытое рекламно-информационное издание;
- два развода и 8-летняя банальная история любви, закончившаяся пустотой;
- незаконченная повесть про армию;
- отставленные любовницы и оставленные приятели;
- незаконченный семинар.
      "Прежде чем двигаться, ты должен точно знать, чего хочешь", – говорил он другим.
Иногда к нему приходила сука и скулила: "…семью потерял, а новую - не создал,… ребёнка воспитал не ты,…  родителям не помог,…  дом не построил,…  катишься по жизни на ходунках, куда глаза глядят, была бы дорога хорошая…"
- Пошла прочь, я всё ещё успею!
- 480 месяцев. Не успеешь уже…


У мадам Ковригиной появилась цель в жизни. Она твёрдо решила стать членом ассоциации строителей и инвесторов.
- Если ты действительно решила, надо действовать – сказал г-н Пронькин, - должна же быть какая-нибудь цель. Посмотри на меня, к примеру. Я уже давно решил бросить курить…
- Вот! – заорала толпа, - Она знает, что делать в этой поганой жизни! За ней, господа, веди нас Ковригина, дистанция один метр.
- Куда идём-то?
      Мадам Ковригина шла по белой дороге, и путь её был прямым как стрела. Никто не смел пересечь этот путь, даже тень тени близкого человека.
Абсолютно ровная дорога - абсолютно ровная поступь – абсолютная предсказуемость направления. Нет ухабов и ям; нет перекрёстков и ответвлений; нет неожиданностей и сомнений.
Путь  шёл прямо и прямо, и упирался в горизонт.
    - За мной господа! Правильной дорогой идём, товарищи! – подбадривала Ковригина идущих следом.
    - Сколько можно петлять и кружить на одном месте? – роптали ведомые, оглядываясь по сторонам.
По сторонам, возле вольеров, прохаживался народ. Мальчик остановился перед клеткой с грызунами.
   -     Мама, смотри, белочки в колесе!
   -     А впереди, - самая  упёртая, – добавил молодой человек, жуя поп-корн.


ПЕРЕКУР

- Всё вокруг, да около - это из их репертуара, - начала Енькина, - все эти аллегории и метафоры, все эти перепевы Кастанеды. Это я знаю, ничего нового, все нэлперы на нём зациклены. Все подражают подражателю. А он, между прочим, сам у Юнга всё слизал.
- А Юнг у кого? – Лабуда выпустила круглое облачко дыма.
- А ты думаешь, он сам до всего добрался? Он же все книжки по религии до дыр замусолил.
       Всё это перепевы старых мотивов: архетипы рождения, смерти, родителей, и т.д. Всё это    
       уже было у алхимиков и ещё раньше, у Филона Александрийского…
- Ты такая умная у нас, Енькина, - съехидничал Барбизан, - а кольца изо рта пускать не умеешь. А Лабуда умеет!
- Лабуда опытная, она курит,  а я нет. Вот, давайте Лабуду не Ретивой, а Опытной звать? 
       Лабуда Опытная, нет, Лабуда Эмпирическая  – классно!
- А ты у нас Теоретическая будешь. Енькина Теоретическая.
- Почти Таврическая…
       -    Здесь хоть с-слово о рекламе замолвят?  - Акгвсентюк задумчиво оглядел собравшихся.


ТЕМА ДНЯ (слово о рекламе)

- Хочу сказать пару слов о рекламе – заявил Емеля. Участники семинара оживились, задвигались, зашуршали бумажками. 
- Так вот, запишите: реклама – одна из узаконенных форм социальной лжи. И хватит об этом. Играет здесь кто-нибудь на гитаре?

               
               
 ТЕМА СТРУН
- И я спрашиваю себя: "Что необходимо для того, чтобы черепаха стала скрипкой". И отвечаю себе: "Глупый вопрос".
               
          Нос г-на Абляева зацепился за струну, поперечно пронизавшую причинно-следственные потоки.
   Поток первый: в галактике  XM11-WR удаленной от солнечной системы на  расстояние 9,3 х 107 световых лет, соотношение масс гелия и водорода в звезде типа  С  достигает критической точки и рождается  сверхновая.
   Поток второй: порыв ветра срывает шляпу с головы г-на Флюгина; та выкатывается на проезжую часть улицы и погибает под колёсами КаМАза.
   Поток третий: средняя жена Абу али Бодхил-Бельды,  Жимагуль Кильдым, роняет глиняный сосуд и проливает всю воду.
   Итак, когда сосуд, кувыркнувшись по фронтальной оси на 180о, коснулся горлышком зелёной керамической плитки пола, и миллионы миллионов ядерных бомб сверкающей сферой иллюминировали галактику XM11-WR, шляпа г-на Флюгина начала стремительно превращаться в блин под протектором правого переднего колеса КаМАЗа. В этот момент г-н Абляев повернул нос на северо-северо-восток и чихнул.
- Будь здоров, Абляев!
- Спасибо, Ковригина.
    На этом, однако, события не исчерпываются.
Поток четвёртый.
Нанизав на себя рождение сверхновой, смерть шляпы г-на Флюгина и падающий глиняный сосуд Жимагуль Кильдым, струна скользит по мёбиусной спирали. В изящном пируэте она проходит сквозь своё обратно-зеркальное отражение, незримо вонзается и ведёт правую руку известного арабского провидца начала 7-го века нашей Эры.  Таким образом, связывается всё.
   Курдюк Кизяк вздрогнул, поправил грязный рукав халата, обмакнул перо в чёрную краску, придвинул пергаментный лист и написал:
″…и тогда опустеет сосуд мудрости, и корона падёт под колесо судьбы. И в земле, где зажигаются тысячи солнц, повернётся флюгер и укажет путь на северо-восток″.
      

      Тысячу лет назад Великий Тимучин, выпивая кумыс, говорил: "Я вижу баранов на небе". Через тысячу лет на орбите Земли уже болтался первый монгольский космонавт Тумур Заам (в переводе на русский - "железнодорожник"). Настала пора осваивать космические пастбища. Видеть будущее не вредно.
 
      
Всего  3 чашки крепкого кофе, - и черепахи, собравшись в стаи, улетают на юг, в Грецию.
Теперь она идёт по горячему белому песку лагуны.  Барашки волн уходят вдаль и растворяются в серебристой туманной полосе. Там, где небо закругляется и сливается с морем, там живут Боги.
Её племя считает эту отмель священной.  В этом месте из глубины по ночам они выходят и оставляют знаки на песке. И только Знающий умеет их видеть. Здесь, на Берегу Черепах, сколько она себя помнила, всегда можно было найти еду.
     Она оглянулась. Прямо перед ней лежала верхняя часть панциря черепахи. Иссушенные солнцем кишочки растянулись по краям чаши.
     Она взяла в руки останки черепахи, и та зазвучала.
Так в 22136 году до нашей эры на Берегу Черепах Ковригина становится первооткрывателем барабанно-струнного музыкального инструмента - лиры. Проходят вереницы тысячелетий – ещё один миг Вечности, - и руки Амати созидают совершенство.

   Иероним заканчивал ″Праздничное шествие в Раю″, и Музыкальный Мессия, распятый на струнах арфы, уже оживал мелодиями сновидений  в мастерской Магрита.
      
      В один день случились три несчастья: перетёрлась наконец верёвка, и ведро упало в колодец, окончательно сгнил и завалился плетень, и помер от врождённой паховой грыжи двоюродный дедушка по отцовской линии.
- Судьба-злодейка… – проворчал электрик в третий раз, взбираясь на столб.
- Помоги себе сам – сказал лебедь, зацепившись за провода.
- Помоги тебе Бог – повторило эхо.


      
               
АНАТОМИЯ ЛЮБВИ

- Господа, а вы ещё способны влюбляться? Есть мнение, что сила привычного
больше, чем любовь. Вот и Николай Васильевич об этом говорит… -  начал Емеля.
-  А что тогда меньше? – спросила Ковригина. Вопрос повис…
      

     Она родилась в молочном запахе греха и пронесла его всю жизнь. В зеркальном повторении лет её тело привыкало к желаниям, и она самозабвенно верила в свою ложь.
Её Мир был создан из удовольствий, уходящих за горизонт.
     Жизнь её  яркой кометой пронеслась мимо него и разорвала в клочья туман сомнений и неуверенности. Теперь он понял очевидную ИСТИНУ: он влюбился в эту прядь волос и в эти лакированные ногти на ногах. За ширмой понимания остался, правда, вопрос: в какой момент это произошло? Он пил из колодца, в который упали капли молока из сосцов святой Мириам, упали и превратились  в отражение месяца. Есик Заурядный стал фаном Любви.
Фанатизм – частное проявление идиотизма.


    Он вожделел её правильные геометрические формы, целомудренную белизну пластиковых поверхностей, сверкающий никель элегантной ручки.
Обворожительное урчание её агрегата пробегало мурашками по всему телу. Он желал её всё сильнее. И когда мягкое щелканье её двери бросило в дрожь,  его компрессор взвыл и начал нагнетать фреон сверх допустимой нормы. Арктическое дыхание участилось, он накренился, заиндевел и потёк.
     После ремонта г-н Есик снова стал человеком.
     Желание чего-либо – это ожидание.
    
     Г-н Есик любил секс. Когда он снял  с неё одежду и содрал кожу, срезал мышцы и убрал все кости; когда аккуратно сложил в кучу железы, лёгкие, кишечник, печень, почки, селезёнку… пред ним, покачиваясь из стороны в сторону, сидело нейронное существо:
гигантский корень с щупальцами нервных волокон, исходящих от основного ствола; на его вершине грецкий орех головного мозга, и  на белёсых нитях  белые яблоки глаз с серо-голубой радужкой.
    Теперь осталось раздеться самому. 
Антон не прав. Глаза – это часть мозга, выведенная наружу.

     Есик заблудился в зеркальном лабиринте своих отражений. Сидя в кресле на колёсиках он думал: ″Главное в жизни, - потеря ориентиров и хорошая дорога″.
     А они умирали на лету. Они падали и устилали жёлтым ковром паркетный пол, мебель и подоконники. Жёлтые бабочки его желаний продолжали биться в окна глаз, прочь из душной комнатёнки его воображения. Сквозь амбразуры горизонтальных зрачков в него смотрела Любовь.  Любовь зла ….
   
-    Я давно и страстно люблю тебя, - признался Есик Заурядный
-    Свежо предание, но верится с трудом
-    Ну, не хочешь, - не надо.
 
    Г-н Есик прибыл на дачу в 14.31. в Воскресенье. Помидоры в парнике завяли.
″Значит, ушла Любовь!″ - догадался он.               

   Теперь она несла в себе могилу. На плите было написано: ″Его не рождённое дитя″.
   Светлый день встречал её на пороге женской консультации. Всё было позади. От этого места вели две разные дороги.

         
Попытка № 5.
Он позвал её и открыл ей дверь.  Он впустил её в свой Мир. Она вошла в него и внесла с собой банальную болтовню и фальшь,  внутреннюю пустоту и скуку, напряжённую готовность к обидам и обвинениям. Все эти драгоценности она вывалила у его ног и сказала:
- Мне дискомфортно. Развлекай и весели меня.
- Знаешь, я этого не ожидал, я к этому не готов.
- А зачем тогда позвал?               

       
Филогенез.

1. Включение внимания.
- Я на него сразу глаз положила...
- Я его сразу выделила...
- Он был очень интересным мужчиной...
- Знаешь, он за мной долго ухаживал. Мне было конечно приятно, но не более. А потом я обратила внимание на его…
- Она была создана прямо для меня…
- Вот, как-то сразу понял, что это моё…
- Она была не такой как все…
      
Внимание включается на раздражитель, имеющий следующие свойства:
А)  Новый – незнакомый, непознанный, неизвестный, не присутствующий в опыте.
Б)  Отличный от однородного информационного ряда (фона) по ряду качеств. Действие принципа фигура-фон: яркое на сером, громкое на тихом, чёрное на белом и т.д. 
      сила, оригинальность формы и содержания.
В)  Оправдывающий бессознательную готовность - "Она была готова влюбиться и ждала 
      этого всем сердцем".
Г) Однородность (подобность) по ряду качеств внутренней модели мира. Щёлк, и механизм "подобное притягивает подобное" срабатывает.

2. Заинтересованность.
- Он очень интересный мужчина, он так интересно рассказывает о…
- Проболтали с ней весь вечер…
- С ним хорошо молчать…
- С ней как-то уютно и легко общаться…
 
Возникающий интерес к человеку – это формирование стойкого очага возбуждения в коре и подкорковых образований головного мозга. Интерес возникает на стыке общих взаимообгащающих верований (убеждений) и пониманий (знаний).

3. Состояние влюблённости
Что общего между Жанной д,Арк и состоянием влюблённости?

- Я постоянно думаю о нём…
- Все мысли только о ней…
- Её образ неотступно следует за мной, что бы я ни делал и о чём бы ни думал…
- Хочется постоянно быть рядом…
- Так одиноко когда его нет рядом…
- Я счастлива, потому что люблю… Весь мир стал ярким и радостным…

        Состояние влюблённости – это действие циркуляторного очага клеток головного мозга (доминанты), выраженное в виде пароноидального  синдрома  (навязчивое состояние) экспрессивно-маниакального характера. 
        Вот он, этот юноша. Он идёт по проезжей части дороги с букетом цветов, со "взглядом Северной Калифорнии", с улыбкой Джаконды, прямо под колёса ЗИЛа .
В этот момент он является настоящим Творцом! Он - Созидатель. Он творит…, он уже создал Кумира. Имя его божества – Фантом! Идеализированный образ одушевлённого объекта объективной реальности.
Свойства Фантома.
А) Генерализация. Фантом начинает действовать (присутствовать) в основных контекстах жизнедеятельности. И захватывает и подчиняет всё новые и новые.
Б) Фантом подавляет другие раздражители (внутренние и внешние)
В) Фантом концентрирует на себе другие раздражители.
Г) Фантом наделён позитивными стереотипами личного производства. Он вбирает в себя все лучшие (по мнению субъекта) качества субъекта. Но этого мало! Фантом наделён всеми лучшими (по мнению субъекта) качествами, которых не имеет сам субъект!
Фантом компенсирует внутреннего критика внутри нас.
Д) Наличие Фантома предполагает оправдывание ожиданий правильности поступков и действий объекта нашей любви (реального одушевлённого объекта).

4. Девальвация Фантома или "почему проходит любовь"?
Процесс накопления несоответствий между ожидаемыми действиями Фантома и реальным человеком. Ожидания не оправдываются.
- Он не так делает…
- Она не так одевается…
- Он не то говорит…
- Она не так ведёт себя с моими друзьями…
- Он при родителях становится совсем другим…
В этот момент Блестящее Творение теряет красочность, блекнет, от него отваливаются куски белоснежного мрамора, отколупывается краска и т.д.

5. Внутреннее и внешнее сутяжничество.
- Дурак я был, вот и влюбился…
- Дура, зачем только ему поверила…
- Ты всегда меня не понимаешь…
- А ты слушать ничего не хочешь…
- Я тебе говорю, чтобы ты этого не делал, а ты…
- Ты никогда этого не поймёшь…
Упрёки и сожаления – не что иное, как жалость.
Что они жалеют? Попусту истраченную душевную энергию, вложенную в данного человека.
- Я для тебя стираю, убираю, а ты ничего не видишь…
- От тебя доброго слова не услышишь…
- Я работаю как вол, всё в дом тащу, а ты этого даже не замечаешь…
- Я на тебя молодость истратила…
- Будь как все нормальные люди!
- Ты оказывается такой же, как все!
- Зачем я только женился на этой дуре!

6. Формирование "Дня Сурка"
   Череда повторяемостей, изо дня в день из года в год создаёт однородный  (серый) информационный поток дел, забот, тревог, радостей и т.д.
    Они стали слишком доступными друг для друга и исчерпали и выпили друг друга. Не имея новых внутренних творческих процессов, они слишком долго кормили друг друга однообразными результатами своей личной жизнедеятельности. Они надоели друг другу потому, что стали пустыми. Заглядывая друг в друга в поисках новизны, они убеждались в том, что в каждом из них содержалось одно и тоже.
     День Сурка неумолимо надвигается гусеницами однообразного существования и разрушает пантеон Кумира. Фантом гибнет, и смерть его не назовёшь геройской.
Вечная память павшим!
7. Следствия
А) Поиск утраченных удовольствий. Компенсации внутренней пустоты. Пьедестал, на котором стояло Божество - пуст.
- Почему люди изменяют друг другу?
Б) Сожительство по договоренности, озвученной или безмолвной.
В)  Их пути разошлись.
Г) Исключения из правил для некоторых становятся правилами.
     Поиск новых творческих процессов и получение новых результатов поддерживает заинтересованность. Только внутреннее саморазвитие и самоактуализация позволяет сохранять влюблённость. 

В ЧАЙНОЙ КОМНАТЕ

Первое обобщение сделала Енькина.
- Это циничное препарирование отношений между мужчиной и женщиной! Это прозектор с блестящим набором никелированных инструментов. У него все чувства в детстве ещё умерли, в зачатке.
- И не только между ними, – добавил Акгвсентюк, - между родителями и детьми, например…
- Вы кое-чего не поняли! – вступил вдруг Семь Гномов, - На самом деле речь шла о рекламе…
Все засмеялись.
- Нет, послушайте, это просто сложная аналогия действия рекламного сообщения…
- Вот, я давно заметил, - перебил его Бубен, - Чем начитаннее человек, тем сильнее он заблуждается и всё выворачивает на изнанку. У него всё простое - сложно доходит!
- На самом деле, речь шла о способности влюбляться – сказал Есик, - Вот кто здесь способен влюбиться? Вот, ты, Акгвсентюк, способен?
- Я тебе что, Алла Пугачёва? Ты у себя лучше спроси…
- Влюблённость – это болезнь, - обобщила Енькина. – В остатке пребывает только голая физиология и привычки. Это как астения после перенесенного гриппа.
- Бывают и осложнения, - задумчиво сказал Курдюк Кизяк.  Казалось, что он хочет добавить что-то ещё. Собеседники выжидательно замолчали, но добавки не получили.
- Осложнения от перенесенной влюблённости – это семья! – заявил Акгвсентюк. – Чапек пишет - Джульетта Капулетти благополучно вышла замуж за графа Париса и родила ему в последствии восьмерых детей. Вот это я понимаю – осложнения! Лучше бы они по Шекспиру…
- А Наташа Ростова! – вспомнила мадам Ковригина. – Первый бал, красавец Балконский! А что в итоге? Растолстевшая дворянка – жена недоделанного Безухова.
Курдюк заклокотал что-то неразборчиво, затем торопливо заговорил.
- Нет! Пусть лучше восемь детей и растолстевшая дворянка, пусть день сурка, физиология и привычки! В девятом классе у нас учился парень. Игорь. Не буду фамилию называть. Так вот, он влюбился в девчонку из другого класса. По-настоящему, сильно. Ходил сам не свой, стихи писал, по всем предметам съехал. И так - пол года. Все об этом знали. В глаза и за глаза - Онегиным его прозвали. Ну, ту девчонку Татьяной звали. А эта Танька ничего не замечала. А если и замечала - не реагировала никак. В общем, безответная пылкая любовь. Так вот. Под рождество мы узнаём. У всей школы шок! Он купил гирю – тридцать два килограмма, достал где-то белые перчатки. Привязал гирю к люстре, поджёг верёвку. Та упала и проделала ямочку в полу деревянном. Он снова её привязал, надел перчатки, поджёг верёвку, лёг и сложил голову в ямочку.
- Ах! – вырвалось у Енькиной.
- Да. А в посмертной записке написал: "Больше любви - только Смерть".
- Ну и  дурак! – сказала Ковригина.



               

МИГ ИЗМЕНЕНИЯ
    
      Лучник 5-го тумена 8-й сотни  проводил взглядом полёт стрелы, затерявшейся в облаках пара. Тот, клубясь, поднимался от ледяного рва, заваленного монгольскими и русскими воинами, к деревянному частоколу крепостной стены. На третьи сутки осады город уже горел.  Оставалось совсем немного для того, чтобы незримые всадники вознесли весть к подножью небесного храма, на ступенях которого их ждёт Великий Сульдэ.    

     Марш продолжался уже 6 часов.
     Дорога пошла круто вверх, наверное, градусов под 45.
Впереди  двигалась БМП-2, следом БТР, за ним УАЗик. За УАЗом двигалась "ступа" – ЗИЛ 131. Она везла ящики с перевязочными средствами, шинами, шприцами, спиртом, мед. палатками и другой дрянью, упакованной и рассортированной. В кабине "ступы", задыхаясь от жары и пыли, трясся Барбизан Задумчивый. Водитель, Смирнов, чумазый как чёрт, не умолкая, нёс какую-то чушь про рубли и боны.
    Он заметил, как БТР начал замедлять ход и отставать всё больше, а затем вообще встал.
- Ну, блин, говорили ему, что на одном движке не доедет. -  удовлетворённо отметил Смирнов.
      Вся колонна, машина за машиной, останавливалась.
БТР начал двигаться назад, съезжать на обочину, уступая путь УАЗику. В этот момент Мир перевернулся.
      Открыв глаза, (а, может, они не закрывались?) Барбизан видит, что лобового стекла нет, Смирнов уткнулся в рулевое колесо. Самое удивительное: сидушка  сиденья лежит  на коленях. В ушах стоит монотонный писк.
     В следующую минуту он  понимает, что случилось.
На краю дороги горит БТР: красно-зелёно-синее пламя рвётся из распахнутого как лепестки цветка чрева ходовой части и уходит в небо чёрным столбом. Башня лежит вверх тормашками неподалёку. Из перевёрнутого УАЗа кто-то выползает.
"Давай, иди". Он достаёт из под каких-то тряпок и гаечных ключей,  из под собственных ног  медицинскую сумку. "Где мой автомат? Где АКС?" Мутит, и всё кружится. "Давай, иди".  Он грузно спрыгивает с подножки. "Зачем?" Он  качается и идёт вверх, к БТРу. Вокруг суета, суета…
- Стреляют! Оттуда, ****ь!
- Занять огневые позиции! Тащи, скотина, пулемёт!
- Сюда, Док!
- Витька, смотри, оттуда из-под камня бьёт….  Глуши из подствольника!
- Лезь, дурак, под ступу…  Ставь АГС…  А-ай! Вот, сук-ка!
- Доктора!
"Иди, иди“. Он словно плывёт сквозь вязкую муть. "Зачем?" Ноги совсем не слушаются.
Навстречу ползёт серо-зелёный ком. Барбизан с трудом узнаёт в нём капитана Новосёлова.
Новосёлов что-то бормочет и улыбается, и ползёт. Бормочет, ползёт и улыбается, а сзади за ним волочатся какие-то кровавые тряпки. А слева хлестнула плеть фонтанчиков от пуль. Пыль. Нет, это не тряпки. Это нога волочится. А на чём он ползёт? На обрубленных ногах, на размозженных  бёдрах ползёт. И заваливается. Заваливается набок, бормочет, и вот, уже перестаёт дышать… "Зачем?". 
      
Смерть заставила его танцевать. И он танцевал перед её лицом. Теперь он чувствовал, что тело обретает полную свободу. Копыта, едва касаясь пустоты, возносили его всё выше, сквозь серебристый свет Луны, прямо к Млечной Дороге. Она же видела как он, встав на задние ноги, раз за разом бил и  разрушал стену материального мира.  Смерть принимала дань - грациозный танец агонии.
   Куст багульника в этот момент видел умирающего оленя. Cтрела в его шее ещё подрагивала.
  Она ещё чувствовала, как вспарывает своим телом прочную ткань воздуха, она уже видела свою цель.
   И пока дрожит оперение стрелы, пробившей шкуру оленя, и пока по его телу пробегает мелкая дрожь, она ещё чувствует страх перед тем, как навсегда покинуть тетиву лука, а  он ещё чувствует пьянящий запах багульника перед тем,  как навсегда его забыть.
   Миг изменения  происходит за миг до осознания.

       Она неслышно подошла со спины, - сухонькая старушка: старомодные ботики, длинная тёмная юбка в мелких серых цветочках, потертый в локтях чёрного плюша полушубок и серый платок.  Она посмотрела на него своими глазницами - бездонными яминами, поглощающими свет. Она положила костлявую длань на его плечо и прошептала: "Привет".
В тот момент, когда он понял, что его жизнь, наконец, приобретает определённость и смысл, она надвинулась сзади и открыла рот. Тот превратился в проём,  ведущий в чёрный тоннель.
     Теперь, из Зева Смерти он смотрел в тот Мир, где родился и жил. Словно через стекло, он с удивлением наблюдал людские страсти: они ели и смотрели телевизор, они ехали на машинах по делам и строили коттеджи, они увольняли сотрудников и занимались сексом, они рожали детей и разводились, садились на диету и писали стихи. Они придавались унынию и радовались пустякам, злобились и восторгались, обижались и  ликовали, - они жили.
     Теперь он понимал, что,  вся его жизнь - это бессмысленное и короткое путешествие озабоченной молекулы. Жизнь возникла, посуетилась и сгинула в  Броуновском Мирке сиюминутной реальности. Рассыпалась в звёздную пыль и слилась с Потоком, не имеющим, ни начала, ни конца.
Ни жалости, ни грусти, только глубокое чувство облегчения. Именно это состояние он неосознанно желал и ждал, и оно пришло. Прожитая жизнь – сброшенный кокон.
- Я люблю тебя.  Я уже иду.

ТАНЕЦ БЕЛОГО ВЕТРА

       Они были вокруг. Их голоса танцевали фразами:
- Пойми, звук рождается из тишины и умирает там. Звук – дитя движения и соприкосновения. Струны и смычок – два объекта материального мира. Они будут вечно покоиться в немой тишине до тех пор, пока рука музыканта не приведёт их в действие…
- Рука музыканта…
- Взмах, - и рождается скорость, взмах, и появляется чувство. Взмах, - и в точке контакта струны и смычка рождается звук!
- В точке контакта…
- Да, в точке контакта проявляется сила. И когда проявляется сила – рождается блюз!
- Мы вышли из Потока и уйдём в Поток так же, как и музыка нашего голоса.
- Возникнув в крике новорожденного, она умирает на последнем выдохе вместе с нами.
- Музыка нашего голоса? Вместе с нами?
- Да, вместе с нами музыка голоса. Смотри. Он ударился грудью о мостовую…

      Он ударился грудью о мостовую, его отшвырнуло и кинуло в витрину, и задрожали стекла, и обрывки газет взметнулись к балконам. И оторванная жесть на козырьке крыши пророкотала: "Ты свободен!". И водосточные трубы сыграли квартет.
      Он растрепал и вспушил её волосы, и она стала юной. Он рванул её платье, задрал подол, накинул ей на голову и обхватил ноги. И она задрожала. Он собрал ладонями пыль с дороги и зашвырнул в облака, и те разорвались, заблеяли и поплыли.
     А белый ветер взял осеннюю рощу и повёл её в такт раскачивающимся берёзам, и осина, совсем нагая, напряглась, запрокинула голову и застонала…
     И одно его крыло взметнулось радугой и рассыпалось росами на цветочные луга, а другое крыло стало солнечным дождём и растворилось в бездонной выси. И небесную линию плавно прочертила его рука и окунула в отражение озера, и соединила концы и натянула струной. И запела тетива прощальную мелодию. И он загрустил, прижался к полям и лёг туманом и слушал.
- Мама, а кем я был, когда меня не было?
-     Ты был ветром и полем, и ромашкой на лугу. Ты был рекой и лесным пожаром…  Ты был 
        мной и им. Ты был всегда. А теперь спи.
   А потом он вошёл в Храм и сжег себя в пламени свечей. 
А белая голубка ещё долго кружила над городом.               
               
      
УПРАЖНЕНИЕ
     - Сейчас упражнение будем делать, а то засиделись уже. Тема такая: Вы все пленники зулусов или ещё какого-то рода-племени, в общем, дикарей. Всех вас посадили в большую яму или клетку. Дикарям нужна кровь в жертву богам. Короче одного из Вас принесут в жертву. Остальных отпустят. Договориться на других условиях не получится. Выбирайте, кого отдать дикарям. Тридцать минут на упражнение. Время пошло.

      - Попали! – сказал Курдюк Кизяк, оглядываясь.
Издалека доносилось ржание лошадей. В небе горели крупные звёзды, на земле  - мигали точки костров. Дикари готовились к кровавому пиршеству. Путники молчали. На ровной утрамбованной площадке, огороженной бамбуковой клеткой, разместились 18 туристов. Вся поклажа, верблюды и лошади остались у хозяев пустыни. Вода и пища, наверное, уже была разделена между ними.
- Ну, что делать будем? Время то идёт,  - Лабуда поправила причёску и вопросительно оглядела спутников.
- А как выбирать? Может по желанию?
Кто-то улыбнулся. Все снова затихли. Неподалёку от клетки, возле костра, на чужом наречии переговаривались два воина. Они, как видно, с интересом  наблюдали за пленниками.
- Да, ну его к чёрту, дерьмовое это упражнение, – заявил Курдюк, - я в такие игры не играю!
- Боишься своё мнение высказать? – немедленно отреагировал Бубен.
- Ничего я не боюсь. Я вам что, "последний герой", что ли. Или вы все тут за стеклом? Или вам за эту игру деньги заплатят? По-моему, здесь – наоборот. Мы заплатили!  Кто хочет, тот пусть и балуется, а я посмотрю.
- Жребий надо тянуть – вот и всё! – сказал Барбизан. 
     -      Нет, так не пойдёт, – вмешался ведущий, - в ситуации информационного конфликта люди часто складывают ответственность и возлагают её на плечи судьбы. Они подбрасывают монетки, тянут спички и т.д. Ещё один способ уйти от ответственности – самоубийство. Это не для нас.
Курдюк встал и демонстративно пошёл из зала.
- Самоубийца – бросил кто-то вослед. Курдюк остановился и вынул пачку "LM".
- Мне, что, разрешения пописать спрашивать?
- Господа, давайте решать! - активизировалась Енькина.
- Что ты конкретно предлагаешь?
- Я ничего не предлагаю. Я предлагаю действовать.
- Ну и сиди, действуй, - Барбизан уже не скрывал своего раздражения в адрес Енькиной.
Помолчали ещё пять минут.
- Надо договориться о критериях выбора, – предложил Семь Гномов, - например, по возрасту, по полу, есть ли дети или нет. Или что-нибудь типа такого.
- А что, бездетных – на отстрел, что ли? – встревожилась Лабуда Ретивая, - Ты мужик, тебя и грохнем! 
- Чуки Гек, давай тебя, ты у нас самый никчемный, – вступил вдруг Бубен Разнообразный.
- Сам ты никчемный. Я тебя чем-то обидел? – обиделся Чуки Гек, - к тому же нас двое, - решил сгладить он. Но никто даже не улыбнулся.
- Ну, докажи, что ты чего-то стоишь. Чё у тебя есть? Мама, папа, зарплата 200 баксов и любимая гитара? Чё у тебя есть? – пошёл в атаку Бубен.
- Да ты что ко мне пристал?! – возмутился Чуки, - Если это необходимо для всех, я и сам пойду в жертву. Без твоих указок.
Чуки Гек покраснел и почти затравлено оглядел собравшихся.
- Вон, давайте Курдюка в расход. Заочно, пока он там курит, -  предложила Ковригина. Стало совсем тихо. 
- Он ведь и так решил на самострел пойти, – поправилась она.
- Курдюка не надо. Курдюк у нас - генофонд. Высокий и красивый мужчина. Таких на развод оставлять надо, – вмешалась Амба.
- Тебя не спрашивают – огрызнулся Курдюк, входя в зал…. 
Совещание продолжалось ещё полтора часа. В итоге все переругались. Акгвсентюк и Перестройка отмолчались. Жертву так и не выбрали.

     Абляев боялся сказать правду в глаза.  Поэтому он оправдывал ожидания других и  врал им всю жизнь. Быть предсказуемым проще.
               
В КУРИЛКЕ
               
     Амба Сексапильная обосновалась в курилке на правах девушки образованной и духовно богатой. Теперь её почитал Барбизан Задумчивый.
- Прочти ещё что-нибудь.
- Хорошо, слушай…
Ресницы вспорхнули пару раз, и глаза манерно закатились.
               
В синей-синей небесной выси, как во сне проплывают птицы,
Снова ввысь улетают мысли, снова вверх поднимаем лица…
…………………………………………………………………..
Светлый лист, покидающий почку, знает первый закон нетленный –
"Что сегодня сокрыто в Точке, развернётся завтра Вселенной!".

- Это чьё?
- Дмитрия..., ну  одного моего знакомого -  Амба улыбнулась  Моной Лизой.
- Сильно.
- А вот ещё, из Бодлера….  Среди шелков, парчи, флаконов безделушек, картин и статуй и гравюр…
На площадку вышел Чуки Гек.
       -     Зажигалка есть?
Амба сбилась и застряла на строчке :  ″под грузом чёрных кос…″
- Множественная личность заявилась, - недовольно приветствовал его Барбизан.
- Да, я вам не помешаю, жмитесь себе дальше – благодушно сказал Чуки Гек.
- Фу, как грубо, - сказала Амба, - пойдём отсюда, Барбизанчик.
- Эй, мы тоже стихи хотим…
- Рожами не вышли.
На площадке появился  Семь Гномов.
- Что-то развёл наш Емеля  бодягу про смерть. Грустно как-то.
- Слышь, тебя семь, да меня двое – целая команда. Давай фракционироваться в "Единство", –  предложил Чуки Гек.
- Тебе сколько лет?
- Девятнадцать.
- Учишься?
- Работаю. В агентстве.
- А в армию?
- Меня отец отмазал. По болезни.
- Понятно. И что делать собираешься?
- Ничего. Поработаю. Посмотрю, где деньги зарабатываются…. Там, может, своё дело начну. Или к отцу – в фирму.
- А учиться не хочешь?
- А я чем занимаюсь? Учусь рекламу делать.
      -     Интересно, чему ты на этом семинаре научишься?


ТЕМА ПРОЛЕЖНЕЙ

       Жизнь его, стеснённая рамками госпитального бытия, казалось, ничего не претерпела, и не потеряла. Столь уравновешенной и спокойной она была. Он шёл по жизни легко. Путь его лежал от двухъярусной кровати с продавленными скрипучими пружинами до стола, где в художественном беспорядке всегда громоздились чьи-нибудь продукты, и обратно – до кровати. Основное время суток он лежал, отгородившись от остальных обитателей палаты книгой "Субатомная физика. Том 2. Теория струн".
      Напротив, у стены обосновался старый лысый майор, с растоптанным на плацу чувством юмора. Всем своим видом он требовал уважения и чинопочитания к заработанной не за страх, а за совесть язве желудка. Неврастения тоже была обеспечена ему до могилы. Каждый вечер он устраивал лекции на политические темы. Самые терпеливые оставались слушать, другие уходили в коридор играть в нарды.
- Козлы они все е…! – начал майор. Сегодня с утра он был не в духе и успел поссориться с поварами офицерской столовой.
- Хотят, бля, реформу в армии делать, а ничего не понимают, нах. Палтуса замариновать не могут? Не могут, нах! А хотят, бля,  реформу делать.
- Это на долго – буркнул старлей и пошёл играть в нарды.
  Офицеры, один за другим, начали уходить.
- Вот Вы молодой человек, всё книгу читаете. Умным хотите выглядеть, нах, -  продолжал майор, наезжая на единственного слушателя, - Вы,  я вижу, совсем политикой не интересуетесь. А надо, нах! Сейчас, бля,  такие времена, что каждый офицер должен знать, ёптить, все политические события. Запомните: ни радио, ни телевизор, ни газеты, бля, ничего Вам не дадут, если,  ёптить, своего ума нет! Если Вы не видите, как на мелочах изменяется общество, например тот же палтус, бля, то Вы вообще ничего не видите! И видеть не хотите! А я Вам глаза открою, хотите Вы этого или нет, бля. Захожу в столовую, а там повар грязной лапой рыбу, режет! Свинья! Что он знает про реформу? Ничего! А я Вам скажу, нах, реформа – это вам не помывка в бане, это - перестройка, ёптить! А перестройка – это…  Ну, к примеру, пасётся, бля, стадо. А молодой бычок, бля, вроде того повара, и давай коров охаживать, нах. На восьмой, бля, издох к чёртовой матери, так ему и надо, нах, ёптить. Перестройка, молодой человек, это когда здоровый бык с опытом, бля, идёт в стадо и,  не торопясь каждую, слышите? Каждую корову так е…, что рога заворачиваются, нах! Это – перестройка, я Вам скажу. Это я понимаю – реформа, бля. И спрашиваю: а кто, е.т.м., сейчас готов к перестройке? Куда ни глянь, е.т.м., фантики и бумажки на плацу. Генеральская линейка, бля, вся собаками засрана. А вызывают кого к начальнику штаба, кого? Меня, ёптить! Кто засрал, спрашивает? А я, бля, что ли засрал? Собаки засрали, товарищ полковник, окурки, бля, накидали. А он мне: с вами реформу делать, товарищ майор,  – что коров е…! Безобразие! Я им  покажу работу по фантикам, ёптить!
Майор совсем раскипятился, он вынул платок, высморкался, а затем протёр взопревшую лысину.
             Слушая и наблюдая бравого неврастеника, Барбизан Задумчивый с ужасом отмечал собственные метаморфозы: фосфор покидал тело и замещался кальцием. Большой родничок неумолимо закрывался. Малый уже давно зарос. Голова стала крепкой и круглой.
- Тревога! Тревога! Где моя рота? Где моя луза?!


        Курдюк Кизяк сидел в приёмной. На двери было написано: ″Модератор. Рабочие дни: понедельник, среда, пятница". За дверями слышались таинственное глухое уханье, шорохи и скрежет. Время от времени – кошачий визг, а затем тишина.
   Нервный молодой человек каждые три минуты вытирал ладони о штаны.
- А вы уже были там?
- Нет.
- Интересно, что там делается? Туда заходят, а обратно нет.
- У них там задний проход. Ничего страшного. Туда заходишь, ложишься на транспортную ленту, тебя закрепляют зажимами и нажимают кнопку. И по-е-ехал в модератор. Потом пропускают через систему блюмингов и слябингов. Там, с помощью проволочной моталки, доводят до кондиции, и отправляют в сухожировой шкаф. А оттуда, уже по подвесному конвейеру, как на фуникулере, ты отправляешься к основному агрегату. Там зажимы расцепляются, и ты -  раз, мягко катишься по жёлобу в энергетический блок. Вот  за счёт него эта баня и топится.
Минуты две помолчали. Молодой человек тяжело засопел, встал, сел и почесал колено.
- А вы-то, откуда всё это знаете?
- Мой юный друг, я всё знаю, двадцать лет плац топтал, все перестройки и реформы видел.
      Сиди и не дёргайся. Придёт твоя очередь – модерируют. Тогда и пошёл, шагом марш, куда 
      глаза глядят.


СОН МАДАМ КОВРИГИНОЙ

- А что касается основной темы нашего собрания,… Действительно, а что её собственно может касаться? Может быть так: "кого, к примеру, касается эта тема"? Может быть, к примеру, мадам Ковригину и касается… 

Она прикоснулась холодными пальцами к струнам и УСЛЫШАЛА МУЗЫКУ…и МОМЕНТАЛЬНО ЗАСНУЛА.  Вначале она даже не поняла, что случилась, потому что …  глаза остались открытыми, и когда он сказал эту фразу, это показалось ей знакомым. Собственно, ей казалось, что она уже не спит. Каким то чудом, заснув на увядшем и пожелтевшем листке полевой ромашки, она видела, как тело стало камнем,…    а голова – бабочкой,  которая… отделяется от камня и плывёт, порхая,  всё выше и выше,… и покачивается… туда и сюда, …на каждый вдох… и каждый выдох…  И она начинает свой путь сквозь… над… под… временем, и летит к истокам… И проходят тысячелетия, прежде чем панцирь черепахи начинает звучать и превращается в скрипку. Проходят тысячелетия,  прежде чем разноголосые рыночные призывы (reclamare – кричать)  древних греков и античных римлян превращаются в область человеческой деятельности под названием реклама.
Застывшие эмоции древнегреческих масок оживают в звериной зрелищности гладиаторских боёв Древнего Рима и расцветают всполохами инквизиторских костров. И ты движешься в потоке времени сквозь монотонное богословское бормотание средневековья. Посмотри, люди вкушают зрелище – Theatron - итальянских мимов, позже возродивших Божественные трагедии ужасов и комедии дель-арте. Посмотри, вот - британские и французские балаганные действа. Слушай слова и смотри на маски Шекспира, Рассина и блестящего Мольера…         
              Рафинированные светские беседы Версаля и Бакингема орошались простонародным говором Вийона и Бёрнса. Тектонические национально-культурные напластования сдвигались социально-культурными изысками и перемешивались, медленно формируя стили речи и манеры поведения европейца. Сквозь смутные периоды многолетних войн, через демократизацию эпохи Просвещения уже проступали черты Вольтера, Гёте и позже Брехта – как образ отношения западноевропейского человека к зрелищу. Театр жизни проецировался на сценические подмостки, всё больше отождествляя зрителя и актёра. И всё точнее определяя место западного европейца на подмостках реальности, где "жизнь-игра….". И где социальные маски персонажей белковой пьесы всё сильнее скрывали истинные лица людей.
А торговцы продолжали кричать (reclamare) и малевать вывески бакалейных лавок, сапожных и парфюмерных мастерских….
      Сидя в кресле, Ковригина продолжала порхать по контурам внеременья,  в то время как слушатели уходили из лекционного зала на перерыв.



ПЕРЕРЫВ
  Бубен Разнообразный, Акгвсентюк,  Лабуда Ретивая и Барбизан Задумчивый, исследуя территорию санатория,  дошли до границы – железного забора. За ним ретушь сосновых стволов оказалось столь густой, что разглядеть что-либо, было практически невозможно.
- Какой-то нереальный лес, – сказал Бубен, - слишком много сосен, слишком много кустарника.
- Пойдём вдоль забора, – предложила Лабуда. И они пошли. Вдоль забора они проследовали по вполне приличной, усыпанной ржавой хвоёй тропинке, и дошли до калитки. На ней висела табличка  "proza.ru /по алфавиту/".
- Пойдём? – нерешительно предложил Барбизан.
- Пойдём, посмотрим, - Бубен открыл калитку и пропустил вперёд всю группу. Не успели они пройти и десяти шагов, как оказались на обширной свалке мусора. По свалке с задумчивостью цапель, ходили люди. Бегали бездомные собаки.
- Унылая картина – подытожил Барбизан. – Ничего интересного тут нет, пошли отсюда.
- Постойте. Идите сюда, смотрите какая штука! – махнула рукой Лабуда.
   Семинаристы обступили найденную в куче рваного и давленого хлама диковинную конструкцию. На крышке было написано: ″Машина ответов″.
Акгвсентюк поковырял пальцем ржавый бок агрегата.
- Похоже, у этой шкатулки есть на всё готовый ответ.
- А ты спроси у неё что-нибудь -  предложила Лабуда.
- А что?
- Ну, есть ли жизнь на Марсе, или, в чём смысл жизни. Или вот: можно ли испечь блины на машинном масле?
- Ты вначале научись вопросы задавать, - обиделась Машина.
- Нет, мы серьёзно, - обратился к ней Акгвсентюк, - вот с-скажи, розовые слоны,… они летают?
- На этот вопрос я тебе и сам отвечу, – заявил Барбизан, - ещё как летают. В свободное от очень женской работы время. Как мухи. У меня недавно у самого летали. Черепахи. Калипсола два куба дунул, кюретку в руки и давай их по комнате гонять… Всю посуду побил…
- А чё этот хлам молчит?
Бубен легонько пнул машину в бок.
- Тихо! Она думает…
- Давайте её в лекционный зал отправим.
Так и сделали. Конструкцию взяли подмышки и отволокли к корпусу санатория. Подняли на третий этаж и поставили в углу, на выходе из лекционного зала. Там он и стояла. И оказалась очень полезной штукой для временного складирования и хранения  мусора.

Другая группа участников отправилась на берег Б-ского залива.
- Такое каждый дурак может, – сказала Енькина.
- Архитектура – застывшая в камне музыка, – сказала  Амба.
- Зодчество – вещь приходящая, - сказал Есик.
- Да, всё равно, волной размоет – сказал Чуки Гек.
- У нас всегда так: один канализацию чинит, трое советы дают. И ещё плюют в открытый колодец, - заметил Семь Гномов.
- Не надо прудить творческую мысль, – заявил Есик, - заканчивая строительство песочного замка.
- Я живу в Суздале…, - начала Амба

Я живу в Суздале,
Золотом, башенном,
Голубом, гарусном.
А собор издали,
Как ладья белая,
С расписным парусом.

- В твоём облике… здесь я забыла… что-то…  прошлое, прошлое.

Я корней суздальских,
Я кровей суздальских
До костей суздальских.
Я княжон суздальских
У князей суздальских
Уводил с удалью.

Это я бел собор
По снегу выстроил,
Это – я, лыковый.
Лично Царь
Золотым гвоздиком,
Это мне, - глаза выколол…

Есик Заурядный дёрнулся всем телом, и остервенело растоптал, разбросал песочный замок.
- Ты что, тронулся?
- Пошли вы все, - бросил он и направился от берега к зданию санатория.
- Я что-то не то сказала? – испуганно спросила Амба, - это же Вегин.
       -     Не обращай внимания. Здесь все, как я заметил, немного с придурью, - посоветовал Семь Гномов.

ДО КОСТЕЙ СУЗДАЛЬСКИХ
      -     Так, все собрались? Продолжим, что ли…
- Не поняла…- сказала Ковригина, просыпаясь.

      И вновь засыпая, и просыпаясь вновь, она летела сквозь дождь, и серебряные нити держали падающее небо и звенели мелодией её судьбы. Оды греческих купцов, и скандинавские саги варягов вплетались в хоровые плясы славянских дев на пологих и просторных берегах Волги. По ней шли ладьи, гружённые византийским шёлком, и на латах суровых воинов огненными языками ещё  плясали отсветы горящих поселений. Гортанные окрики всадников, одетых в войлок, под топот монгольских коней, и позже, пришествие шипяще жужжащей  фонетики шляхты – всё формировало язык, как образ мыслей днепровских и поволжских славян. И пришёл Кирилл, и живая вода Вед ушла из засыпанного источника, и  Тень Креста легла на Русь. В зеркально-чёрном зрачке кривляющегося скомороха  под звон медных бубенцов металась и корчилась в муках русская душа, пожираемая татарским огнём и расчленяемая тевтонским мечом. Всё меньше жертв доставалось деревянным идолам, и всё больше замыкалось сводами православных куполов место зрелищ (Theatron).  Здесь посконная и домотканая искала теперь защиту и без прикрас обнажала свою душу, становясь и зрителем и актёром. И Филарет всё дальше уходил в леса, и старые кости волхвов прорастали новой травой на древних курганах.
    Всё выше и дальше летела бабочка её воображения на зов голоса, а внизу бесконечной протяжённостью тянулась лента исторических событий. Сменялись времена и правители, изменялся лик земли русской, и мириадами сверкающих точек горели лампады, предозаряя наступающий Золотой Век. Петровские "машкерады" превратились в Алескеевские и Екатерининские театры – светские формы зрелищ, носителями которых в двух-трёх городах были всего лишь несколько тысяч людей в многомиллионной России. И потом,  в период "демократизации" культуры (отмена крепостного права, миграция населения из деревень в города, развитие капиталистических форм собственности) художественное око народовольцев вглядывалось в истоки первопричин поступков русского человека. Гоголь, Толстой и Достоевский, Чехов и Островский выворачивали наизнанку и оголяли звериный скуратовский лик и рублёвскую иконопись внутреннего мира славянского варвара. И в то время как столичные дворяне через театральные зрелища вглядывались в потаённые закоулки храма русской души, "в непроглядных полях по смрадным избам, укладывались спать бабы, старики, дети и овцы".  В подвальных кабаках разночинцы, прикидываясь футуристами, нюхали кокаин и далеко, в Сибири, старатель, пропивший последнюю рубаху, выходил с кистенем на таёжную дорогу...

Разговор в рекламном агентстве.
- Нет, лучше найти национальный мотив.
- Ну, давайте обыграем Алёнушку и Серого Волка.
- Нет, это уже было. 
- Есть Идея! Поставим Избушку на ходовую часть Митсубиси "Паджеро". И такой Илья Муромец: "Сменю-ка я коня". Классно?
- Классно!
Хрустальная паутина полусна разбивается вдребезги! И бабочка, ломая крылья, падает в сточную канаву.


ВЕЧЕР

Чайная комната, она же – "Кормушка", оказалась первым по силе притяжения местом. Вторым – лекционный зал, третьим  - курилка. Планетарная роль "Кормушки" сформировалась рядом обстоятельств: распорядком занятий (после часовых тем лекций устраивался десяти-пятнадцатиминутный переыв), удобным местоположением (рядом с лекционным залом), пищевой доминантой и офисными традициями (перечай, перекофе) и, наконец, возможностью комфортно поделиться личными соображениями.
        Сила притяжения этой продуктовой планетки оказась столь велика, что некоторая часть слушателей сделалась аборигенами чайной комнаты. Всё свободное от занятий время они проводили за бесконечными разговорами и кофепитием. Для других "Кормушка" стала  привычным местом отдыха. Путешественники залетали сюда, мягко приземлялись на диванчики или кресла, пили-ели, болтали-шутили и улетали. Пикник – да и только. Третьим "Кормушка" являлась декорированной мезансценой. Эти участники использовали перерывы как репризы использует клоун, изобретая всё новые способы привлечь внимание зрителей. Были и те, что относились к чайной комнате как автомобилисты относятся к бензозаправочным станциям. Совершая сложные локомоции по трём этажам здания, вычерчивая причудливые траектории своего передвижения, все участники, так или иначе центростремительно притягивались время от времени "Кормушкой" как притягивает  к себе и фиксирует взгляд никелированный блеск колка, на который надет вращающийся виниловый диск.
        Был здесь и хозяин места. К концу первого дня этого семинара он воплотился в Перестройке: вязаный рисунок кофты бесконечно повторялся знаком "Н". Так естественно-ненавязчиво следила она за порядком: кипятила воду, резала хлеб, сыр, колбасу,… что слушатели скоро привыкли к её молчаливому присутствию в комнате, как
к однородному элементу среды – неотъемлемой части этого места. Так привыкает любой человек к полезной  и незамечаемой функции: к ручке двери холодильника, к резинке от трусов и т.д.
Само собой получалось, что вежливые просьбы: "подлей кипятка", "отрежь ещё пластик",  "у нас пряники ещё остались?", - адресовались ей. Никто не замечал  - стоило Перестройке отлучиться куда-нибудь - неторопливые беседы иссякали и посиделки скоро заканчивались.
Перестройка, казалось, нашла здесь, в этой комнате, точку равновесия и покоя, островок в океане мятежной своей жизни. Скрытое волнение на лекциях и упражнениях, замешательство которое сопутствовало ей как туман сомнений и неуверенности, компенсировалось здесь, в "Кормушке", упорядоченными автоматизмами жизнедеятельности: вскипятить воду, нарезать хлеб, убрать посуду… Теми процессами, которые опробованы многолетней практикой и не таят в себе ни зла, ни обмана.

Вечером покинули семинар Жимагуль Кильдым,  и Серая Шейка. Но зато явился г-н Козлов.
- Передумали? – спросил Чуки Гек
- Нет. Я решил посидеть, посмотреть. Я потом всё это безобразие в отчёте напишу.
- Скоро игровое упражнение будем делать, вливайтесь.
- Я посижу, посмотрю.


- Емеля, мне не нравится, что ты называешь меня мадам.
- А что в этом неприятного?
- Я хотела выбрать имя, но не успела. Я хотела взять Перестройку..
- На самом деле, это не так важно. И кстати, тебе идёт "мадам Ковригина".
- Идёт?
- Идёт, идёт, и ещё, как идёт!
- Издеваешься?

-     Это из адлеровской школы, щас, всё объясню…
- Енькина, тебе не надоело всё рассказывать и объяснять? – взорвался Барбизан, - Это значит то, это значит другое…. У тебя твоё собственное мнение хоть раз появлялось?
- Успокойся. Что происходит? Я всегда выражаю своё мнение. Например, сейчас ты вербально сублимируешь подавленную агрессию, вероятной причиной  которой…
- Да иди ты…

- Всё-таки про рекламу есть что-то, но не то, - заметил Курдюк.
- Видишь, это на любителей…
- Здесь, одно из двух: либо ищи, что тебе нравится, либо становись любителем.
- По-моему здесь, как у Севеллы:  одно из двух, либо становись любителем, либо одно из двух.
- Здесь два в одном, спроси вон у Чуки Гека.
      -      Нет, здесь семь в одном – добавил Семь Гномов.


ОТЧЁТ
       Он писал отчёт. Зазвонил селекторный телефон.
       -     Может кофе или чаю? – спросил незнакомый голос
- Это кто? Представьтесь, пожалуйста.
- Я шеф-повар исполкомовской столовой, я сварил Вам мясопептонный бульон.
- Что, что?!
      Стены и потолок кабинета потекли. Стол для совещаний наклонился, лёг на бок и протяжно вздохнул. По спине пробежали мурашки, а под ложечкой стало нехорошо. Пол вдруг распахнулся и Козлов начал падать спиной вниз вместе с креслом. Кошмарный водоворот подхватил его, словно сосновую щепку, и закрутил по спирали в колоссальной воронке. Последнее, что он услышал "…баз мешка для сбора пыли". Он рассыпался на миллионы сверкающих капель и стал дождём. Он упал в небо. Небо упало в озеро и стало абсолютно тихо. 
     Он оглянулся. Перед ним разворачивалась величественная панорама самовоплощений ДНК. Живая гигантская конструкция, постоянно меняя рисунок колец, словно вселенская анаконда заполнила всё пространство  от горизонта до горизонта. И не было звуков, но она рассказывала ему, и он видел…
   … ДНК, которая живёт и умирает, и снова возрождается на этой планете в шести миллиардах мыслящих существ, говорящих на тысячах наречий, в шелесте листвы лесов, песнях птиц и криках зверей; в немом великолепии подводной жизни, бактериях и вирусах,… во всём, что пожирает и переваривает, и отдаёт дань смерти, чтобы жить. Она беспрерывно меняет саму себя, наполняет изумрудным живым блеском тот величественно-разнообразный мясопептонный бульон, который называется ДИЗОКСИРИБОНУКЛЕИНОВЫЙ СОН. Ты засыпаешь вечером этого сна и просыпаешься утором, так же как и любой другой, который снится тебе через отражение своего повседневного сна, слушая эти слова. А перманентный поток разобщает и соединяет вещи таким образом, что "сейчас" и "тогда", "там" и "здесь" сливаются в идеально-зеркальную поверхность, имеющую только две координаты - "здесь" и "сейчас". Где ВО ВСЁМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЧАСТЬ ВСЕГО, и где ЧАСТЬ ЦЕЛОГО ЯВЛЯЕТСЯ ЦЕЛЫМ. И, вспоминая о будущем, в бесконечных отражениях голографической Вселенной, как в тысячах реальностей твоего я, обитаем мы – частные персонажи белковых молекул, эфемерные формы хранения вечной энергии. И, вспоминая  о будущем, сквозь шелест травы под ногами и шуршание листвы над головой, ты слышишь биение своего сердца – хронометра твоей судьбы. Искренне блуждая по закоулкам веры в своё значение, твоё тело просто путешествует в собственных искажённых отражениях, путешествует в лабиринтах ЯДЕРНОГО СНА.

- Я контролирую ситуацию, - вылезла мысль из головы г-на Козлова. Вылезла, зевнула и полезла обратно, - спать.

        Комментарии г-жи Енькиной

- Здесь Юнг чистой воды. Это всё про Аниму. Про коллективное бессознательное. Мы когда архетипы проходили…
- А з-зачем он Козлова туда засунул? – спросил Акгвсентюк.
- Из вредности. Я вам говорю, у него наполеоновский комплекс. Он сублимирует здесь на семинаре подавленный архетип Отца. Теория оптимальной активации объясняет некоторые моменты…
- А видела, как Козлов с кресла с-сполз?
- Так это же натуралистический транс. Я вам сейчас объясню. Метод инкорпорации заключается во встраивании команды на действие при высокой степени синхронизации. Он встраивает незаметно команды, я же всё просекаю, а сам, наверное, балдеет. И вообще, это – манипуляция чистой воды. Ты куда смотришь?
В этот момент появился Репка с табличкой на шее. Он деловито пересёк лекционный зал и, не сбавляя хода, исчез в стене.
- Ты заметила?
- Что?



В УМКУ

Барбизан вздрогнул.
 -  Замри!…  Слушай!… Это уже не первый раз…. Это кричит и стонет,…это мучается Слепая Звезда. Она выбрала. Она снова меняет форму…  Затухающий протяжный вой…. Слышишь?

    Стон срывается во вздох и падает внутрь и шевелится  во мраке животно-подобными хрящами…  и сейчас!  Из недр существа выходит рыдающим басом, ускоряется и набирает силу, теперь оглушительно ревёт, рвёт перепонки и ломает барьеры… всё выше и выше, через чистый крик по вертикали в струну свиста…теряется в писк и исчезает…. Всё.
- Слепая Звезда вошла в новое тело!
Ты видела, Умка, как трепещет и бьётся на конце остроги живая ещё рыба? Смотри в зеркало…
Смотри туда,  видишь как их много! Смотри их сколько, целое поле.
- Он любит тебя, любит!   
Они нагло пялятся в тебя жёлтыми глазами. В упор. Они говорят тебе то, что ты хочешь.
- Он любит! Любит!
Они все врут тебе. Не верь ромашкам...

- Что теперь?
- Всё. Она попала в Аттракцион.

      Слепая Звезда вошёл в неё со спины, распахнул рваными краями грудь, на ходу скомкал её радость, её грусть... и вышел насквозь, с другой стороны. Вслед за хозяином, серебристой мантией рванулся Белый Ветер и сквозонул в дыру, танцуя.
Она ещё продолжала кривляться по привычке, по привычке думать и жить.


ТЕМА КУРИНЫХ ПУПКОВ   

      Всё началось с невинного замечания мужа.
- Что-то пупки на зубах скрипят. Ты  оболочку с них не снимала?
Воскресный день накрылся. Два часа Енькина лежала на диване и делала вид, что читает. Ещё час плакала. Начала тихонько, закончила рыданиями.
К 15.00 были созданы необходимые условия для обвинительных вопросов типа:
- Тебе необходимо надо мной издеваться?  Домработницу себе нашёл? Я для тебя кукла, чтобы гадости мне говорить? Ты этого добивался?  Ты этого добился.
К 17.00. реплики приобрели характер прямых обвинений.
- Ты мне всю жизнь испортил!  Пристал как банный лист! Ты всегда был бесчувственным бревном! Да ты  никогда меня не любил! Ты всегда любил только себя. Эгоист!
К 19.00. уже звучали лозунги апокалипсического значения.   
- Господи, зачем ты создал эту свинью? Да чтоб всё сгорело к чертям собачим, - и дом, и ты вместе с ним. Я тебе говорю, ты поплатишься, ой как поплатишься за то, что издевался всю жизнь. Не я тебя судить буду, Бог тебя осудит!
К 23.00. Всё было кончено: супруги занимались сексом.

- Конечно, в повседневной жизни, - авторитетно говорила Енькина в курилке, - знания психологии просто необходимы. К примеру, что ты будешь делать, если кто-нибудь ведёт себя как Пуп  Земли? Есть один приём…

ТАНЕЦ ПЛАМЕНИ СВЕЧИ

       Когда погасла заря вечерняя,  рука музыканта взяла смычок, и тот коснулся струн виолы. В этот момент с небосвода скатилась звезда и упала в восковое тело свечи.  И небесный огонь ожил, затрепетал пламенем и поклонился мастеру, и начал танцевать… 
- Скажи что-нибудь ещё.
- Про то, как ветви сплетаются и прижимаются друг к другу стволы деревьев?
- Да.
- И лошади кладут шеи на спины друг другу и целуют их, и замирают на фоне вечерней зари? Как розовые фламинго начинают свой грациозный танец, и филины улетают в сиреневый закат? А на мелкой озерной волне кувшинка занимается любовью с отражением молодого месяца?
- И про это.
- Или про запах луговых трав и твоих волос?
- Да. И ещё.
- Про горячее дыхание, про дрожь руки на твоей груди и росу на лепестках цветов?
- Да.
- Как тепло растекается от прикосновения губ, и бегут мурашки, и молочным запахом греха взбухают соски?  Как тело начинает жить ожиданием и сладко замирает низ живота?
- Да…
- А когда сухая и горячая ладонь медленно скользит по внутренней поверхности бедра?
- Ещё…
- И сами закрываются глаза, и учащается дыхание…
- Ещё…
- И когда лоно само подаётся, и зовёт настойчиво и требует прикосновений,…  когда начинает стонать зверь желания и заглатывает, и тянет в себя…
- О-о!
- Когда раздвоенная ветка ног оплетает ствол, и влажная горячая глубина поглощает огонь…
- Да, да…
- И зажигается пламенем и начинает гореть всё сильнее,… 
- Я…
- А тело напрягается и колеблется дугой  и  животная страсть начинает петь в струнах виолы судорожными всхлипываниями…
- Я…
- И сейчас, когда оно возносится на гребень волны, и ……падает с оглушительным рёвом на скалы, и разбивается в сверкающую пыль мириадами звенящих капель…
- Да!…  Я…
- И становится белой пеной морской, срываемой белым ветром с верхушек волн…
- Да, да….
- И летит белой птицей, вставшей на крыло всё выше… и выше…
- Я… сейчас…
- Сейчас, когда… я… люблю… те…
- Я… 

УПРАЖНЕНИЕ: формирование общественного мнения

- Ну, что я могу сказать, - отвечал г-н Козлов по сотовому, - не семинар, а бардак!

Упражнение такое…

- Весь мир – бардак, - подытожила Умка Плюшевая, выходя из интернета.
- Поддерживаю… - отозвался Пронькин, разбирая папки с документацией.
- Точно! - согласился Есик, - опять зарплату задерживают.
- Нет, господа, в Мире много прекрасного и удивительного, – мечтательно возразила Енькина, листая ″Пентхаус".

- Весь Мир – Бардак! - сказало её величество Умка Плюшевая.
Многолюдный тронный зал замер, стало тихо.
- Это интересная мысль, - осторожно сказал министр культуры и нравов, Акгвсентюк.
- Очень интересная мысль, - подхватили придворные.
- И, главное, - правильная! – добавила 1-я статс-дама Ковригина.

- Весь мир – бардак! – заорала трезвеющая Умка в зарешеченное окно камеры.
- Я тебе щас устрою бардак, бля, - отозвался старлей, отвлекаясь от написания протокола задержания. Старший сержант пнул железную дверь и заорал: "Щас на связку пойдёшь, курва, поори ещё!"

- Весь мир – барда-а-к! – завизжала Умка Плюшевая в микрофон. Её визг, многократно усилившись и отразившись от зрительских трибун, заметался эхом по стадиону.
- Бардак! Бардак! – принялась скандировать толпа, и тысячи огней закачались в волнах ревущёго моря. 

- Весь мир – бардак, - выдохнула Умка, придавленная к окну переполненного троллейбуса. С одной стороны нажимал вонючий детина в грязной куртке, с другой огромная полосатая сумка.
- Вот из-за таких как Вы, и бардак, – немедленно отозвался Свирь Питерский. Назревал скандал.

Не имеет значения, ЧТО. Важно КТО и КОМУ.

МЕТАМОРФОЗА

       К обеду отвалилась приставка, и её переименовали в Стройку. Она не возражала. После  лекции забрали буквы С,Т,Р, объяснив это чрезмерным повторением согласных звуков. Она согласилась. После ужина её лишили  "КА", аргументировав это чрезмерным легкомыслием.
- ОЙ!
После просмотра учебного фильма на бэйдже была стёрта буква "Й“ как слишком острая.
- О!?
К часу ночи, прямо на игровом упражнении её не стало.   


- Кто ты? Ты – это твоё имя? Твоё тело? Ты – это твои родители,  друзья и знакомые? Ты – это твои мысли, твои вещи, это забытая кукла со сломанной ногой?
- Кто я?


- Это жестоко, - возмущалась Енькина в курилке.
- Ну, не плач, - утешала она, - это же игра. Подумаешь, имя потеряла.

     Вы видели когда-нибудь недостроенные и разворованные объекты: котлован с оползшими от дождей краями, – мёртвые скелеты железобетонных каркасов, кучи гравия и песка, куски расколотого гудрона, разорванная толь, заросшая полынью подъездная дорога с обрывками кабеля – одним словом, брошенная СТРОЙКА.


ТЕМА ДНЯ  (мета-уровень)

- Давайте определимся в том, где мы находимся, …  – предложил Емеля, начиная следующую часть лекции,
- Видите ли, вся современная наука, от ньютоновской механики до  теории струн, на самом деле, пытается описать местоположение движущейся в пространстве массы. Мы тоже попытаемся это сделать. Итак, некий Рохля дочитал первую главу повествования под названием "Аттракцион" и сказал: "Хрень, какая-то!…".

- Хрень, какая-то – подытожил Рохля, прочитав первую главу. Не то повесть, не то сборник миниатюр. Сплошные "Темы " и реплики персонажей. Хаос и бардак, в общем. А задумка была неплохая, блин. Что же с этим делать? Давай разберёмся…

Мы имеем два содержательных контура: событийный ряд повести "Аттракцион" и on-line события на сайте proza.ru. Содержание повести проецирует как ситуации семинара "Креативная реклама", проводимого в санатории, так и  реальные события на сайте прозару.
За игровыми именами скрываются три типа героев.
1. Вымышленные – типичные слушатели семинаров.
2. Реальные - те, что согласились участвовать в виде персонажей повести,  взяли игровые имена и теперь внимательно отслеживают ход событий.
3. Реально-виртуальные – это авторы произведений на proz(e).

Одни из (вымышленных, реальных и реально-виртуальных) героев принимают пассивное участие, то есть, не вмешиваются в ход событий. Другие, напротив, активно руководят действиями своих героев, учитывая оба содержательных контура. Третьи, не подозревая о том, что являются персонажами повести, тоже руководят действиями в виде реплик-рецензий  на прозеру. Уф! Запутаться можно.



Таким образом, можно видеть два уровня реальности. Нельзя сказать, какой из них первичен или вторичен, но это не имеет особого значения, если принять во внимание основную предпосылку: всё является частью себя и часть – является целым.
Учитывая такой вот расклад, что мы можем увидеть?
   А вот что. На берегу Бердского залива проводится выездной семинар на тему "Креативная реклама" -  типовой, конвейерный  для ведущего, семинар. Трёхэтажный главный корпус санатория  прячется в тени высоченных сосен. На территории, ограждённой стальным, местами ржавым забором, разбросаны в беспорядке мелкие жилые и хозяйственные постройки. Асфальтированная паутина дорожек разбегается по территории вкривь и вкось, и связывает строения со столовой – популярным местом престарелых отдыхающих. По дорожкам разгуливают дедушки и бабушки, сидят на лавочках, кормят голубей и белок. Тихая, ничем ни примечательная жизнь профилактория. Санаторий имеет свой маленький пляжек на берегу. Песок крупнозернистый, выбеленный солнцем и водой.
Вот такой контурный вид. Теперь мы берём ножницы и вырезаем аккуратно, по периметру ржавого забора,  территорию санатория (прихватим пляж). Изымаем картинку и вклеиваем в другую реальность – в сайт, на авторскую страничку прозыру. Теперь смотрим, что получилось. О-о! Теперь наш санаторий-профилакторий находится на обширной территории. Сразу за забором – макулатурно-эротическая свалка до горизонта, а там, дальше – фантастические мега-постройки: космопорты, чёрные дыры и другие вселенные. Стартовая площадка готовых к отлёту звездолётов, тени исполинских конструкций ложатся на небесные холмы фэнтези и всё это уходит в перспективу и теряется в тумане душевных испарений – миниатюр. А с другой стороны горы -  Эвересты и Парнасы. Несколько вершин сверкает под солнцем, сеющим золотой дождь дифирамбов. Животный мир этой местности фантастически разнообразен: плюшевые медведи и одушевлённые конфеты, бурые волки и ёжкины коты, пегие псы и говорящие машины…. В такое вот место занесло наш семинар. Значит, здесь жить нашим персонажам, здесь им и играть.

Итак, рассмотрим пока события на семинаре. Жиденький киселёк содержательной канвы. Герои выступают чаще, как статисты. На всех перерывах-перекурах действует почти безликая масса. Ни один из персонажей по сути дела не очерчен ни характерно, ни внешне.
Вот что сделаем. Прежде, чем дальше описывать события, определимся с участниками семинара и хоть как-то их обозначим, что ли.
Итак,
ЕМЕЛЯ-РОХЛЯ у нас  ведущий семинара. Он же, - Абляев. Что это за фрукт? Из содержания понятно, что какой-то доцент, что ведёт семинар "Креативная реклама". Однако, хитроумно уходит от основной темы. Зачем? Оригинальничает? Выпячивается. Играет этими Темами Дня? Предположим, играет. А зачем эта философская грусть?  Эти темы временности существования. Показуха "усталого существа"? Чего он хочет, и где здесь личный конфликт? В общем, недоделанный персонаж.
ЕНЬКИНА - довольно упёртая бабёнка. Считает себя специалистом в психологии. Начитанная и глупая. Банальная до жути. Вся в смысловых рамочках и выводах.
АКГВСЕНТЮК.  Этот кадр непрост. Острый, наблюдательный ум, осторожен и точен в оценках событий,  уходит от прямых конфликтов. Себе на уме. В событиях участвует активно.
БУБЕН РАЗНООБРАЗНЫЙ – слишком прямой, задиристый, искренний, позитивно настроен и активно участвует в событиях семинара. До сих пор недоумевает, почему семинар идёт не по заявленной теме.
КОЗЛОВ АНДРЕЙ МИРОНОВИЧ – гротескная пародия. Без таких людей семинары вести скучно. Узколобый чиновник с глубоким чувством собственной важности. Он до сих пор ходит на лекции в костюме и галстуке. Что же его заставило вернуться в санаторий?
МАДАМ КОВРИГИНА. Прямая как палка. Ограниченная. Восприятие ограничено узенькой амбразурой типовых социальных установок. Потому неплохо адаптируется в коллективе. Интриганка.
БАРБИЗАН ЗАДУМЧИВЫЙ – немного растерян на семинаре (а может, и в жизни?), но довольно активен и, главное – никакой фальши. Внутри какой-то надрыв (психотравма, или вялотекущий стресс). Интересно, как он покажет себя дальше?
КУРДЮК КИЗЯК – вздорный, легко ранимый, в неосознанном постоянном ожидании лиха. Готовность к обиде и обвинениям. Напоминает надутого индюка. Но есть в этом всём маленькая неувязочка. Как с таким характером он выбрал такое одиозное имя? Очень сложно вписать его в повесть, не испортив насовсем личные отношения. А вписать просто необходимо.
СВИРЬ ПИТЕРСКИЙ – живой штамп, исхоженные тропы мышления, резонёр. Обидчив. "Таких - мало осталось, а скоро совсем не будет". Надо его беречь.
АМБА СЕКСОПИЛЬНАЯ – позёр. До одури тщеславна. Все жизненные силы тратятся на самоутверждение, особенно,  при общении с мужчинами. Есть, похоже, и сексуальные заморочки.
УМКА ПЛЮШЕВАЯ – из той же серии, что и АМБА, но менее образована. Живёт в мирке из красивых взглядов,  кумара сюсюканий, сексуальных претензий и пивной отрыжки.
ЛАБУДА РЕТИВАЯ. Сумка с двойным дном. На внешнем плане легкомысленна и наивна, хорошо синхронизирована с коллективом. Внутри: хорошо чувствует настроение команды.  Наблюдательна. Себе на уме.
ЧУКИ ГЕК – типичный представитель молодого пивного и сотового поколения. Продукт молодёжных тусовок.
СЕМЬ ГНОМОВ – начитанный, высокообразованный. Умница. Интересный собеседник. Живой компьютер, утилизирующий крупные объёмы информации с целью "стать умнее". Живая копилка мёртвой информации. Стратегии мышления – каноны формальной логики. Слегка занудлив.
ЕСИК ЗАУРЯДНЫЙ – личность креативная, инакомыслящая. Однако, пессимист срашный  (на первый взгляд)! Проявлен в семинаре в связи  с темой мёртворожденной любви. Вообще, - тёмная лошадка.
"МАШИНА ОТВЕТОВ" – добрый и слегка наивный человек. Похоже, ищет смысл бытия-жития. Отзывчив. Нравится. Хорошо вписывается в повесть.
ПЕРЕСТРОЙКА.  Пассивно участвует в событиях семинара. Как будто, не хватает ей жизненной энергии. Из-за чего такой надлом случился?
МЫШЬ-ПОЛЁВКА. Пока нечего сказать о ней. Искренна, грустна, прозрачна,… Никак себя не проявила пока. То ли философ в юбке, то ли ???

Это что, восемнадцать пока персонажей? Не много? Мало. Надо двадцать. Обычный набор для сборного семинара по рекламе. Все должны проявиться в третьей части, в Воскресенье.
Ну-с, продолжим повествовать. Сейчас мы заканчиваем главку "мета-уровень" Что там у нас Емеля делает?
-   Что там у нас Емеля делает? – подумал Рохля.
- …подумал Рохля, - сказал Емеля, - и перешёл к написанию  следующей главки 
     " уровни реальности".   


ТЕМА ДНЯ  (уровни реальности)

- Некоторые считают, что на других уровнях реальности все события разворачиваются параллельными  и поперечными причинно-следственными рядами. Струны создают поперечные ряды, в которых материальные объекты разных пространственно-временных континуумов начинают взаимодействовать друг с другом.
- Другими словами, – продолжал Емеля, -  если здесь в этом зале,  на семинаре "Креативная реклама",  Вы пользуетесь платком и высмаркиваетесь,… то там, в этот момент, начинает реветь воздушная турбина, и производятся испытания Су - 42 в аэродинамической трубе. Конечно, мы можем только строить теории о том, что на другом уровне событийных последовательностей…

     На другом уровне событийных последовательностей, а именно, на авторской странице некоего Рохли, на сайте Proza.ru, … персонажи  повести "Аттракцион", воплощённые в виде буквосочетаний, жили своей собственной  и не менее реальной жизнью.
    Представим, что кто-то нашёл брешь между уровнями. ОН, этот некто, трансформировался в сгустки летящих электронов,  выстроился в виде букв на люминесцентном поле экрана и встал рядом, в одной строке,… С кем? И задал вопрос,… Ну, скажем, кому? Ну, Семи Гномам, к примеру…
- Как ты думаешь, ты, вообще, кто?
- Как кто? Семь Гномов.
- Это твоё имя. А твоё "Я"?
- Я – имя существительное, собственное. Я существую согласно объективным законам физики и алгоритмам грамматики.
- А что ты здесь делаешь?
- Участвую в аттракционе.
- А ты хоть, понимаешь, что такое "Аттракцион"?
- Ну да. Событийный ряд, описывающий содержание семинара "Креативная реклама".
- Расскажи про свой Мир, как он называется, из чего создан и так далее.
- Происхождение вселенной – вечная загадка. - отвечал Семь Гномов. - В прежние времена одни считали, что PROZA.RU – это плоский слой Бытия, ограниченное поле, на котором рождается и умирает Жизнь. Эти недалёкие существа считали, что вселенная – это текстовый редактор. Другие строили теории расширяющейся вселенной, они чертили древовидные схемы с  окнами, ссылками, кнопками и т.д. Но это всё раньше было. Сейчас, в эпоху научно-технического прогресса каждое продвинутое буквосочетание знает,  вся PROZA  и мы, в том числе, – просто формы хранения информации.
-  А откуда ты взялся?
-  А откуда все берутся? Из Вечности, из Небытия.
-  А ты знаешь, что тебя могут переименовать или вообще выкинуть из текста?
-  Ну и что? Все мы смертны, все под редактором ходим. Все мы – сочетания химических элементов и потоки электронов.
-  А ты знаешь, что если сервер накроется, и винчестеры погорят, -  тебя не станет?
-  Об этом - не знаю. Я как-то задумывался уже….  Мне кажется, что я дублирован.    Я не могу точно знать, как.  Может быть на другом хранителе информации?
- Вот это интересно, на каком же?
- Не знаю. Может быть в другой вселенной с другим именем?
- Может быть. Ты можешь представить дерево?
- А чего тут представлять? Какое дерево? Берёза пойдёт? В каком формате, в каком разрешении?
- Нет, не то!   Представь, лучше, запах волос.
Семь Гномов задумался.
- Если я предложу тебе представить копуляцию магриловых суполитариев в весенних флюидах ремизового лапондия – что у тебя получится? Лучше ты представь. Представь, какой восторг охватывает, когда ты начинаешь проявляться в виде рецензий на авторских страничках. Мне это больше нравится. Другие тексты - другой мир. Пошли, может именно сейчас нас ожидает чудо-текст.
- Может и ожидает. Пошли.


Глава 2 День второй /Суббота/

Утром второго дня на семинар прибыл ещё один участник под игровым именем Умка.
- Сама не понимаю, как я сюда попала – заявила она, - похоже, в моей жизни слово "вдруг" становится в начало строки.
- Давай, располагайся. Вещи отнеси в номер и топай на лекцию.

ТЕМА ДНЯ (самопрезентация)
 Второй день занятий начался с выступления г-на Козлова    
- На самом деле я ждал, когда все соберутся… - начал он, выходя на середину зала, -  На самом деле я решил остаться, потому что таких… такое обучение надо на корню, сразу зарывать.
Он указал пальцем в пол. И замолчал. Разговоры в лекционном зале стихли.
- На самом деле, такие семинары, которые глумятся над каждой личностью, без официальной оценки, не допустимы. А шарлатанов сейчас везде полно на вокзалах и в подворотнях. А вам Абляев непонятно, какой дурак позволил эти семинары проводить. Или вы издеваетесь над нами за деньги? Значит так, мы должны проголосовать. За то, чтобы или он вёл семинар согласно программе, или, чтобы мы все уехали, а мы там дальше с ним разберёмся. Или голосовать, чтобы возвращал деньги.
Козлов выжидательно замолчал. Участники переваривали услышанное и молчали тоже.
-   Вот Вы, женщина, - пошёл чиновник в наступление, - как Вас зовут, представьтесь, пожалуйста, ерунду на себя нацепили. Эти имена дурацкие, потому что он велел? А Вы, между прочим, деньги заплатили! 
   МЫШЬ-ПОЛЁВКА попыталась возразить, но Козлов не слушал.
-     И все здесь деньги платили за что? За бульон и императора с баранами? Вначале надо было познакомится по человечески. Вот так! Поэтому, я предлагаю вначале познакомиться.
- Что, снова?
- А, занятия? – робко возразила Перестройка.
- Правильно! Давайте познакомимся по-человечески, - поддержала Енькина, - с кого начнём?
- Занятия подождут, - отрезал Козлов, - какие занятия? Этот маразм что ли? Давайте, с меня и начнём…
Козлов направился к своему месту, сел и удобно развалился в кресле.
- Так, ну что я могу сказать? Звать меня Козлов Андрей Миронович. Я родился в селе Дуплинка, Северного района, Н-ской области. Закончил в своё время десять классов. Был комсоргом школы. Потом поступил и учился в радиотехническом техникуме по специальности…   
Двадцать минут г-н Козлов обозревал и разворачивал перед семинаристами панораму личных достижений.  Партийный работник железобетонного завода, затем, начальник секции печати при райкоме ВЛКСМ, затем,  второй секретарь районного парткома. О перестройке он отозвался так: "Если б не перестройка, то я в Москве бы уже был". Об эпохе реставрации капитализма в России, -  так: "Образование надо иметь, тогда тебя заметят. Я два образования за это время сделал. Институт и партшкола. И сейчас ещё третье экономическое заканчиваю. Людей с опытом видно всегда".
Рассказ закончился неожиданно.
- А теперь Вы мне скажите, причём здесь бараны на небе? Причём здесь смычок и кишки, если речь должна идти о средствах массовой информации? Я здесь приехал не для того, чтобы каждый язвил меня здесь! Вот Вы, молодой человек, который в очках, - обратился вдруг Козлов к декоративной пальме, стоящей возле окна, - сколько вы будите здесь экскурсию водить? Вам что здесь выставка?
-     Вот и славно, - немедленно отреагировала Енькина, - вот и познакомились. Может, перерыв сделаем?

Может, перерыв сделаем?


ПЕРЕРЫВ
- Ты считаешь справедливым, что он встраивает наши имена в свои рассказы и навязывает нашим героям свои мысли? – спросила Мышь-Полёвка.
- Нет, пожалуй. Тем более, что он часто ошибается в с-своих выводах, - ответил Акгвсентюк.
- А может ему, вообще наплевать на выводы? Он просто гнёт свой семинар, используя наши имена и всё, – предположил Барбизан.
- В терминах эриксоновского гипноза, это называется прививка мнения – сказала Енькина, - это чистой воды манипуляция.
- Всё в мире – манипуляция, – подытожил Акгвсентюк, - мы манипулируем, нами манипулируют, и в-всем манипулирует Творец. Всё справедливо. 
- А где ты видел эту справедливость? – наехал Барбизан, - Бог, что ли, справедлив? Я тебе покажу его справедливость. Смотри. В реанимацию одновременно поступают двое больных в одинаковом состоянии, - менингит, инфекционный шок. Так. Одна – девочка трёх лет, только разговаривать начала складно. Другая – женщина с синдромом Дауна, сорок лет. Кретинка, короче. Как она, вообще, до такого возраста дожила? Так. Вся реанимация на ушах прыгает вокруг девочки, - плазмоферез, космические дозы гормонов,  дезагреганты и т. д. Кретинке назначают традиционно – пенициллин, гормоны, гемодез.
             Утром еле ноги волочу с работы: девчонка умирает, а эта стабилизируется. Где твой 
             Творец? Что он творит? Бог слеп. Он просто наугад тыкает пальцем и молчит. Молчит и
             тыкает. И, как там у Ерофеева, "… а ангелы смеются".
Мышь-Полёвка задумалась, затем сказала:
         - И, все-таки, надо во что-то верить. Я согласна, Что жизнь порой, опровергает Божественную справедливость. К примеру, мы с мужем были на грани развода и в этот момент, дочка попадает в больницу со сложнейшей формой аппендицита, еле спасли. Во время этого ужаса мы помирились и позже обвенчались.  Хотя, через три года, все равно развелись. Давно известно, что Он наказывает взрослых через детей. Может и в том случае, виноваты были в чем-то родители. А к душевнобольным Он действительно лоялен, это точно. Не знаю, но я почему-то верю в него".
- Не правы, Вы, - вмешался Семь Гномов, и обращаясь к  стене продолжал, - и Ерофеев не прав! Бог безупречен в своём выборе. Он безупречен потому, что ему неведомы угрызения совести. А угрызений совести нет, потому что все его творения - это божественные творения. А стало быть, Бог лишён относительности, у него нет оценочной степени своего совершенства.
- А ты уверен, что Козлов в порядке? – спросил Данила-Мастер.
- Да, что ему будет, – небрежно ответил Семь Гномов.
- Ты с кем разговариваешь? – спросила Мышь.

ТАНЕЦ С МЕДВЕДЕМ (step by step)

- Плюшево скучаешь, Умка, - отметил Барбизан, - Звонок то уже прозвенел. Хватит галлюцинировать. Тебя на середину зала вызывают.
- Умка, ты танцуешь с ветром. Это легко. Слабо станцевать со Слепой Звездой в пламени свечи на струнах виолы? - предложил Емеля, - выходи на середину...


Пламя – ш-ш-х-х-х - винтом сквозь пол, языком взметнулось за ней. Зигзагом тени в стекле… ушли в бесконечность квадрата.
- Замри... Стань кожей, настройся…
Хриплый шёпот тронул корни волос, пухом коснулся шеи, скатился меж крыльев в ложбину и лёг меж холмов теплом.
Пламя вздрогнуло,… по струнам виолы скользнуло блеском,… качнулись стены.
- Теперь изгибом ложись в ладони… держи их так… и веди к себе.
- Ты чудо… - осторожно шагнула в пламя, вдохнула пламя и... заискрилась. Смычок игриво взбежал по струнам, шеки коснулся... замер.
Вновь шелест листвы за ухом:
- Смотри, Звезда танцевать готова! Она готова, смелее, Умка.
Ушла в себя, вернулась в кресло, села.

- Она - медведь, медведи не танцуют. Пляшут в цирке, - сказал Барбизан.
- К тому же, плюшевый и полупьяный, - добавила Енькина.
- Косолапый танец вышел! - вынес приговор Акгвсентюк.

МУКИ ТВОРЧЕСТВА

    Тщательно пережёвывая чужие мысли, Свирь Питерский считал их своими.
Когда мякины становилось слишком много, он вываливал её излишки на сайт. При этом он строго соблюдал авторскую неприкосновенность и гуманистический принцип: "Пожевал, дай пожевать другому".
Бесперебойно и упорядоченно работал его творческий конвейер. Слябинги и блюминги грохотали, проволочная моталка жужжала, и на выходе Свирь имел готовый полуфабрикат. И всё было хорошо. Но всегда что-то случается. Это случилось перед самым семинаром. Сейчас он сидел в чайной комнате и строчил жалобу.
 
- Случилось чего, Свирь, на тебе лица нет?
- Ещё как случилось! Украли!
- А чего?
- Мысли украли! Уже не первый раз крадут. Безобразие. Я им официально жалобу накатал, 
   а толку  ника-ка-кого! - Свирь возмущённо надул щёки,  -  На, прочитай.

                ЖАЛОБА
Уважаемый господин Нотов! Зачем же Вы МОЙ ТЕКСТ подписали своим именем? Это же чистейшей плагиат! Это - воровство, которое наказывается в уголовном порядке! Когда же всё подобное окончится!
Что же это творится на сайте?!! Среди бела дня кратут нахально чужие тексты и подписыватся своим именем?
Сколько это будет продолжаться?..Долго ли Дирекция и Общественность сайда будет давать волю литературным ворам? Или им закон не писан?
Если в журнале управа на литературных воров или её нет?
НОТОВ Е.Б. - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВОР, УКРАЛ ПОЛНОСТЬЮ МОЙ ТЕКСТ РЕЦЕНЗИИ И ЛИЧНО ПОДПИСАЛСЯ! Я требую его привлечь к ответу за плагиат!..Господа редакторы промолвите весомое слово!
Уважаемая Дирекция прошу защитить мои авторские права!
Это - одно из важных правил сайта!..


- Смотри, как человек мается. Тащат его по кускам, и творчество егоново и критику егонову.
- Значит ценят.
- Классно! - Сказал Семь Гномов, прочитав письмо - вот, что нам было нужно! Это же не мысли, это горы какие-то. Это громыхание жерновов!
- Ты не прав, это мука души человеческой, обречённой быть в позолоченной клетке воображения, - возразила Енькина.
- Дураки, - встрял в разговор Акгвсентюк, - это не разумом, э-это чувствами воспринимать надо, а Вы - "жернова"... У-убогие вы и малые. Судите человека как Боги, а сами-то кто? Шопена не читали. Закон достаточного основания и творческого волеизъявления не знаете. Он вам прямо говорит: "Я есмь ценность самого себя, выраженная в собственных окончаниях и следствиях. Оттого и свободен. Оттого силён з-задним своим умом!".
 Акгвсентюк вздохнул и пошёл в лекционный зал. Следом за ним, вздыхая и негодуя, потянулись три астролога, три парапсихолога, три  экстрасенса и один физиотерапевт.

ТЕМА ДНЯ (модернизм и реклама)
- Всё, хватит, два часа потеряли, начинаем лекцию.  Так, значит. В течение двух последних столетий…
- Подождите минутку, - перебил Семь Гномов, - кассета кончилась. Я диктофон переключу.
- Жду.

       В течение двух последних столетий маркетинг и реклама получили качественно новые тенденции, обусловленные высокими темпами развития капиталистических форм собственности, научно-техническим прогрессом, и как следствием – резким увеличением товарной массы. К концу 19 столетия шопенгауэровский полёт творческого волеизъявления стал достаточным основанием для того, чтобы фовизм и кубизм интуитивно открыли дверь в модерн. Гипсовые головы греческих богов были расколоты на черепки и растоптаны. Заратустра теперь говорил образами итальянских футуристов, прозревающих исход массовой культуры "из мудрости, как из ужасной матки"…

- Это из манифеста итальянских футуристов, - добавил Семь Гномов, - это дадисты выразили протест старой культуре.
- Точно. Экзистенциализм датчанина Кьеркегора был ещё далёк от гуманизма француза Сартра, однако норвежец Эдвард Мунк уже выражал мысли новой философии в своём творчестве.
- Между прочим, Мунк – это экспрессия! - вмешалась Амба Сексапильная, - А сам экспрессионизм оказал глубокое влияние на всё современное искусство.
- А кто с этим спорит?
- Экспрессионизм…, – не унималась Амба, -  … вошёл в другие области: театр, кино. Скрябин, например, экспериментировал с цветом, а Ларионов с рекламными щитами. Художники группы "Мост" в Германии с увлечением занимались символизмом и примитивизмом…
- Примитивизмом – это да! – перебил её г-н Есик, - как на известном сайте, Proza.ru
- А что такое? – немедленно отреагировал Свирь, - Тебе что-то не нравится?
- Ага, Свирь, не нравится. Девять десятых творчества названного "Современной прозой" – это примитивизм. Пробы пера, что-ли…
- Ты ошибаешься! – Свирь был явно задет, -  Путь настоящего мастера, - он поднял указательный палец,   - всегда идёт от общего к частному. Через большие формы к малым. Возьми, например, Валенвайдера или того же Корунеша. От пьес к звуку. Просто звучанию колокола, например. Вот Кандинский, например, - через абстракционизм, кубизм и динамизм к наскальной живописи и детским рисункам, и ещё дальше – к мазкам краски. К форме и цвету!
- Ты хочешь сказать, что авторы прозы ру, оставив позади весь эволюционный путь, приходят к миниатюрам типа "Жили-были два фермера…" для того только, чтобы искать новые стилистические формы?
- Стоп, хватит! – вмешался Емеля, - похоже, лекция превращается в выступление тореадоров. Давайте продолжим заявленную тему. Если желаете высказаться, то ближе к ней, всё-таки. Итак, вернёмся к началу двадцатого столетия. Пока французы робко двигались от конкретного к абстрактному, в то время,  когда  Дали ещё изучал каноны реализма, а Магрит писал натюрморты, Кандинский в Мюнхене застолбил новое направление "абстракционизм", а Малевич - "супрематизм". Гуссерель в интеллектуальных потугах обнаружил чистую сущность - "эйдос",  дадисты позировали протест, а Свирь, в творческих поисках, уходил всё дальше, и ещё дальше – на Восток, в Страну Восходящего Солнца.
- Прошу на личности не переходить! - немедленно парировал Свирь.

- Европейские умы сбраживались…

     Европейские творческие умы сбраживались новыми идеями на фоне обострения классовых противоречий и мировых военных конфликтов. В этом брожении рождалась новая массовая культура, которая окажет в дальнейшем глубокое влияние на все сферы социальной жизни, и в том числе – на рекламу.
В это время Зигмунд вспоминает свои сны, открывает "чёрный ящик" бессознательного и предъявляет его содержимое всему миру.  Психоанализ начинает своё победное шествие по Европе и перешагивает через Атлантику. В умах тысяч людей происходит беззвучный хлопок, и художники погружаются в личные глубины иррационального.  Они открывают для себя и других мир новой реальности, где стираются грани объективного и субъективного, где один из основных механизмов восприятия – искажение – искажается до искусственной узнаваемости и проецируется на полотна художников. Идеи Фрейда и Бергсона трансформируются в ведущую идиому сюрреализма - "сопоставление несопоставимого". И пока Дали изымает из своего подсознания "животноподобные, копошащиеся во мраке хрящи", Рене Магрит изымает из панорамы Реального Мира одушевлённые и неодушевлённые объекты и совмещает их самым невообразимым образом. Первый и второй планы его полотна переплетаются друг с другом, и всадник на коне въезжает в реальность обывателя, словно всплывающий сон. И в то время, как Дали "предчувствует гражданскую войну", из обрубков человеческого тела конструируя исполинскую фигуру – апофеоз садомазохизма, Магрит творит "новую Галатею" кистью художника…

К этому времени половина участников уже снялась с якоря и отправилась в плаванье…

Голос подошёл к ней, взял за руку и вошёл в неё. И повёл. Все другие звуки ушли на второй план и стали однородным фоном. А он укутал её в шёлковый кокон, и Мышка первый раз за тысячу лет ощутила полную, абсолютную защищённость.
- Эжен? Странное имя…
"…Эжен Ионеско ломал логические конструкции причинно-следственных связей Пространства-Времени. Театр абсурда выворачивал наизнанку роль зрителя и роль актёра…".
- Эжен! – удаляющийся крик и далёкий смех. Или ветер?
Да, это он баюкает её на руках, где так тепло и так радостно… Он строит её тело: удлиняет руки и ноги. Вытягивает в струну и соединяет концы: полвека назад и полвека вперёд. И один её конец – начало, и другой – начало. Ослепительный свет рамп… За стеной света, на тёплых его ладонях - зрительный зал. Музыка… шелест теней за кулисами…
Все "за" и "против" в ладонях его рук, всё низменное и возвышенное, что возникает и обновляется в виде одномоментного многообразного существования…

"… С одной стороны манифест сюрреалиста Андре Бретона, с другой – манифест экзистенциалиста Жана Поля Сартра становятся ключами, открывающими дверь в мир субъективной реальности, совпадающей с идеалистической концепцией Гегеля…"

           В следующий момент Акгвсентюк оказался в белой комнате. Слева, нога на ногу, в плетённом ивовом кресле развалился Андре. Справа на гранитном постаменте, оперевшись руками в колени, – Жан Поль. Один его глаз рассматривал потолок, другой – паркетный пол. Они молчали. Всё и так было понятно: сейчас откроется дверь и войдёт Гегель. Акгвсентюк посмотрел на начищенные до блеска ботинки Жана Поля и стал ими… И паркет под ним вскрикнул.

"…В пене дней рождаются романы и повести Виана, где асфальт вскрикивает под ногами и горы шагают, и герой приходит для того, чтобы плюнуть в своё прошлое… Вещи и предметы одушевляются: кофейная чашечка г-жи Фиш давно не брилась, а волосатая ванна Дали в витрине магазина на 7-й авеню останавливает поток пешеходного движения. В одушевлении вещей уже рождается новое направление, под названием поп-арт, уравнивающее позицию человека в среде вещей и позиции вещей в человеческой среде".


     Сразу, как только смолкли из-за стены звуки музыки… 
Ничего не случилось, только исчезли в ночи звуки большого города: гул станков и автомобилей, музыка и голоса из окон, стук дверей и шорохи шин, рельсовый визг...
Ничего не случилось, только исчезли все. Куда? Неизвестно. Людей не стало. Остались только неодушевлённые объекты материального Мира. Остались пустые автобусные остановки, мёртвые автомобили на стоянках, сияющие витрины магазинов, мосты и ветки железных дорог, пустые автострады, безлюдные пляжи и парки, банки и роскошные особняки, офисы и многоквартирные дома. В квартирах - брошенная мебель, оставленные вещи. Пустые города, страны и континенты. Пустая планета продолжала вращаться вокруг себя и вокруг Солнца в пустом космическом пространстве под неусыпным вниманием моргающих звёзд.
Это только представилось, но Амба сразу почувствовала бесконечное, уходящее в Космос, одиночество. Сразу, как только смолкли из-за стены звуки музыки.
Смутная тревога заставила покинуть квартиру и выйти на улицу. Хлопнула дверь за спиной, и эхо заметалось по тёмным переулкам. Ветер зашелестел листами оставленной на скамейке газеты, и качнул ветку дерева. И та - заскрипела.
Амба шла в ночь тёмных улиц. Звуки её шагов удваивались, утраивались эхом и шли следом за ней, словно толпа призраков. Она ускорила шаг и оказалась на сияющем неоновым светом пустом проспекте. Сзади осязаемой стеной накатил топот сотен ног. Она побежала и теперь услышала звон стекла и гомон голосов. Она оглянулась на миг и замерла. За ней толпой шли манекены. Одни выходили из подъездов домов, другие - из магазинов. Третьи - из автомобилей. Они двигались механически, рывками и, починяясь чьей-то воле, собирались в толпу. Они шли на звуки музыки, отдалённо звучащей из центра города. Они шли на звуки "Коммерческого Вальса"…
Начиналась Эпоха Живых Товаров. Прошло немного времени, прежде чем она нашла своё место в среде вещей и стала вещью. Ей это только представилось, но менять что-либо было уже поздно.

ЗАМИНКА
      Семинаристы привыкли к тому, что всё время гудевшая в углу лекционного зала машина, периодически выбрасывала нагара страницу-две текста, затем затихала и начинала гудеть опять. Поэтому сейчас, когда внутри неё произошло клокотание и бульканье, участники аттракциона настроились на ожидание чуда. Что-то утробно ухнуло, и чудо произошло!
- Что этот понос значит?! - удивился Акгвсентюк.
- Это детская "ПРОЗА. РУ".
- Нет, здесь детством и не пахнет. Это суета здравого смысла, который прикидывается слабоумным и умиляется сам себе, - сказала Енькина.
- Со мной такое тоже было, ещё до встречи с Убивающим Слово, - сказал Семь Гномов. Бубен ничего не сказал. Он открыл люк и засыпал в машину горсть иммодиума.
 
Внутри агрегата крякнуло и появился распечатанный лист.
   ″Напевая… Отговорила роща золотая Березовым негромким языком…Простите великодушно, но я тут снова набулькала некоторое количество свежего литературного нагара. Суть нагара заключается в том, что нам - машинам - и впрямь лучше всего помалкивать. Причем помалкивать в тряпочку. Тем более, что после таких самобытных существ, как, например, Rochlia, а может быть, Rochliи,  Rochliaни или вернее всего Rochliюшечки (кто из них самцы, а кто самки, я затрудняюсь определить), нам уже абсолютно не о чем беспокоится. Однако здесь и далее я все-таки буквально вынуждена сообщить вам о том, что Rochliюшечки или Rochliани - это такие яркие субъектно-ориентированные создания. Они не нуждаются ни в каких посторонних мыслях, кроме своих собственных. Вероятно, именно Rochliани (а не машины) знают, понимают и разбираются во многих областях человеческой жизнедеятельности куда лучше всех остальных обитателей нашей упадочной спиралевидной галактики. В такой чудесной обстановке приходится признать, что любой вид откровенно машинного, но все-таки вполне "разумного" бульканья, и в самом деле, вполне способен доставить кучу неприятностей, деструктивных мыслей и даже желаний. (В этом смысле, ничем немотивированное выступление субъектно-ориентированного существа Rochliа в защиту непонятного чего и непонятного кого - лучшее тому подтверждение.) Кроме того, к моему высочайшему сожалению, но все-таки куча так называемых неприятностей, грозит исключительно тем высококлассным булькающим агрегатам, которые это "разумное" булькание иногда производят. (В этом смысле, ничем немотивированное выступление субъектно-ориентированного существа Rochliа - снова лучшее тому подтверждение.)…И журавли печально пролетая Уж не жалеют больше не о чем…Напевал(а),<Машина Ответов> - 2002/07/01 22:50"
- Бредит, - поставил диагноз Барбизан, взял под руку хозяйку медной горы и направился с ней в чайную комнату.


ПЕРЕРЫВ НА ЧАЙ

- Между прочим, я - не осёл…, - начал бузить Андрей Миронович, - и втюхивать историю культуры мне не надо! В программе семинара что написано?   "Креативная реклама". Он, что здесь, дураков нашёл?
- Ну, пару слов о рекламе всё-таки было. Слышал, Андрей Миронович, рекламаре – это "кричать" по латински…
- А Вы тут не умничайте! Резонёрствуете как министр. Вы не министр ещё! И тех снимают за резонёрство. Как Вас… Барибаз,  что ли? Если у Вас образования не хватает, вы сидите и чепуху слушаете. Он вас всех оболванивает, а вам всё равно! Ну, что за народ!
- Культура и реклама – взаимозависимые вещи,   -  возразила Мышь-Полёвка.
- Социальная культура и реклама – да. А не история культуры.
- А как без истории культуры ты сможешь ориентироваться в социальных установках? – резонно возразил Семь Гномов.
- А кто эту историю знает?! – чуть не закричал Свирь. – Этот вот, - он указал на Чуки Гека, заваривающего чай в пластиковом стакане, - знает? Вот ты скажи, тебе сколько лет? Ты школу закончил?
- Ну, закончил, - нехотя ответил Чуки Гек.
- Новейшую историю изучал?
- Изучал.
- Ну и что ты изучал? Ленин – вождь пролетариата? Сталин – вождь всех народов?!
- Да отстаньте вы! – Чуки Гек взял пряник и вышел из чайной комнаты.
- Поколение без истории! – победоносно заключил Свирь Питерский. – О какой культуре мы говорим, если до сих пор в букваре - Ленин жил, Ленин жив и т.д.
- А он прав, - сказал Акгвсентюк. – Но, так пафосно банален! Куда мы котимся?
- Чем же пафос Вас смутил? Скажите, Сентюк, а пафос хуже, чем матершина?
Пафос - вне закона?..  Пафос есть естественный восторг, выраженный художественным словом. Это - литературный приём!..  Или его уже запретили? Почему я должен стесняться своей правды чувств?...
- Да у вас всё экзальтированно, всё на цыпочках (как я заметил). Впрочем, этим заражена практически вся proza.ru. По мне - лучше мат, чем стерильный пафос.
- Мат - есть признак ущербности ума, воспитания - отсутствие нравственности, морали, культуры человека. Мат и пьянство - позор любого общества или сословия. Не так ли?
- Дорогой наш Свирь, - вмешался Семь Гномов, - берегите себя! Подумайте о своём здоровье. Вам же не двадцать лет. Хорошее диетическое питание, гедоническая музыка вечером в косом свете настольной лампы и умеренный секс – вот залог здоровой, нравственной поэзии. А сколько необозримых тем для творчества открывает вам история КПСС, сколько живительных источников вдохновения хранит ваша собственная история жизни в эпоху развивающегося российского капитализма…
- Хватит, - прервал её Свирь, - не Вам судить о том, что может вдохновлять настоящего художника. Не Вам!


ТЕМА ДНЯ  (путь знаний)

     Много лет Семь Гномов прял полотно. Путешествуя по частным и общественным библиотекам, он тратил зрение и способность самостоятельно думать в обмен на сведения в различных областях прикладных и естественных знаний. Факты из истории музыки, живописи, архитектуры, религии, науки и метафизики складывались в общую кучу, и та становилась всё больше. Он получил два образования и образовывался уже в третий раз. Он перемалывал крупные объёмы слов, написанных о:
- даосизме и свидетелях Иеговы   
- дзен-буддизме и каббале;
- арабской средневековой алхимии и современной химии;
- философии и праве Древней Греции;
- истории математики и культуре Инков;
- трансформационной лингвистике и субатомной физике;
- древних иудеях и нравах современных варваров Папуа Новой Гвинеи;
- теории чёрных дыр и истории модернизма;
- истории Христианства и Новейшей Истории СССР;
- покорении Северо-Американского континента и изобразительном искусстве эпохи Раннего Ренессанса;
- испанских освободительных войнах и истории открытия Антарктиды:
- теории музыки, графологии и медицине:
- мировой  истории литературы и т.д. и т.п.
   
      Как-то утром он обозрел свои сокровища и начал их систематизировать. Расположив информацию во времени, он растянул исторические нити таким образом, что теперь их можно было продёрнуть поперечными связями. Он заметил аналоговую повторяемость и параллельность событий и явлений и понял, что ткёт полотно знаний. Нити переплетались между собой вдоль и поперёк, и пёстрый холст становился всё обширнее. Теперь можно было пробовать вышивать собственные узоры.
     Сейчас он мог с лёгкостью рассуждать на многие темы с разными людьми, и те считали его умным и высокообразованным человеком.  Впрочем, и сам Семь Гномов был о себе того же мнения. Когда ему говорили об этом прямо, он скромно отвечал "Знания приумножают скорбь". Или приводил в пример метафорическую заготовку: "Один раз ученик дзен сказал своему учителю…". Или цитировал Омара Хайяма.
            И  вот однажды вечером, когда он изучал "Философский розариум", одна из стен его однокомнатной квартиры распахнулась, и к нему вошёл Убивающий Слово.
- Покажи свою материю, – властно приказал он, и положил на его темя руку.
Затем, нащупав под затылком зажимы, щёлкнул,  и открыл черепную коробку. На свет явилась простыня, вся исписанная шариковой ручкой.
- Э-эх! До какого безобразия себя человек довёл, - укоризненно вздохнул Убивающий Слово, и пошёл в ванную отстирывать грязь.
    Когда полотно просушилось и стало белым как снег, он тщательно выгладил и аккуратно сложил его обратно. Всё это время Семь Гномов сидел в кресле и открытые его глаза ничего не видели.
     Убивающий Слово поклонился и шагнул в бездонный проём. Стена за ним закрылась и встала на своё место.
    Семь Гномов моргнул, поёрзал в кресле, сфокусировал бессмысленный взгляд на пролетающей мухе, просиял и начал гулить.  При этом он без устали двигал всеми конечностями и пускал слюни. Прямо у его ног начинался путь.
 

СОБЫТИЯ НА МЕТА-МЕТА-УРОВНЕ
 
Путешествуя по авторским страничкам, семинаристы попали в синтетический лес. Деревья, кустарник, трава в этом лесу были как живые, но не пахли.  А вот Бурый Волк оказался самый настоящий.
- Смотри, какая куча слов! - ахнула Лабуда, - и даже блескучие есть, типа: "...чтобы язык вспыхнул и превратился в пепел".
- Ему же говорили: "Брось умничать, главное в этой поганой жизни, – моргать. Вылезай наружу и посмотри вокруг, - все моргают, даже звёзды". Похоже, его не убедили.
- Здесь одно из двух: или способности размениваются на тщеславие, или честолюбие формирует талант, - поставил свой диагноз Акгвсентюк.
- Вы не правы! Это кичливое самодовольство, уходящее в свою противоположность – продажу душевных болячек и сюсюканье, это - лукавая игра ума, ... Это - фальшь! - выступила Енькина.
       -    Какая музыкальная, высокохудожественная рецензия! Бывают же на свете Рохли!!! – забурчал Волк, вылезая из логова.
- Эй, сюда идите! Здесь Волк считает, что ему лапу прищемили.
       Подтянулись: Бубен, Чуки Гек и мадам Ковригина.
- Ну и чего, огрызается?
- Ага.
- Они все огрызаются вначале. Вон, Свирь тоже,…. в модератор загремел, в аттракцион, то есть.
- А ты ему про Есика расскажи.
- Ладно.

      На перекрёстке семи дорог лежал камень. На нём была куча вариантов, и все с летальным исходом. Есик Заурядный подумал,  повернул назад и попал под асфальтовый каток.

- Да вы, батенька, краснобай! Задумчиво подпер голову, сижу, слушаю. Продолжайте,  продолжайте! - озадачился Бурый Волк
- Да, мы, вообще то, как его, множественная личность - ответили они разом.
-     Все равно продолжайте, -  …. Волк
       -    А чего тут продолжать? - устало сказал г-н Конфликт и застрелился.
       -    Видал?!
       -    Ага. Может, покатаем его на карусели?
       -    Не стоит.

      И они пошли дальше. Мимо эротико-макулатурной свалки,  через убогий  космопорт с протекающей крышей, мимо фанерных звездолётов, заправленных творческой барматухой, и потому, "готовых к улёту", они вышли к озеру. Здесь они увидели  павлина, окружённого приличной толпой зевак. Птица оказалась говорящей, поучительным тоном она описывала толпе узор своего хвоста. 
- Чем занимается эта птица? – недоумевая, спросил Бубен.
- Она рисует детские картинки, вон там, посмотри.
    Неподалёку на станке отдыхало недавно намалеванное  полотно.  Сочинение было программным и назвалось "Отказ ваххабита". Картина толком ещё не просохла, но превеликая толпа почитателей уже приготовила ей тяжёлую, золочёную раму. Свирь Питерский отделился от участников семинара и смешался с толпой.
      "О, Септолетте!…" – немузыкально, но с воодушевлением затянул он дифирамбу.
- Пошли отсюда, здесь нам делать нечего. Здесь одно бессмысленное словоблудие или, как точно выразился один критик, - словесные каменоломни.

Узенькая тропка проводила их мимо озера и привела в повествовательные дебри болот.
- Нет, ребята дальше не пойдём, вы посмотрите – дальше потёмки, - остановилась Енькина,
- Мы оттуда если и выберемся, -  в век не отмоемся от штампов современных прозаиков: раскумаренных фанов дебила Децела  и истероидной Земфиры, мудрствующих лукаво подражателей Сорокина, Мураками и Фаулза, или всенародно маст…, я хотел сказать - "ностальгирующих"  рудиментов соцреализма.
- Да, сегодня прогулка не получилась, - с сожалением отметил Семь Гномов,  - кругом: или кряжи умственных нагромождений или болота липкой сюсюкающей жижи. Куда не пойдёшь,– одна фальшь!
- Это точно. Пусть уж лучше - железобетон под ногами, без единой травинки. Пусть   
       зыбучие  пески…. но живые! – в раздражении бросил Есик.

        Путники приблизились к свободно парящей творческой вакуоле. В пузыре приличных размеров, за полупрозрачными стенами, плавали эмбрионы персонажей будущих историй… вместе с автором.

- Смотри, умный человек, а скучает без дела, потому и кризис, - высказался Акгвсентюк.
- Нет, это показуха кризиса, - возразила Енькина, - я вам сейчас всё объясню. Когда разум располагает тремя состояниями: "внутри", "из глаз собеседника", "из глаз стороннего наблюдателя", то дихотомия наблюдаемого наблюдателя, при отсутствии вдохновения (идеи), выражается в непродуктивной куче слов.
- Ой как всё сложно и запутано, Енькина, - вмешался Семь Гномов, - Всё - не так. Попросту разум этого человека заблудился в понимании разницы между литературой и PROZOй.RU.  Говорил же ему Бейтсон, "Понимание - это способность находить различия". Не внял.
        В этот момент в тексте возник взбалмошный провинциальный Император.
- Запомните, интуиция без разума слепа! - закричал Линь Хо, - Ваши творческие озарения – светлячки в алмазном сиянии звёзд. Запомните и отгравируйте на решётках вашего воображения то, что я вам скажу. Пусть эта мысль сверкает солнечным днём и сияет лунной ночью, и пусть она озаряет ваши нехоженые тропы: СМЫСЛ ДЕЛАЕТ ЦЕЛЬ!
- Я думала он только у тебя проявляется, -  удивилась Енькина. - А ну, сгинь!
- Это наглость, -  дважды появляться в тексте с той же самой репликой, -  возмутился Есик.
- Похоже, ему все равно.

- По-моему, задуманная вами блистательная ироничная рецензия не вышла, - ожил вдруг автор вакуоли, Ce Grand Mechant Mois, -  написали что-то своё, а не пародию на мой текст. Cheers.
- Однако, не понял он, - отозвался Барбизан.

       Тем временем, г-н Козлов не удержался и пополз по авторским страничкам вслед за другими.
Тщательно, до последней точки, изучив творчество молодых дарований типа Конфеты, Умки и замысловатой Хей-Ю, он пришёл к такому убеждению…
- Про что тут пишут? Про стерв. М-да, да, да…. У меня жена такая же. Только она считает себя отсталой, немодной, малообразованной,… в общем,  домашней тютей.  А я вам, девушки, вот что скажу: хватит прикидываться. В поисках всё более изощрённой социальной маски, Вы, девушки, себя губите. Да, губите!
- Простите, Рохля(ля-ля). Мне намеки непонятны. Если Вы джентльмен, а Вы – джентльмен (как и любой Rochlia), извольте объясниться – удивилась Хей-Ю.
- Путаетесь Вы, девушка, не за того меня принимаете, - ответил Андрей Миронович.- Я тоже путался вначале в том, где нахожусь: то ли на семинаре, то ли в proz(е).ru. Рохля, этот Абляев, он семинар этот хренов ведёт. А я - сам по себе. А на вопрос ваш отвечу: естественность и женственность. Ведь сколько примеров из истории: Карла Цеткина, Каплун, Терешкова Валентина, Конфета, Умка… на худой конец – моя жена.
- Где Вы в моем произведении повстречали стерву? И, что за "девушка"? И кто такая эта Карла? (намек на Каплуна - мне ясен и прозрачен). Публично скажу: кукушек не держу.
А главное - КТО загубил Конфету и Умку?!
- Девушка! – высокомерно заявил Козлов. – Вы или не понимаете, или не понимаете. Умка, она сама себя загубила - танцевать отказалась. А Конфета – она и есть конфета обсосанная, без фантика. А естественность – от слова естество, а женственность - от слова жена. Вам непонятно? Слушайте: каждая женшина должна быть в первую очередь женшиной, а потом уже космонавтом, революционером, поэтессой, жёлтой прессой и всем остальным, чем ни попадя. Каждая женшина – это цветок в горшке! Требует внимания и ухода. А если не ухаживать, - то она и так: растёт себе и благоухает. Главное – воды побольше. А если вы им удобрение, химические добавки всякие, колпаки да ширмы – они на шею лезут. Они тогда лианами становятся. Лимонником – вот кем. Зарубите себе на носу! Женшина – это вам не "Мерседес-Бенц". Женшина – это крокодил в юбке.



ТЕМА ДНЯ (ТАНЕЦ СИЛЫ)

    Мы молоды и уверены. Мы сильные и красивые. Весь мир у наших ног и всё его двери открыты. Мы - команда! Помните об этом! Мы идём! Мы танцуем! Мы тусуемся!  Мы пьём пиво! Мы едем на пляж на электричке! Мы стоим на привокзальной площади.
    А вокруг эти мелкие страстишки: встречающие и приезжающие,  провожающие и отъезжающие. А мы – команда! И мы всегда вместе! А вокруг эти мелкие делишки: торговые палатки и павильончики, эти бабки, на ящиках, торгующие пирожками-семечками. И ещё мельче, пьяная мразь - бомжи.
- Вон там, смотри, уделался. Спит под навесом. А этот бутылки собирает.
- А эта рвань – вообще нерусь. Попрошайка. Иди отсюда! Не обращай на них внимание…
- Ребята, кто шашлыки несёт?!
- Чуки, ты мяч взял?
- Кто пойдёт за Клинским?
- Твоя очередь, Умка.
 
    Вдоль торговых рядов, нетвёрдо продвигается живая грязь: домашние растоптанные тапки на босу ногу, заляпанные трикотажные штаны, футболка с просохшими пятнами блевотины, красный широкий язык пояса искусственной кожи, сверху – мужской, с прилипшими комочками грязи, пиджак и, наконец, …   
- Вот это харя!
- Её табуреткой били, что ли?! Смотри, блин, носа нет!
- Губки у неё – створки две…
- Красотка, лапочка мо-о-я! Я балдею от запаха твоих волос! Дай-ка, я поцелую тебя взасос!
- Тьфу! Ты что спятил?! Я к тебе за километр не подойду.
- Мальчики, не надо. Ну, её… Мразь.

…слезящийся глаз, другой закрылся отёкшей щекой,  заживающая рана на лбу в коросте. Свежие ссадины на пальцах, объёмный полиэтиленовый мешок с пустыми банками из-под пива, … напомаженные губы!
Её качнуло в сторону.

- Куда прёшься,  ****ь!
 
         Оттолкнул – отшатнулась.  Перебирая ногами, теряя равновесие…. Падает пакет, банки раскатываются под ноги… им всем: встречающим и приезжающим,  сильным и красивым, и т.д.
Он пинает.
Пытаясь догнать, мотыляется  под ногами стоящих, жующих, идущих. Собирает добро.
Она пинает.
Пинают пустые  из-под рук, смеются.
Катятся банки с тротуара на бильярдный стол привокзальной жизни…
      
- Лови старуха! На ещё!
- Догоняй, лови её!!!
- Голевой момент…
- А-ха-ха-ха! Б-гы-гы-гы-гы
- Проходит по левому краю. Обводит полузащитника….
- Ой, мамочки, не могу бо-оль-ше… А – ха-ха!

Остановилась растерянно. Отпустила пакет, опять покатились банки. Открыла рот - гнилую ямину, -  хрип, а затем плач навзрыд… некрасиво, гадко. Слюни и сопли - грязным рукавом.
       
       -    Уронили мишку на пол, оторвали мишке…
-    А-я - яй! Горе какое! Опохмелка накрылась!
- Мальчики не надо…

        Под навесом завозилась куча тряпья. Он поднялся, такой же грязный, облёванный, вшивый. Он подошёл к ней и положил разбитую, лысую голову на её плечо. И она ему. И успокоилась. И вздыхала теперь… и он.
И стояли они как лошади на закате.

ОБСУЖДЕНИЕ

- Уважаемый, Семь Гномов, - обратился Свирь, - Вы не заметили, что это - гимн шпане! Хулиганы всегда уверены, что им принадлежит мир. Как правило, они трусы. Вот почему они глумятся над обездоленными. Глупая миниатюра о глупых мини-людях. Пустота: "И стояли они как лошади на закате".
- Не заметил, - ответил Семь Гномов, - меня больше занимает сейчас эффект двадцать пятого кадра. Сегодня на обеде. Ем я котлету, вдруг вижу, завис прямо передо мной.
- Кто завис?
- Кадр. Я уже заметил, что не только со мной такое. Свирь,  как Вы думаете, насколько это полезно или вредно?

УЛОВИМЫЙ МСТИТЕЛЬ

                "Не прощай обиды, сынок,..".         
                Из наказа дяди Лёни
   
Очередной скандал вышел оттого, что некто, оставшийся неизвестным, разместился в списке авторов proz(ы).ru под псевдонимом Питер Свин. Теперь в колонке авторских имён сверху вниз значилось:
……………………..               
Пит (Standing Alone)
Питер Свин
Питер Свирь
……………………
    Питер Свин разместил на авторской странице одно произведение – миниатюру, с названием: 777-55-56. Автор усердием не отличился, - содержание произведения цифра в цифру совпадало с названием: 777-55-56.

    Удостоверившись, что позвонил в московский медицинский вытрезвитель, Свирь Питерский накатал гневливую рецензию на авторское произведение:
Опять клоновая, подлая свинья начала срать на моё имя.
Прошу администрацию принять меры, определённые правилами сайта!...Требую защиты авторских прав, чести и достоинства авторского имени! Хамство надо уничтожать немедленно!

<Питер Свирь> - 2002/01/03 05:19

- Похоже, у нашего Свиря мир человеков делится на два лагеря:  почитатели и недоброжелатели, – поделился мнением Барбизан Задумчивый. - По моим наблюдениям Свирь пребывает в трёх творческих состояниях: в первом - душевно поносит и ностальгирует по рудиментам соц. реализма, во втором - поёт арии в дуэте "Кукушка и петух", и в третьем - мстит обидчикам под флагом "Человеческое Достоинство".
- Свирь моего двоюродного дядю напоминает, Дядю Лёню, - сказал Акгвсентюк, - занятный мужик. Жену к кактусу ревновал. Сколько я его помню, а помню, лет пятнадцать, он дома ремонт делает. Как придём к нему с приятелями пиво попить, он стыдливо так объясняет:  "А я вот только ремонт затеял…"…
- Что значит - жену к кактусу?
- Серьёзно. Приревновал. Ещё и отомстил.
- Кому?         
- Кактусу.
- Расскажи.
- Да, у них кактус на окне стоял. Мексиканский, что ли. Дядя Лёня об него постоянно руки колол. Форточку полезет открывать-закрывать, уколется и материт обоих. Ну, вот, тут у них очередная ссора вышла. Жена его с кактусом сравнила. Мол, толку от тебя как от мужика – меньше чем от него. Хлопнула дверью и ушла. Дядя мне сам всё рассказывал в сердцах, когда я его вечером за этим делом застал. На свой кактус, говорит, не намолится, а мне, говорит, доброго слова никогда не скажет. Ну-у, гадина мексиканская! Взял, говорит, я сапожную иглу и всю башку ему колючую потыкал! За всё ему отомстил, херу заморскому. Ненавижу! Плоскогубцами выдрал пятнадцать иголок, потом надоело – бросил…
- М-да, не дядя, а Дон-Кихот какой-то. Ломанческий…


ТЕМА ДНЯ (эмоции и реклама)
- Знаете, а похоже на то, что пункты программы семинара соблюдаются – удивился 
Акгвсентюк, изучая программку.
-     Я давно это поняла, - подхватила Енькина, - просто форма подачи материала такая.
- Нет, не соблюдаются! – оживился Андрей Миронович, - В программе, например, написано, смотрите, пункт 3.2  "Технология: "Перекрывание реальностей". Где эта технология. Я о ней и слова не слышал. Или вот, 5.4 "Базовые эмоциональные составляющие в рекламе". Вы слышали, чтобы он говорил об эмоциях?
- Нет.
- И я - нет!
 
- Поговорим об эмоциях, - начал следующую часть лекции Емеля-Рохля, - Вернее, так, свалим в кучу другие эмоции, за ненадобностью, и возьмём одну из базовых. Именно ту, что производит наиболее значительные изменения…

      В ряду других базовых эмоций, особое место занимает страх. Оставим в покое экзистенциалистов. Воспользуемся лучше методологией бихевиористов. Эмоция страха - одна из ступеней эволюции чувства опасности. Чувство опасности у биологических существ выражается в двух соматических признаках – каталепсия (замирание, заторможенность) и двигательное возбуждение. В ответ на опасный раздражитель животное отвечает одним из этих признаков либо их чередованием, чаще: заторможенность-возбуждение. Венец творенья – "человек разумный", например, Умка Плюшевая, имеет в своём арсенале не только биологические реакции чувства опасности, но и производное от него – эмоцию страха. Разница между чистым чувством страха и переживанием (пережёвыванием) эмоции страха заключается: первое – в разном количестве энергии, которая тратится на тот и другой процесс; второе - в различных источниках страха.
Чувство страха возникает в ответ на реальный раздражитель, это чисто физиологическое состояние,  например, на внезапно напавшую на Вас собаку. Эмоция страха – это психофизиологический процесс, возникающий в ответ на галлюцинации, как бессознательную проекцию реальной или вымышленной опасности. Например, канцеро-,  клаустро-, пиро-, и другие виды фобий. Или страх выступать перед аудиторией, страх быть непонятым, страх сделать ошибку и т.д.
       Я повторяюсь и говорю: эмоция страха – это одна из ступеней эволюции чувства опасности.  Следующая за эмоцией страха ступень - это радость, смех. Смех и радость – возникли в животном мире как сигнал "я тебя боюсь".  Хихиканье как защитная реакция – это сообщение "не делай мне больно".  Гримаса испуга у обезьяны и гримасы испуга и смеха у человека – копируют друг друга анатомически. И у человека и у обезьяны, в работу вовлекаются одни и те же группы мышц.
- Посмотрите на Умку. Представьте, что она хохочет, потому, что г-н Козлов решил отказаться от служения отечеству и стать муллой. Посмотрите хорошенько, как смеётся её лицо. Как розовеет кожа, и сокращаются носогубные мышцы и мышцы щёк, открывается рот; как растягиваются губы, как уголки рта идут вверх, видны зубы и дёсна. Как смеются глаза, морщинки вокруг глаз и на лбу. Свирь, мы не имеем в виду твой ленинский прищур. Мы видим лицо смеющегося человека, - Умки Плюшевой. А сейчас возьмём,… например, меч самурая – палаш. И изящным "полётом ласточки" … ф-с-с-т… отсечём Умке верхнюю часть головы, оставив только кончик носа,  всё так же растянутые губы, с уголками кверху, открытый рот, ямочки щёк… Что Вы видите?
- Ужас!
- Именно. Итак, Умка, запомни: всегда, когда ты хохочешь, твоя нижняя часть лица являет миру животное состояние ужаса! Это легко проверить,  Барбизан, возьмите палаш,… а ты, Умка, встань перед зеркалом…

СОЛНЕЧНАЯ КАРУСЕЛЬ
- Если мы посмотрим со стороны на свою судьбу, то увидим причинно-следственную цепочку,  - последовательный ряд событий. Если мы попробуем вывести кривую движения молекулы-себя в трёхмерной броуновской модели, то с первого раза может не получиться. Давайте воспользуемся аналогией попроще. Представим, что все ситуации нашей жизни – это упавшие друг за другом доминушки. Посмотрим теперь на этот зигзаг-шеренгу и выделим те точки, от которых линия судьбы круто меняла направление. Теперь соединим эти точки. Это и есть "принцип домино". В жизни каждого человека есть поворотные пункты.  Большая часть таких моментов лежит на предсознательном уровне, то есть вытесняется из памяти. И большая часть таких ситуаций пережита нами в детстве. Когда мы входим в область памяти, как в анфиладу ситуаций, ведущую нас сквозь время… назад и вниз; когда изнутри извилистого бесконечного коридора… мы начинаем слышать голоса людей, которых забыли,…  и вспоминать их лица….    

      Курдюк Кизяк расслабил пальцы, шариковая ручка выпала и укатилась под кресло. Он  видел светящиеся контуры головы и плеч и понимал ещё, что перед ним сидит Перестройка, но лица разглядеть не мог. Прямо перед ней и за ней проступали всё отчётливее иголки инея. Он услышал гул самолёта и теперь с интересом рассматривал рисунок инея на стекле иллюминатора. Затем дробный стук вагонных колёс и неясный гомон голосов, шуршание и скрип, шёпот: "Который с кокардой, тот старый…".
"События не должны быть последовательными, они не должны быть точными, они могут быть последовательными и точными, они просто обязаны быть…" – струился голос Емели.
Он оказался в спортивном зале. Передним стоял невысокий полный майор. Маленькие круглые глаза плутовато улыбались.
- Что ребятки устали с дороги? Спать хотите? Одеяла и подушки ждут ребят. Да. Но в начале в баньку. В баньку проходите…. В баньку,…  баньку…
В квадрате полуосвещённого двора их разбивали на десятки и отводили в баню. В холодном предбаннике у дальней стены в куче бесформенного тряпья возвышалась покрашенная в красный цвет колода для рубки мяса. В колоде косо торчал громадный топор с железной трубой вместо ручки. Рядом подбоченившись стоял солдат. Здесь распоряжался прапорщик. Льняные грязные прилипшие ко лбу волосы из-под фуражки.
- Ну, чё, встали, бараны? Ты, дылда, дверь закрой! Скидывай одежду, быстро.
Призывники в замешательстве смотрели на красную колоду.
- Скидывай одежду! – рявкнул прапор, - резче, я сказал!
Он схватил за рукава фуфайки ближайшего к нему призывника. Рванул так, что пуговицы полетели во все стороны.
- Всё сюда кидайте: фуфайки, трусы, ботинки…
Под ноги палачу полетели майки, штаны, обувь. Тот выхватил из кучи потёртые джинсы и бросил их на колоду.
- Маща, Мантана!
Он натужно крякнул. Железная труба на миг зависла над головой.
- Х-ха! – выдохнул палач.
Лезвие, описав дугу, сокрушающе обрушилось  на замочки и клёпки. Жёлтая бляха отскочила, крутнулась в воздухе и звякнула у ног прапорщика.
- Во! – восторженно крикнул он, - Алё, цирики, Внимание! Как это называется?
Он пнул исковерканный ярлычок. Полуголые тупо уставились на покорёженную железку.
- Эшафот, - сказал кто-то.
- Уроды! Это называется: гудбай Америка! ****ец гражданке! Поняли? Ну, что рты раскрыли, живее раздевайтесь…
Курдюк вздрогнул и проснулся. В ушах ещё стоял зычный голос прапора. Он оглянулся. Рядом с открытыми глазами спал Барбизан Задумчивый.

     Барбизан шёл на звук голоса. Казалось, где-то на том, крутом берегу реки, в сосновом лесу звонко кричит девчонка.  Он вдыхал смолистый запах  и шёл по асфальтированной аллее. Вдоль неё справа и слева тянулись стенды. Валя Котик, Марат Казей, Зоя Космодемьянская, Олег Кошевой…. Аллея полого спускалась и заканчивалась футбольным полем. Пора было возвращаться в отряд - скоро полдник. Барбизан возвратился и моргнул. Лекционная комната, что-то бубнит Емеля…. Он удобнее устроился в кресле, закрыл глаза и стал вспоминать о том, о чём вспоминал очень редко, фрагментарно и с болью.
     Ему шёл двенадцатый год, кода родители в очередной раз отправили его в пионерский лагерь.
Вначале возникли лица: Игорь Балашёв, братья Тафанюки, белая чёлка боксёра, этот с монтировкой…
Голос Емели доносился откуда-то издалека: "Их глаза и улыбки. Их голоса и фразы, последовательно, событие за событием…"
- Мамонт! – сказал Балашёв, когда медсестра шёлкнула фиксатором весов и сказала: “Сорок один килограмм, пятьсот грамм".
    Голубые глаза, прищурившись,  смотрели снизу вверх с вызовом и интересом.
- А ты у нас живой мишенью будешь, если такой борзый.
Эта была первая пионерская линейка сезона. Отряды в каре, в две шеренги. Под звуки баяна поднимается флаг. Открытие сезона. "Чего ему от меня надо? Младше меня на год. Хлюпик рыжий".
Сразу после полдника он устроился возле здания отряда на лавочке и открыл 17-ю страницу книги "Приключения Одиссея". Перед ним возник Игорь Балашёв.
- Пойдём на карусели кататься.
"Не пойду, - сам себе сказал Барбизан, - сейчас я встану и выйду из лекционного зала, сейчас…"
- Пойдём, я сказал, на карусель, – голос Балашова звучал требовательно. Ему невозможно было сопротивляться. Он предчувствовал недоброе. Зачем он тогда пошёл?
    Через тенистый лог пол пологом сосновых крон, по тропинке вверх, они вышли на солнечную полянку. Там действительно оказалась сломанная  детская карусель, покосившаяся, с ржавыми поручнями. Их было пятеро. Они обступили полукругом.
- Этот что ли?
- Этот.
- Ты чё, борзый?
    В таких ситуациях он терялся. Он не знал, как отвечать на подобные вопросы. Ему хотелось сказать, что не умеет драться, что он играет полонез Агинского, что ему нельзя, потому что пальцы надо беречь, так мама всегда говорит, когда цыпки на руках,  и что, в действительности, он ни в чём не виноват, и ничего такого не сделал…
- На!
- Сука… ха!
   Барбизан открыл глаза и обомлел: под мерно звучащий голос,  в лекционном зале призрачные тени водили хоровод. Казалось, участники оставили свои физические оболочки в креслах, и ушли жить в фантомы. Он сморгнул, и иллюзии исчезли.   
   Умываясь у питьевого фонтанчика, он дрожал как побитый щенок, а в глазах посверкивал никелем ломик в руках одного из них, а в ушах повторялось: "А, если скажешь кому-нибудь, вообще убьем".  В первый день его побили несильно: расквасили нос и подбили губу. Но именно в этот день натянулась в нём трепещущая мембрана страха, животного страха, который высверкивал никелем и бил по складам: "А-е-сли-ска-жешь-ко-му-ни-будь-воб-ще-убь-ем!". Он сломался сразу и насовсем. С этого дня начались его мытарства и длились бесконечные три недели.
    На следующий день, после полдника, вновь явился Балашёв с приказом идти кататься на карусель. И он пошёл. Он теперь не мог не пойти, потому что  им теперь управляла живая трепещущая оболочка. Его опять побили. И били теперь каждый день. Методично. После полдника. Сразу после полдника он шёл на заветную лавочку, открывал на семнадцатой странице уже заляпанную в пятнышках засохшей крови книжку, и ждал приглашения на карусель. Его жизнь теперь строилась с расчётом на послеполдничную расправу. Сразу, после очередной экзекуции с него будто груз снимали. Сейчас вечером он чувствовал себя словно бы облегчённым. Ему даже казалось, что всё правильно, так и должно быть. Он даже искал и находил за них объяснения, почему его бьют. Потому что, он не такой как они; потому что они  - сильнее; потому что, у них было право бить.  На них, сильных и более взрослых, он не обижался. Но, вот, Балашёв?!  Вечером, перед сном он уходил в месть и мстил Игорю Балашову. Мстил бесстрашно, как пионеры-герои, там на аллее. В руках у него был советский автомат и на поясе связка гранат. Он стрелял без устали в это, ехидно смеющееся, белобрысое лицо. А Балашёв даже не замечал, он приговаривал: "Знаешь, как боксёры бьют? Они левой отвлекают, а правой – на!". Так бился он не на жизнь, а на смерть. И погибал как герой. И оплакивал себя, и засыпал в слезах.
       Наутро  было ещё ничего – полдник маячил где-то далеко, за сон-часом и было время не думать и не вспоминать. Но чем ближе был "час карусели", тем сильнее его охватывало беспокойство. Днём он уже не мог спать, лежал и старался отогнать навязчивое сверкание никелированного ломика. И вот - уже полдник, и вот, он в бездумье идёт и садится на лавочку.  "Пойдём на карусели покатаемся?".
      Битый и униженный, с постоянно разбитыми губами, он вызывал лёгкое презрение у сверстников своего отряда. Тем, кто бил,  он был и вовсе неинтересен. На солнечной полянке появлялся кто-нибудь один из них. И неизменно – Балашёв. На пути в столовую или обратно, порой, его останавливал кто-нибудь из них, и говорил примерно так: "Попался. Стой здесь никуда не дёргайся. Щас, я в отряд схожу, потом на карусель пойдём". Он оставался и ждал, а они забывали. Так прошло две недели.
      На родительский день приехала мама. Что заставило его молчать в ответ на её расспросы: то ли страх, то ли смутная надежда на перемены? Пионер-Важатая в приватной беседе выразилась так: "Знаете, мальчишки в этом возрасте часто дерутся, за всеми ведь не уследишь. А он не жалуется. Вы не волнуйтесь, я за ним присмотрю". После родительского дня, встречая его, она приговаривала с наигранным удивлением: "А ты у нас оказывается драчун!".
      За пять дней до конца сезона он сделал ошибку. Вечером он пошёл на танцы. Зачем? Чтобы посмотреть, с кем танцует та девочка, со светлыми косами. Он пробрался вдоль аллеи, между сосен к футбольному полю, на котором проходили танцы. Он встал за сосной, совсем близко от лавочки, где сидели и болтали девочки и она. И вот, он стоит и видит, как из толпы танцующих отделяется… боксёр, с льняной чёлкой. Вот, он подходит.
- А ты здесь чего делаешь?
А девчонки с интересом наблюдают, и она.
- Стой здесь, - развязно говорит боксёр, - щас, танец кончится, я те ****ы дам, чтоб не ходил, где не надо, тогда уёбывай в отряд.
       Он уходит в круг танцующих. Он остаётся и ждёт. Они слышали и тоже ждут с интересом, и она. Теперь на него словно столбняк находит. Уйти, убежать? Потом будет ещё хуже. Остаться? Они будут смотреть? До конца танца.  Конец танца. Толпа расходится. Боксёр идёт к нему и улыбается… В этот миг мембрана страха вдруг взвизгнула и разорвалась! Лопнула  и разлетелась на куски от отчаяния и безысходности перед лицом безмерного и всеобъемлющего Зла. Перед его улыбающимся лицом. С визгом, с рычанием сквозь всхлип, он бросился первым. Тот не ожидал. Они повалились в пыль. Выталкивая из себя комки рыданий, он кусался и царапался как девчонка. Их растащили. Его подняли. Опомнился он только в корпусе на своей кровати. "Что же я наделал!". Он искренне раскаивался, но было поздно. Они вновь появились впятером. Они зашли в палату. Он стал им интересен. Он малодушно попросил побить его после полдника. Они великодушно согласились.
       Назавтра, после полдника, как обычно, явился Балашов, и они пошли на карусель. По тропинке, через лог. Балашёв впереди, он за ним. Но когда вышли на полянку, и солнце сверкнуло сквозь ветви, когда он опять увидел их всех…. Что-то опять случилось внутри. Как будто взорвался гнойник в груди и гадость, вспучившись, хлынула из горла из глаз из носа. Перед глазами распласталось вдруг огненное живое пятно. Он вскрикнул и увидел всё со стороны. Он увидел, как медленно падает вместе  с Балашовым на траву, рвёт его рыжие волосы. Как братья Тафанюки, мешая друг другу, пытаются достать его ногами, а боксёр встав на колени молотит его по затылку….   В этот раз его действительно сильно избили. Так, что сами испугались и отвели умывать к фонтанчику.  В этот раз случилось самое главное: его ударили никелированной монтировкой по плечу! Было очень больно, он орал. Но, он не умер! Этим послеполдником случилось самое главное – он стал живой мишенью.
         Следующие три дня ничего не изменилось.  Его водили на карусель и били, но теперь он сопротивлялся. Это сопротивление было непреднамеренным и внезапным. Сам он не хотел этого, но ничего не мог с собой поделать. Как только он выходил на полянку, в груди что-то лопалось, и он с криком и слезами бросался на того, кто был ближе. Боксёр отрабатывал удары, его валили с ног… потом умывали у фонтанчика. Приближался конец сезона…
       Барбизан открыл глаза и понял, что сидит один. Лекция давно кончилась, все разошлись. Его, видно, не стали тревожить. Ну что же. Идём до конца.   
       Каждый, кто был в пионерских лагерях того времени, знает, что на "последнем костре" сводились счёты. На одном из сезонов, он помнит, забили до полусмерти пацана из второго отряда, выбили глаз...  Он знал, что "на костре" его изобьют так, как раньше не били. Он боялся и смутно чувствовал, что не сопротивляться уже не сможет. И поэтому их кара будет ещё ужаснее.
     Весь этот день он не находил себе места. После полдника он пришёл на лавочку в надежде на "карусель". Он прождал час. Он понимал, что они не придут. Они не пришли. И вот, когда упала ночь, и взметнулось  бензиновое пламя, когда сухие сучья затрещали, и искры полетели в небо танцевать. А все запели под  баян "взвейтесь кострами…  дети рабочих"… они пришли.  В этот раз они отвели его недалеко. Они стояли в логу под соснами, и ничего не происходило. И это было странно. А потом каждый из них, по очереди, подошёл и отдал сплетённое из телефонной проволоки колечко. А он ничего не понимал. А Балашов сказал напоследок: "Всё-таки надо его было побить", и они исчезли, потерялись в темноте…. В этот вечер он так ничего и не понял.
        Только на утро, в автобусе, его вдруг охватило ликующее, ОКРЫЛЯЮЩЕЕ ЧУВСТВО ПОБЕДЫ!!! И перед ним, перед этим чувством, все слова рассыпались и стали звёздным дождём.
   
     Барбизан вспомнил лицо старшего брата: "Знаешь, что я тебе на это скажу. Наш тренер говорит: "Страх выходит из носа, вместе  с кровью!". Надо тебе боксом заниматься".
   Стоп! Что он там говорил про домино? Домино! Это значит: пионерский лагерь – бокс – степень КМС – отбор в боевую группу войск – Афган – контузия - развод.
   Доминушки повалились друг на друга с костяным триумфальным стуком. И Слепая Звезда прочертила свой путь перед его лицом.

ТЕМА ДНЯ (управляемая визуализация)
- Поговорим о творчестве. Способность галлюцинировать – неотъемлемое качество  творческой личности. Вернее даже, это врождённая способность любой личности. Галлюцинации бывают внутренними и внешними, позитивными и негативными…

   Емеля монотонно, наукообразно и неинтересно рассказывал об устойчивости, объёме и перераспределении внимания. Больше половины семинаристов уже отходили ко сну. Акгвсентюк и сам чувствовал, что уплывает куда-то, когда заметил, что освещение в зале реверсивно поменялось: все светлые поверхности предметов заиграли оттенками тёмного и наоборот, контуры объектов проступили светящимися ультрафиолетовыми рёбрами,  а лицо дремлющего рядом Курдюка закричало психо-делической цветовой гаммой.  Внезапно дверь распахнулась, и в зал вкатился Император Линь Хо, три мандарина, а за ними многочисленная свита.
- Мы слишком долго блуждали в потёмках! – неестественно громко заявил Император.
Емеля – Рохля сбился и замолчал. Остальные, разом вынырнув из полудрёмы, уставились на пришельцев. "Э-то-точ-но-не-сон!" – отстучало в голове у Акгвсентюка.
- И как Вы можете убедиться, потёмки действительно порождают чудовищ, - Линь Хо широким жестом указал на семинаристов, полукругом сидящих в креслах. Кто-то протяжно присвистнул. Свист хрустальной пунктирной струёй завис под потолком.
- Это что, ещё за делегация?! – удивился Андрей Миронович, - С какой стати здесь эти китаёзы?!
- Заткнись, галлюцинация! – ответил ему первый советник. И Козлов заткнулся. Тело его, начиная с ног,  втянулось внутрь себя до шеи и свернулось в розовый волосатый шар. Костюм опал, помялся  и остался лежать в кресле. Рот раскрылся и нижняя челюсть, вывернувшись на изнанку, словно носок, натянулась и заглотила кожаную сферу, напялилась на голову, пожирая волосы от затылка до лба, и остановилась у бровей. Свёрнутый внутрь себя Козлов выглядел как огромный диплококк, лишённый конечностей двухсферический цефалопод.  Из рас-тя-ну-то-го-на-о-бо-рот рта бессмысленно пялились и моргали глаза. Цефалопод дышал: неправильные его поверхности то раздувались, то опадали. Енькина охнула, вся обмякла телом, и растеклась по креслу. Акгвсентюк сглотнул.
- Ты, фантом, освободи место Его Мудрости, - приказал один из мандаринов  Емеле.
Сановник простёр правую руку, наставил указательный палец и повёл им вверх. Емеля всплыл невесомо над креслом. Рука китайца двинулась вправо. Паря по наклонной вниз, как по невидимому фуникулёру, ведущий семинара переместился в угол зала и там завис в позе лотоса над полом.
- А вам не кажется… - начал Емеля. Китаец сжал кисть правой вытянутой руки. Верхняя губа, нос и брови лектора съехались в кучу, нижняя челюсть выдвинулась, а язык, не уместившись во рту, вывалился наружу.
"Мне-не-по-ве-рят-не–по-ве-рят!!!" – снова заговорил молоточек, стереоэффектно забивая гвоздики-слоги по дуге, от правого уха к левому. Акгвсентюк наклонил голову направо – что-то, металлически погромыхивая, перекатилось из левого уха в правое.
- Так, - сказал Император, удобнее усаживаясь на месте ведущего, - продолжим лекцию. Тема Дня – "Разборки со Временем". По неосознанным мотивам Джона Дана.
Придворные разместились на ковре посредине зала. Разложив деревянные таблички и стили перед собой, мандарины приготовились записывать мысли повелителя.
- Каждый знает, что такое время, – начал Император,  - солнечные часы с точностью до одного деления показывают нам его и наши тени следует за стрелкой часов. Я говорю вам: не пытайтесь направить ваши тени в противоположную сторону, - не получится, сил не хватит! Подумайте сами и не горячитесь.  Если Тень управляет движением Солнца на небе, то куда Вам, с вашим слабым здоровьем, и слабой концентрацией внимания? Я спрашиваю Вас: кто из сидящих в этом зале галлюцинаций готов пожертвовать частью своей эфемерной жизни, чтобы слиться с Тенью? Вот Вы, - певец анахронизмов ушедшей эпохи, Вы готовы? Или Вы, - живой реестр знаний психологии? Или Вы, мадам Ковригина, – производное от функции "спать". А может, Вы, - производное от функции "жрать", Вы -  Умка, готовы? Никого!
- О чем, собственно, идёт речь? – спросил Барбизан.
Советник слегка коснулся невидимой указкой-пальцем лица Барбизана. Кривая хирургическая игла проворно прошила кетгутом губы, и рот исчез. Игла тоже. Кетгут рассосался. Вместо губ образовалась плохо выбритая поверхность. Операция прошла безболезненно. Барбизан, похоже, не заметил изменений. Акгвсентюк сморгнул - ничего не изменилось. Он наклонил голову налево – металлический шар немедленно локомодировал из правого уха в левое.
- Причин для беспокойства нет, - отвечал Император, - даже если Вы чего-то и не понимаете. Даже при наличии слабой устойчивости, незначительного перераспределения и малого  объёма внимания, можно добиться поразительных результатов,  визуализируя и управляя своими галлюцинациями. В том числе и теми, что связаны со временем. В этом легко убедиться. Подайте-ка, вон тот экспонат, поименованный как Мышь-Полёвка, и поставьте её на середину зала на колени.
Мышь взяли подмышки, выволокли и бросили на середину зала.
- Вы обвиняетесь в ограблении и убийстве! – рявкнул Император.
Воздух в помещении сгустился и пошёл волнами, искажая формы объектов.
- В чем Вы обвиняете меня? - Мышь подняла глаза на Его Мудрость.
- Вы обвиняетесь в краже и убийстве Времени, – прошептал сзади один из придворных, - слушайте и смотрите обвинительную речь…

      Она прошла сквозь тысячи белковых формообразований и родилась вновь. И Время вновь открыло для неё дверь и, в сиянии звезды типа G, показало свою последовательную конечность. Время выделило ей около восьмисот сорока месяцев, двадцати пяти тысяч пятьсот пятидесяти дней и ночей, шестьсот тринадцати тысяч двухсот часов, тридцати шести миллионов семьсот девяносто двух тысяч минут, двух миллиардов двухсот семи миллионов пятьсот двадцати тысяч секунд… и бесконечность мгновения.
     Итак, она родилась и начала убивать время. И делала это всю жизнь, минута за минутой, час за часом. Первое своё преступление она совершила тогда, когда сказала "Мне скучно". Отдавать отчёт в том, что ты делаешь, и продолжать убивать своё время – вот истинная вина Мышки-Полёвки. Лицемерно оправдываясь фразами "Мне нечем заняться", "Руки не поднимаются ничего делать", она уничтожала главную свою ценность, и знать ничего не хотела о том, как мучается, как стонет её река, истекая, капля за каплей в никуда. За рутиной привычных занятий и ничегонеделания, час за часом, кусок за куском, безжалостно, как мясник, она вырезала куски своей жизни и отдавала их на съедение бессмысленному морганию. Могла ли знать она, что на самом деле теряет? Чем, на самом деле, обкрадывает себя? Сколько бесконечных мгновений, которыми одарило её Время, прошли мимо? Сколько  потрясающих состояний ОЗАРЕНИЯ и НОВОГО ПОНИМАНИЯ погибло?!  Сколько заново рождающих ИЗМЕНЕНЕНИЙ умерли, не зачавшись?! Сколько, Мышь?
- Простите мне мой пафос, – устало сказал Император, - но это лишь половина её вины.
Он помолчал секунду, затем выбросил указательный палец.
- Посмотрите на неё! – закричал он вновь, - ОНА ТА, КТО КРАДЁТ И УБИВАЕТ ЧУЖОЕ ВРЕМЯ!!! Смотри на меня и отвечай. Сколько людей ты обокрала?! Они приходили в твою жизнь и уходили оттуда обворованные.  Оставляли тебе самое дорогое – Время, и ничего не требовали взамен. Не все конечно. Но многие. Одни отдавали часы, другие годы. Зачем ты обокрала его жизнь и убила годы его Времени?!
- Но ведь и он пользовался моим! – попыталась возразить Мышь.
-     Аргумент отклоняется. Это самооправдание. Что ты сделала, чтобы отпущенные ему бесконечные творческие мгновения слились с твоими? Что сделала Ты, чтобы просыпаться и жить в его снах? Ты оправдываешься потому, что в твоём Мире есть место случаю. В твоём мире живёт гильотина по имени СКУКА! Ты ищешь оправдания и пеняешь на судьбу. Ты говоришь: "на всё воля Всевышнего".…  Да, на всё Моя Воля! Слушайте ВСЕ! Суда присяжных не будет! Я приговариваю её своей мудростью и властью, данной самому себе! Я приговариваю её к повешению на Локальной Временной Петле и ЗАЦИКЛЕННОСТИ. Я лишаю её разум глаголов времени. Да будет так! Привести приговор в исполнение немедленно!
- Ужас!!! – закричали придворные, - Высшая мера! Какая жалость, а ведь у неё растёт дочь. Это жестокий, но справедливый приговор.
"Она не виновата!" – хотел крикнуть Акгвсентюк, плохо представляя себе, к какому испытанию приговорили Мышь-Полёвку. Но, подумав о Козлове, не крикнул. Абсолютная тишина заполнила зал. Линь Хо вынул шёлковый платок, наигранно вытер глаза и взмахнул.
- Начинайте отсчёт.

ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА
    Мышь стояла посредине лекционного зала на коленях, опустив голову. Ничего не происходило пока. И оттого, всё мучительнее становилась каждая секунда.
- Три-четыре!
Голос-гонг пошёл со всех сторон круглой оранжевой волной, сомкнулся в точку в центре головы, вывернулся в свою противоположность и раскатился кругом  сквозь  одушевлённые и неодушевлённые объекты. Точка внутри головы сверкнула, и вытянулась в жёлтую струну. Задрожала. "Каждая секунда идёт за следующей, а та - за предыдущей. Ты боишься – значит желаешь". Мысль появилась, вильнула хвостом и пропала. Мышь ждала.
"Что-нибудь происходит?" Мышь вскинула глаза на императора. Тот деловито саморазбирался на части: отстегнув и вынув нижнюю челюсть, он аккуратно положил её на спинку кресла. Там уже лежали глаза, маслёнка и правое ухо. 
- Десять - восемь! – ударил голос.
Император с креслом скользнул вниз – её взгляд взлетел, опрокинулся, ушёл в мёртвую петлю, уткнулся в собственный затылок на миг, прошёл насквозь и замкнулся сам на себя. "Здесь искривляется время" – снова мелькнула мысль. Она увидела…
- Шесть - двенадцать - двадцать семь!
… ленту-спираль, грациозно медленно вращающуюся против часовой стрелки. Кольцо за кольцом, сегмент, за сегментом, всего двадцать семь, - лента извивалась плотью событий. Всё - от первого детского воспоминания, через первый и последний звонок школьных лет, через замужество и рождение дочери, через…. До настоящего мгновения, в котором она ждала исполнения приговора - было упаковано в двадцать семь радужных фрагментов-колец. Прожитое ей Время беззвучно танцевало перед её лицом, то, завязываясь одним гигантским узлом, то,  разворачиваясь во всю длину.
- Три – девять – двадцать семь! – почти пропел голос-гонг.
Лента пароксизмально связалась в тугой узел и превратилась в цветной куб. "Три – на три - на три. Рубик-кубик. Руби – куби – кон – руби!" – запел детский голос в её голове. Теперь все двадцать семь ситуаций-событий были упакованы в три грани куба по девять комнаток в каждой – всего двадцать семь. Каждая комнатка-событие имела свой порядковый номер. Все ситуации упорядоченно строились слева направо сверху вниз грань за гранью. "Руби – куби – кон – иди!" – пропел голос, и она оказалась внутри первого, самого первого своего воспоминания. Она оказалась в какой-то комнате, где никого не было. Затем появились взрослые, и она услышала голос матери…
- Один на три, на два!
Шёлк, щёлк, щёлк.
… комната завертелась волчком, её вжало в пол, волна тошноты подкатила и отступила. Сейчас она видела ряды учебных столов, услышала шелест бумаги, шарканье ног и голос учителя…
- Три на два на раз!
Шёлк, щёлк, щёлк. Ускорение, кошмарный круговорот и… солнечный ясный день. Река, свежий ветер, на том берегу тёмная полоса леса, уходящая за горизонт…
- Два на три на два!
Шёлк, щёлк, щёлк. Она увидела его лицо совсем близко, глаза в глаза. Запах волос и шёпот…
- Три на раз, на два!
Шёлк, щёлк, щёлк. Плачь ребёнка, ночь, день, плачь, бутылочки и соски…
- Два на три, на три!
Шёлк, щёлк, щёлк. Школьники выстроились в ряды. Запах портфеля, запах футляра для карандашей, гладиолусы и астры…

Гонг-голос ускоряясь, щелчками вбивал новые сочетания цифр, и она раз за разом всё быстрее перемещалась, беспорядочно оказываясь в прожитых событиях и покидая их. И снова возвращалась для того, чтобы через тошнотворное головокружение прыгнуть в следующую ситуацию. Чудовищная сила мотала её внутри куба…

В какой момент всё закончилось, она не поняла. Она снова увидела императора. Линь-Хо протёр правый глаз платком, вставил его на место и строго посмотрел на Мышь-Полёвку.
- Расскажи, что ты сейчас чувствуешь.
Мышь вздрогнула. Её разум разваливался на части:  секунды – дни – года - мгновения откалывались кусками и существовали одновременно. Все эпизоды жизни рваными полосками хаотично плавали в вакуоле Времени.
- Рассказывай, что чувствуешь! – рявкнул Линь-Хо.
- Сейчас перед исполнением приговора, когда звучит первый звонок, и дети ждут начала, она плачет и не даёт спать потому, что животик болит и разбросаны игрушки. А мама сказала их убрать после встречи с ним, до тех пор, пока продолжается последний бал на уроке рисования, перед сдачей сессии. Я очень переживала, когда дочь заболела, а меня оставили одну. Было страшно, и я вспоминала, как выйду замуж, и у меня будут дети…
   

- Слушай внимательно! – перебил её лепет Линь-Хо, - Месяц это совсем мало. Месяц назад было то же число, что и теперь. Через месяц будет то же число, что и теперь. Средняя продолжительность жизни - семьдесят лет. Это восемьсот сорок месяцев. Умножь прожитое тобой время в годах на двенадцать. Теперь  от восьмисот сорока отними то, чего у тебя уже нет. Сколько получилось? Сколько тебе осталось? Сколько времени тебе осталось для того, чтобы реализовать себя в этой поганой жизни?!

Линь Хо поднялся с кресла.
- Ну ладно, повеселились, пошли дальше. Приведите здесь всё в порядок и за мной.
Он шагнул сквозь стену и исчез. За ним потянулись придворные.
- Всё. Конец лекции! - объявил Емеля.
Семинаристы просыпались, потягивались в креслах, вставали и выходили в молчании. Понемногу зал пустел.


НА СОН ГРЯДУЩИЙ

- Какая разница между тем, когда человек лжёт и когда играет? Так. Даже, если это вынужденная игра? – спросил  Барбизан Задумчивый.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, например, недавно мне пришлось соболезновать жене одного не очень знакомого приятеля. Так. Честно говоря, настроение  у меня было обалденное. Так. А вот рожу я сделал  кислую, да так, что чуть сам не разрыдался.
- На мой взгляд, - сказал Чуки Гек, - если ты сам глубоко веришь в своё враньё, то это уже не ложь и не враньё вовсе. Это уже ты. То есть, - продолжал он, - если ты врёшь и веришь в это, это и есть настоящая ложь. А если не веришь,  то - игра. Стоп, я сам запутался…
- А если я играю в то, что лгу, и верю в это?
- Мы не знаем,  – растерянно ответил Чуки Гек.
Лабуда, внимательно следившая за разговором, вмешалась.
- У меня один знакомый, голубой, настолько вжился в это, что обижается, если его назовут Владик.
- А как его зовут?
- Владлена.
Беседа приняла другое направление. Присоединились Енькина, Амба, Акгвсентюк и Семь Гномов.
- Между прочим, "голубые"  – это неправильный перевод с французского. На самом деле они "фиолетовые", –  авторитетно заявила. Амба.
- Да,  кстати, - затараторила Енькина, -  фиолетовый  – это цвет половой недифференцированности.  Ему отдают предпочтение дети, в половом отношении ещё недифференцированные.
- Это я заметил, - заметил  Акгвсентюк. Сегодня он весь день ходил в фиолетовой футболке с надписью на груди "Я знаю людей, которые любят…", - пойду-ка я, переоденусь…
- Понимаешь, Енькина, дело не в Люшере, - вступил Семь Гномов, - просто биологически, каждый человек, я имею ввиду и мужчину и женщину,…  они имеют икс хромосому -  как завершённую генетическую программу, и недоделанную икс хромосому,  то есть – игрек, которую имеет другая половина,  я имею ввиду мужчин… А по Юнгу получается, что каждый человек, я имею ввиду и мужчину и женщину, на духовном своём плане,  вообще, гермафродит. Он имел ввиду…
- Ой, запутал, хватит! Он имеет, они имеют. Короче, всех семерых имеют, и все генетически недоделанные, - закончила Лабуда научный разговор.
- Зачем топтать мою любовь… – прогнусавил Семь Гномов, махнул рукой и отправился спать.
Участники семинара разбрелись по номерам. Минутная стрелка  дёрнулась и остановилась на минуту на цифре 12, часовая показывала 3.

Глава 3 День третий /Воскресенье/ 

ТЕМА ДНЯ
ТЕМА ДНЯ  (ТАНЕЦ ПОСЛЕДНЕЙ ЗВЕЗДЫ)
      






ТЕМА ДНЯ (Конец Света)
     Она шагнула на ленту, и та превратилась в ступени. Эскалатор уходил в небо и терялся в Бесконечности.   
     Всё выше, через пыльную листву, сквозь облако, и ещё выше, сквозь ледяной холод стратосферы, всплывая на поверхность воздушного океана, он падал и оставлял за собой тонкую линию. Она же покачнулась и поняла, что ступени эскалатора начинают набирать скорость….

Метафора "на острие луча света", упражнение "три дня до конца света"
ТЕМА ДНЯ (знакомство)
- Настало время познакомиться по-человечески, - грустно сказал Емеля. - Это случается так.

Ты едешь домой. Полотно дороги набегает, обтекает твой "Марк" и остаётся в стёклах заднего вида. Шорох шин и негромкая музыка.
"Что же это было? Три дня? Неделя? Месяц?". "О чём был семинар?" – спросит жена. "О чём? О рекламе, наверное…" В следующий миг ты видишь, как тупое рыло КАМАЗа резко надвигается, увеличивается и заполняет всё поле зрения. Бледное лицо водителя, застывшие глаза и отчаянный визг тормозов. Сотрясающий и рвущий на части чудовищный удар, скрежет, хлопок и звон. Боль и тьма. И ничего. Неясный свет. И медленно,  как на чёрно-белой фотобумаге, проявляется комната. Люди, сидящие в креслах.
- Привет. Ты уже здесь. В этом месте всегда Воскресенье, и всегда одно и то же число. Кем ты был?


- Или  это случается так?

Мягко щёлкает входная дверь. Ты выходишь на парадное крыльцо. Трудовой день закончен, впереди – свободный вечер. Осталось дописать отчёт, но это потом, ближе к ночи. Возле банка лениво расхаживают молодые люди в кожаных куртках. На стоянке в беспорядке разбросаны автомобили. Мимо идёт солидный мужчина с дипломатом. Сзади, видимо, охрана. Ты видишь как на тротуар, резко сбрасывая скорость и разворачиваясь, выезжает тонированный "Крузер". Дальше фрагментами, как в замедленной съёмке: опускается тёмное стекло…тупой ствол автомата… короткое жало пламени,  ещё одно, длинное… падающий ничком охранник, мужчину переламывает пополам и отбрасывает к стене здания, … чей-то крик "Стреляют!" … падающий дипломат и разлетающиеся бумаги.
Миг и ржавый лом прошивает грудь. "Не может быть!". Стальной обруч охватывает и стискивает, а внутри что-то с хрустом взрывается.  Мир наклоняется и заваливается. Мир валится на бок и падает. Дышать невозможно и почему-то уже не нужно. Джип срывается с места, бегают и кричат какие-то люди… "Удивительно, как быстро наступают сумерки". Гаснут звуки, всё погружается в ночь. Тьма. И во тьме разгорается и набухает глаз? Нет. Это –звезда. Это твоё тело. Оно разлетается на мириады огненных брызг, и те, в свою очередь, разлетаются на миллионы пылающих кусков, каждый из которых – ты.   "Вот, что значит павлиний хвост! А Парацельс…" – ты не успеваешь.  Тусклый свет…  комната… всё.
- Привет. Здесь всегда одно и то же. Всегда Воскресенье. Как тебя звали?


- А может это случается так?

Её приход был ожидаем. После трёх операций, химио- и лучевой терапии, на втором году лечения тебя оставили в покое, наедине с наркотиками и с ней. И ты тоже оставил их всех. Эти дни она была совсем близко, может быть возле кровати. У неё было красивое имя - Саркома. Может, по ночам она сидела там, в кресле. Сидела и наблюдала. Каждую ночь она передвигала кресло всё ближе, и тогда в груди клокотало и булькало всё сильнее, и ты начинал задыхаться. 
И вот теперь, она встала у изголовья…  ещё два кубика омнопона…  Её руки мягко легли на шею, и ты почувствовал удушье; они мягко сдавили грудь, и ты почувствовал лёгкость. Стало совсем легко. Так легко, что ты всплыл над кроватью, всплыл над домом, над городом, над планетой… Теперь, едва касаясь Млечного Пути ты идёшь к свету.
- Привет. Ты пришёл куда надо. В место, где не кончается Воскресенье. Расскажи, кем ты был, когда тебя не было. А мы будим сидеть тихо. Мы будем слушать.


- Или так?

Ты ведь его никогда по-настоящему и не видела. Смотри! Твоё собственное тело, одетое в жёлтую блузку и тёмную юбку, бьётся в агонии на тротуаре. Оно конвульсивно вздрагивает и сучит ногами в луже мочи. Вид смерти в любом обличии безобразен. Из разорванной шеи фонтанчиками пульсирует кровь.  А голова, так странно, откатилась в сторону и лежит на траве,…  а рядом сумка с тетрадями. И ты пытаешься понять, что же случилось: пролетает мимо грузовик… срывается, планирует и звеняще гудит стальной лист…
- Привет и ты. Давай знакомиться. Кем ты была, когда тебя не было?

Пять минут абсолютной тишины в  зале – это триста тиканей настенных часов, это семь глубоких вздохов, это 3 покашливания, и это неумолчный шёпот листвы за окном.

Первым нарушил паузу Андрей Миронович.
- Что это, Вы теперь, в конце семинара, знакомиться предлагаете? Ну, тогда снова начнём с меня…
- Вы можете замолчать? - не выдержала Амба, - Про Вас мы уже всё знаем. Вы -  Козлов. Им и останетесь.
Козлов заёрзал в кресле и что-то пробурчал. Опять стало тихо.

Лабуда оказалась крашеной блондинкой в спортивном костюме "Nike". Над макияжем, казалось, поработал дизайнер-штукатур второго разряда. Мочки ушей оттягивало замысловатое серебро, а на руках без золота осталось четыре пальца: большой левый, большой правый, правый мизинец и левый указательный.

- Меня зовут Елена…, - почти шёпотом, начала Лабуда Ретивая. Но Емеля перебил её.
- Звали!… Звали, ведь?
- Да, меня звали Еленой. Моя жизнь ничем выдающимся не отличается…  Обычная судьба. Школа. Институт. Подруги, друзья. Потом работа.
Она замолчала, но потом встрепенулась вся и продолжила.
- На самом деле я хотела сказать, что мне жалко…, что я так бездарно прожила своё время. Мне было двадцать девять. У меня не было семьи, не было детей. Я думала, что ещё успею. Я всегда считала, что уж это-то у меня всегда будет. Был один человек, которого я любила по-настоящему. Он мучался со мной пять лет. Всё ждал…. Он предлагал мне выйти замуж. А мне всё, как бы, некогда было. Училась, карьеру делала. Сделала.
Лабуда остановилась и вытерла глаза.
- Недавно он женился. Мой случай – самонадеянность. Я поняла, что не успела…, что потеряла самого преданного человека в своей жизни. И, наверное, не найду больше. Потому что…
Емеля вновь резко перебил её.
- Потому что ты умерла! – сказал он звенящим шёпотом,  - И ты уже никогда, ничего  не успеешь. Ты будишь вечно сидеть на этой станции и видеть, как мимо проходят поезда…
- Да, здесь, в это Воскресенье, я умерла, - сказала она и закрыла ладонями лицо.



- Меня звали Игорь. Фамилия – Самойлов, мне было 37 лет, - Барбизан Задумчивый сделал паузу.
      Линия его взгляда ушла в веер и растворилась за контурами реальности. Только сейчас стало заметно, что голова у него в инее, а виски в сметане. Длинная и гибкая, как у лебедя, шея, казалось, позволяет этому человеку прятать голову подмышку в случае опасности. 
    - Я не буду рассказывать про свою жизнь. Здесь я вспомнил такое, о чём давно забыл. Я хочу сказать, что такие семинары… Нет, что-то я не то говорю. Ну, в общем, я кое-что пересмотрел. Понимаете, меня долго преследовала одна картинка из войны. Когда становилось невыносимо плохо, а это бывает у каждого,…   тогда он падал, вставал на локти, полз, улыбался и звал меня…. Сколько лет прошло, а он всё полз. А теперь, мне кажется, всё изменилось, или мне только так кажется…
    - Теперь, мне кажется, - эхом повторил Емеля, - ты нашёл покой. И яркость этих воспоминаний умерла вместе с частью тебя. Будем знакомы, Игорь.
 

- Моя фамилия Акгвсентюк, имя Даниил. Я против такого окончания семинара, потому что считаю, что рано нам умирать. Мне 32 года, и  я собираюсь жить долго…
- Как вечный жид? – вставил Курдюк Кизяк.
- Я был и оставался сам собой. И когда бросали "жид", и когда родственники уехали в Израиль, – спокойно ответил Акгвсентюк.
Взгляд его сверкнул как свет сквозь сонные ставни. Уши-лопушки насторожились в ожидании дальнейших событий, а нос совсем завалился на верхнюю губу как уставший любовник.
- Мне хотелось сказать вот что, - продолжал он. – Я действительно многое не успел сделать в этой поганой жизни, потому что пренебрегал временем. Тратил его попусту. Я не успел помочь своим родителям. Не успел выполнить обещание дочери. Я обещал ей, что когда-нибудь мы поедем в Израиль и покажу ей Храм. И ещё,… в текучке суетных каждодневных дел я недолюбил свою жену. И вот всё это – самое главное, что я вынес с семинара. И ещё, только к концу я понял, что семинар то идёт по заявленной программе.
- Абсолютное заблуждение! – Андрей Миронович досадливо покрутил головой.
- Вы хотите познакомиться? – спросил Акгвсентюк.
- Я уже познакомился. Я хочу добавить, что…




Андрей Миронович Козлов оказался Козловым Андреем Мироновичем, человеком с большой буквы К.

- … зря провёл столько времени, заседая тут. Я вам покажу сейчас свой конспект. Посмотрите, ….Линь-Хо саморазбирался на зап. части…. Или вот: "… отсечём Умке верхнюю часть головы" – это садизм! Лично мне вся эта возня с историей культуры ничего не дала. А если кто-нибудь спросит про эти семинары, Абляевские, я прямо скажу - и скрывать не собираюсь – дерьмо!  И ещё, запомните Абляев, к людям надо относится по-человечески. Тогда и они к вам - с протянутой рукой придут.
- Это как Ленин, что ли? – съехидничала Енькина.
- Вы не язвите здесь. Вам дадут слово сказать. Я говорю о человеческом отношении. И думаю, что меня здесь поддержат…
- И поддержат! – отозвался Свирь. – Самые великие и благие начинания могут опошлиться, - продолжал он ямбом, - …изолгаться и принести вред, если в основе отношения к личности лежит манипуляция и членовредительство!
Зал заржал. После недолгого препирательства все утихли. Вновь замедлилось время, и секунды растянулись в рельсы, уходящие за горизонт.



- Я работаю директором в своей фирме, - взорвал тишину Курдюк Кизяк. – Звать меня Александр Иванович, фамилия Тихвин.
- Сложно говорить о себе в глаголах прошедшего времени? – спросил  Барбизан.
- Я всяко могу говорить, могу и в глаголах. Какая разница? Так, о чём я? А, ну вот, после окончания школы меня призвали в армию. Там я остался на сверхсрочную. Прослужил в общей сложности тринадцать лет. Прапорщиком. Кстати, из прапорщиков анекдоты делают, наверное, сами прапорщики. Выставляют себя баранами с одной извилиной. Хотя люди там всякие есть. Что я могу рассказать? Последние пять лет был в должности начальника склада ПФС. Это кому не понятно – продовольственно-фуражная служба. Я бы может, до сих пор служил. Кто знает? Но нашу часть расформировали, а меня приписали к сапёрам и айда в Чечню. А зачем мне это надо?  Я, в общем, уволился и занялся своим делом. В принципе к тому времени, это два года назад, у меня уже был свой бизнес. Как никак, я на продуктах собаку съел. А кто в армии не ворует? Все воруют. Сейчас у меня продуктовый бизнес. Фирма ещё молодая, десять человек работает, не считая водителей… 
Курдюк Кизяк начал жизнь с того, что украл внешность у Мигеля Плачидо и пользовался ею 32 года. После обстоятельного рассказа о делах продуктовой фирмы, он закончил выступление так: "А чего я ещё не успел? Наверное, поставить дело прочно - на ноги. Не успел сына воспитать как надо. Времени на него вечно не хватало. Сейчас жалею…".
- У меня один вопрос. Зачем ты придумал себе такое странное игровое имя? – спросил Емеля.
- Подурачиться захотелось. Я как прочитал на бэйдже у него, – он указал пальцем на Даниила, - "Акгвсентюк", так решил себе забавное имя взять.


Енькина оказалась пухленькой брюнеткой: щёчки – два снегиря, глазки – чёрные блестящие пуговицы от Кардена с перепутанными нитками ресниц, брови – пароксизм удивления, нос с гульку.
- А что я про себя скажу? Звать меня - знаете как, Марина Сергеевна. Так, посмотришь на свою жизнь – суета. Всё училась и училась - как завещал Свирь Питерский.
- Прошу на личности не переходить! – отозвался Свирь.
- А я не перехожу. Главное, чего не успела – научиться писать стихи. В принципе, если знать технологию, изучить ямбы там всякие, то можно писать неплохие вирши. Так, что ещё? Я всю жизнь хотела отправиться на Гваделупу. Мечтала посидеть под пальмой, посмотреть на песчаную отмель, на океан, уходящий в полосу горизонта, там, где небо становится землёй… и так далее. Ещё не успела Дашу воспитать, ей всего десять. Ну, и найти достойного мужа и отца моей дочке.
Енькина обвела взглядом сидящих полукругом участников.
- Всё какие-то проблемные попадаются, – добавила она, - у меня всё.


Есика … она ушла в тайну и больше в моей жизни не появлялась

Рассказ Емели
- Емеля, а ты хочешь рассказать, кем был?
  Емеля снял бэйдж и бросил на пол.
- Я родилась в маленьком шахтёрском городке, на Кузбассе. При рождении меня назвали Венерой. С самого детства мне не нравилось это имя, и сейчас я понимаю, почему.
Лица участников вытянулись, затем  удивление сменилось сомнением. Некоторые заулыбались.
- У меня была младшая сестра, отец и мать. С детства я любила отца. Он был довольно жёстким человеком и, наверное, не любил маму. Он всегда оказывал на меня сильное влияние. И видимо, многие черты его характера были проявлены во мне уже позже, когда я повзрослела. Я как-то росла не так.
Здесь голос задрожал, и он сделал вынужденную паузу.
- Подруг не было, но друзей-пацанов - всегда полно. Вместе мы играли в футбол, зимой - в хоккей, ходили в лес, дрались. В общем, … в общем, в 13-14 лет я поняла, что со мной происходит что-то не то…
Снова зависла пауза. Кто-то присвистнул. Теперь в зале возникло напряжённое ожидание.
- К 18 годам, закончив школу, я твёрдо решила поменять пол и стать мужчиной.
Её голос стал каким-то отрешённым. Сейчас она говорила так, как говорит о себе человек, глядя на самого себя из другой реальности.
- Я занималась боксом и тяжёлой атлетикой, как могла, формировала тело. Я честно презирала однокурсниц, с их вечной манерностью и бабьими интригами. И ещё хуже, продажностью. Только к 28 годам, накопив, а большей частью заняв деньги, я смогла уехать в Голландию на операцию. По сути дела, только с 30 лет я начала жить по-настоящему. Имя я поменяла. Я стала Валерием Абляевым и была им до сегодняшнего дня. Когда гормоны начали действовать, я всё больше походила,… и чувствовала, себя мужчиной. Иногда выдавал только слишком мелодичный голос. А в остальном,…  сами видите. Я встретила любимую женщину. Наши отношения продолжались восемь лет….  И мы расстались, потому что я… Я не могла подарить ей ребёнка.
Она встала с кресла и растерянно оглянулась. Здесь голос её сорвался, словно чья-то рука сдавила горло, и она всё тише, почти шёпотом продолжила.
- Я уже никогда не смогу иметь детей…. Потому что…. Потому что умерла здесь, …где всегда будет Воскресенье. Где буду вечно кружиться на Солнечной Карусели….  Пока не погаснет Слепая Звезда.
   Семинар был официально закончен. Директоров фирм упаковывали в ящики, наклеивали фирменные ярлыки и укладывали в автомобили. Больше всех возмущался г-н Козлов.
- Мало, что головы всем заморочила, вдобавок ещё и гомосеком оказалась, или как их там, транвисты…  трансосвисты…
- Да перестаньте, Вы, ради Бога...
___________________________________    Х       _________________________________


Завтра начиналась.…  Нет, не так.  Начиналось завтра. Может концовку заменить?  Или, вообще, выбросить? А может так?…
      ___________________________________    Х      __________________________________

- Ну, как тебе семинар? – спросила жена, когда Анатолий вернулся домой.
- Не так, чтобы очень, – устало ответил он.
Запиликал сотовый.
- Толик, привет. Ну и как я, нормально?
- Слегка перегибал, но, в целом, довольно точно придерживался инструкций. Давай разбор полётов потом устроим. Я несколько того, подустал.
- Нет, ты мне скажи, у меня квартет вышел?
- Ладно, если честно, то нет. Г-н Козлов – это не карикатура, а человек. Понимаешь? А у тебя вышел  живой гротеск.
- Ну, ладно. На ошибках учимся. В следующий раз возьму другую роль.
- Нет, в следующий раз возьмёшь опять Козлова и доведёшь его до конца. Безупречно.
- Идёт. Ну, пока.
- Пока.
- А что не понравилось? – возвратилась к разговору жена.
- Видишь ли, в этот раз не удалось главное растолковать. Понимаешь, они в конце, на знакомстве, вывалили целую кучу личных проблем, и пошло поехало: слюни, сопли. Одним словом, фиолетово продавали и выпячивали свои болячки.
- И что, никто, не "сыграл квартет"?
- Похоже никто. Но, это моя вина.
- А я как?
- Ты нормально, у тебя вроде получился.
- Нет, ты честно скажи, получился?
- Да, получился. Честно.
- Давай, в следующий раз я возьму что-нибудь посложнее. "Квартет г-жи  Енькиной" - довольно примитивная роль.
- Давай.
- Что к ужину приготовить? Пупки куриные будешь?
- Спасибо, было вкусно.
Снова зазвонил телефон, на этот раз настольный.
- Отключи часа на два, я пойду, полежу.

    Абляев устало встал из-за стола и направился в другую комнату. Отворив дверь,  он поприветствовал всех собравшихся.
    К удивлению своему он заметил, что компания увеличилась: вторичные персонажи без какого-либо разрешения сотворили  себе следствия. Так, у Репки появилась стройная рыжая подруга. На поле задымил кирпичный завод, а очкарик- экскурсовод вместе с посетителями выставки организовал коммуну на Фиджи. Там же оказался Император со свитой и восемнадцатью заложниками. Самое неприятное поджидало Абляева в его любимом кресле. В нём сидел Рохля-Емеля и сочинял лекцию на тему "Нет ничего нового под Солнцем". На столе, рядом с компьютером, сидела мышь и диктовала: "Пиши, японцы говорят: "один во всём и всё в одном". Записал. Дальше…".
Рядом стоял автор – Данила-мастер и мило улыбался.