и земля не глядя видит и говорит: Прости ему, Боже! - каждому вслед...
как рбенку малому, который уходит в страшное место...
где слышно, как небо дышит и почему оно дышит.
- Спаси тебя Бог, - говорит она вслед тому, кто ее не услышит...
О. Седакова
- Сидеть на балконе – дурная примета - наконец сказал он и шагнул вниз.
Может кому-то жизнь дарит встречу с другими людьми, но мой Учитель был именно таким. Он прошел по мне своими истоптанными ботинками, засыпав ковер пеплом, а стены - невнятными афоризмами.
Он дожевывал шпроты, вытирал руки о свои черные волосы и, прикоснувшись к моему лицу, говорил:
- Не бойся идти прямо, не бойся дождя, не бойся темноты. Я шел один, я шел под дождем, я увидел огонь вдалеке. Это была ты.
Он выпивал стакан граненой водки, ломающей свет, и продолжал:
- Я не дом, я просто стена. Стена без дома в зарослях конопли и черемухи…Стена без дома – это почти так же странно, как нога без тела – ступня левой ноги в голубом носке с красными квадратами и черном грязном ботинке.
Он вставал, подходил к окну, долго смотрел на свое отражение на черном стекле и почти шепотом вздыхал:
- И как кусок ноги ты не назовешь человеком, как бы ни возмущалась внутри твоя псевдо гуманность, так и эта стена перестала быть чьим-то кровом, уютом, опорой и стала просто развалинами.
- Извини? Я не расслышала, - подходила я к нему и целовала в затылок.
- Мне надо идти, - сказал он без континууса и всхлипнул так, как будто взвалил на себя скалу.
- Тебя ждут другие?
- Да, - рассмеялся он, - конечно! Я ведь не могу вести тебя всю жизнь за руку! Я нужен миру.
Потом подошел, обнял меня за плечи и почти серьезно прошептал:
- Я дал тебе все, что мог. Я даже разделил с тобой смысл своей жизни.
Я не смотрела ему вслед, когда он ушел. Только давилась его колбасой и шептала:
- Господи, помоги ему, я боюсь за него, он слишком хрупкий.