Вторая попытка Мык-Мака
А еще Маклайский долго пытался разобраться в сложных отношениях между племенами Кровожадных Индейцев.
Кто из них Кровожадный, а кто просто Индеец?
Кто - Меднолицый, а кто - всего лишь Краснорожий?
Масса тут всяких занимательных нюансов наблюдалась.
Однако ж стоило лишь поинтересоваться ненавязчиво о какой-нибудь незначительной подробности, как хитрые Индейцы тут же прикидывались вениками, совками или швабрами.
После чего ловкими финтами уходили от прямых ответов.
Почище Диего Армандо Марадоны в период расцвета его неземного гения.
Они, как потом обнаружил Маклайский, вообще никогда не давали прямых ответов.
Такие вот были загадочные и таинственные в одном лице.
Все норовили вместо ответа какой-нибудь встречный вопросик задать.
Или сразу несколько.
Чтобы понадежней.
А если и отвечали, то исключительно намеками.
Зыбкими, как полуденный зной.
Дескать, я сейчас тебе скажу кое-что, а ты, если такой умный, каким себя пытаешься тут показать, пойми, что я тебе сказал.
Если сможешь.
После чего говорили что-нибудь вроде: мол, если ты пойдешь туда, а еще лучше - обратно, то непременно увидишь то, что тебе вообще-то лучше не видеть для твоей же собственной пользы и в целях сохранения здоровья, но можно услышать, что ты можешь сделать без всяких последствий и даже с определенной выгодой для себя, однако только лишь в том случае, если выберешь третий путь, хотя их существует всего два.
В общем, как-то само собой складывалось впечатление, будто бы любому чужаку они пытались баки забить.
Правдами и неправдами.
Не говоря уж о всякого рода полуправдах, недомолвках, полунамеках, метафорах, недоговоренностях, иносказаниях, аллегориях, мимической выразительности и богатстве жестикуляции.
Особенно - носом.
Проще говоря - не гнушаясь особо выбором средств.
Вот этого Маклайский понять как раз и не мог.
Это что такое получается: отношение между Индейцами - стратегический секрет необычайной важности?
Почему они его скрывают так тщательно?
В чем причина?
И оберегают как тайну самую главную?
Словно мальчиши-кибальчиши какие-нибудь.
В индейской, понятно, интерпретации.
Причем - что следует отметить особо - все вместе, дружно и с завидным постоянством.
Или же это всего лишь обычное тупое нежелание разбираться в межличностных отношениях?
Уход от насущных проблем?
Халатное пренебрежение животрепещущими интересами юного (ну, ладно-ладно - не очень юного) исследователя-археопалеоэтнографа?
Это как спросишь у толпы индейцев, беспрестанно выбегающих покурить во двор пивнушки: ребята, как тут пройти к картинной галерее?
Они тебе тут же, с готовностью и радостными ухмылками доброжелательно укажут в разные стороны.
Причем, каждый - в свою.
Да еще подробно расскажут как добираться лучше.
Непрестанно перебивая и отталкивая друг друга от вопрошающего с криками: "Дай я скажу, я лучше знаю".
Хотя, с другой стороны, может быть, они какие-нибудь разные картинные галереи имеют в виду?
Такое тоже случается в Просвещенном Космосе.
И даже, прямо скажем, очень нередко.
Особенно, когда картинных галерей в районе пивнушки концентрируется целых несколько.
И тебе, понимаешь, фото, и тебе, понимаешь, модерн, и тебе, понимаешь, биеннале.
Ну, и всякое такое прочее.
Кто их знает - куда эти Индейцы в свободные минуты наведываться предпочитают!
Разве угадаешь, как эти хитрые бестии досуг свой организуют.
Прикидываются, что со всеми, значит, в забегаловке квасят, а сами из-под полы всякие умные книжки читают.
Или, пока ты думаешь, что он в туалет пошел, он за угол - и ну давай какой-нибудь свежий вернисаж просматривать!
Ведь никто даже на минуту не позволит себе усомниться в том, что Индейцы страдают расстройствами географической ориентации!
В это вообще как-то не верится.
Если показывают - значит знают - куда.
Поскольку ориентация у Индейцев с малых лет хорошо развита.
В особенности - географическая.
Белокурая Мандаринка
Так бы и грузился Маклайский, целыми днями приставая к разным проходящим мимо Индейцам со всякими дурацкими вопросами.
Да вряд ли бы что вымучил.
Ну, вы же знаете этих Индейцев!
Им бы все больше томагавки боевые метать.
С умными лицами.
Выручила на этот раз Мык-Мака бабушка одна индейская, Белокурая Мандаринка, которая не шибко от мира сего была.
Точнее сказать - шибко не от мира сего.
Блаженная, то есть.
Уже.
Хотя может быть - и всегда.
Или просто уже обратно в детство двинулась.
По старости лет.
Мы же все такие - родом из детства.
И чего с нами не делай - упорно рвемся на историческую родину.
А Белокурая Мандаринка уж дюже старой была.
Никто и не помнил ее молодой.
Даже Бубнутый Шубен.
- Я уж себе-то не помню сколько лет, - заявил он как-то раз прииндейно, - а уж она-то и тогда-то уже точно такой же была, как и сейчас.
Такие как Б. Мандаринка всегда говорят то, что другие не рискуют.
Не только вслух произнести, но и даже подумать не мыслят об этом.
И хотя всегда говорят тихим голоском, однако почему-то выбирают именно тот момент, когда все остальные молчат, и с надеждою ждут каких-нибудь откровений хотя бы от кого-нибудь.
Ну, тут, понимаешь, и получают, чего хотят.
И Маклайский получил.
- И-и-и, касатик! - поведала Белокурая Мандаринка Мык-Маку на закате индейского солнца Эпсилон Индейца. - Они же чисто, как дети малые. Они же не хочут о проблемах внутриличностных думать. Делают вид, что этих проблем и вовсе не существует. Им же это не нужно. И пока это так - они непобедимы. Ты парень ученый, сам понимаешь: если думать что про себя, да как внутри все устроено, откуда что берется и почему так получается, то недолго и на психу загреметь. Крыша поедет - и ага! Она же если поехала, то ее уж и не остановишь. Даже противотанковыми надолбами. Это как оползень в горах: была крыша, была, а потом раз и не стало. Как в песне: вот башня пролетела - и ага! Вот так, касатик. Да ты слушай меня, старую ведьму, - я тебе по глупости не скажу. Даром меня Белокурой Мандаринкой добрые люди кличут, что ли. Ты, конечно, генеалогию нашу можешь вывести. Это нетрудно при нынешнем уровне науки. Путем анализа секвенированных последовательностей матричной рээнки. А отношений меж нами никаких особенных нету. Самое главное соблюдать самое главное: как все - так и я. Вот и все отношения. А других условий нет никаких. Ни особых, ни специальных. И отношения потому меж нашими племенами незатейливые. Можно сказать - первобытные. Оно и понятно! Мы же Индейцы! Чукчи - и то позже появились. Причем - мно-о-ого позже. Они ведь нам внучатыми племянниками приходятся. Или даже правнучатыми. В масштабе исторического процесса. Вот так, касатик. Поэтому наши отношения настолько просты, что участия сознания или интеллекта не требуют. Все как бы само собой протекает. На уровне эмпатического взаимодействия межиндивидуальных контактов.
Вон чего понарассказала эта старая карга Мык-Маку на закате солнца индейского - Эпсилон Индейца.
А с виду - старуха и старуха.
Зато с каким сияющим взглядом!
Фундаментальное обобщение Мык-Мака
Но даже и после этого харизматического разговора с Белокурой
Мандаринкой Маклайский не упускал случая собрать какие-нибудь интересные сведения об Индейцах.
Пусть даже и заведомо ложные.
Пожалуй, даже еще тщательнее принялся за это.
С удвоенной энергией.
- Ничего-ничего, - утешал он себя разговорами вслух, - для чего-нибудь оно, да сгодится. Нужна ведь вся глубина информации. А без неё - какой смысл? Никакого. Полный спектр мнений, опять же. Отрицательный результат - он же тоже результат. Ложные сведения, конечно, размывают картину Мироздания. Это есть. Никуда не денешься. Но ведь они же и зерна истины оттеняют! И вообще - отмывание зерен от плевел - это и есть та цена, которую необходимо уплатить за понимание подлинности.
Вот так вот он рассуждал.
Накручивал себе на всю катушку, можно сказать.
На кураже пытался завестись.
Сложно, конечно, но...
Определенный эффект это вполне производило.
Маклайский, надо сказать, вообще энтузиастом своего дела был.
Бывало, как зачнет что-нибудь делать, так потом всемером его не остановишь!
Теперь такие уж и не встречаются, наверное.
Мык-Мак - единственный в этом роде остался.
Последний из могикан, можно сказать.
Судьба, которую оно получило
Так вот.
Насобирал Мык-Мак как-то раз сведений всяких разных об Индейцах, проанализировал их тщательно, через компьютер пропустил несколько раз, потом через факс, через модем, а под конец - даже через мясорубку.
И после всех этих сложных операций с материалом, тут же сделал-таки фундаментальное обобщение, касавшееся племённо-лингвистической организации индейского этноса Космических Глубин.
Надо сказать, обощение это было не только фундаментальным, но и гениальным в своей простоте.
Хотя и очень сложным по существу.
Но Мык-Мак его так сумел обработать, что даже любому дураку оно сделалось вполне понятным.
Вообще, следует заметить, что во вселенской науке было всего лишь три столь же гениальных фундаментальных обобщения.
Это теория относительности Энштейна, превращение теплорода и монополь Дирака.
Обобщение Маклайского заняло достойное четвертое (в порядке свершения, разумеется, а не калибра) место среди образцов высоты полета человеческой мысли.
Сапиентный сайенс принял его в свою логосферу под условным названием "система Маклайского", перевел его в нарицательный статус, иногда называя его в разговорной речи также "мык-мак-систем".
Со временем дошло даже до того, что студенты на лекциях, когда им задавали вопросы касательно системы Маклайского, уверенно утверждали, что "мык-мак" - это способ переключения направления движения заряда по электрон-транспортной цепи или филогенетической макромутации эволюционных стволов, типа спонтанной бифуркации второго порядка.
И без тени какого-либо сомнения отправляли бессмертное открытие Маклайского куда-то в область биологической физики планетезимальных микроорганизмов.
Словом, открытие Маклайского постигла судьба всех гениальных изобретений человечества.
Оно стало настолько тривиальным, что его начали путать с другими, не менее гениальными открытиями.
На это, конечно, можно было бы обижаться: как так! меня не помнят!
Однако больше этому следовало радоваться.
Поскольку оно стало таким же обычным и незаменимым, как воздух, еда и общество.
Впрочем, Маклайский так и не узнал о собственной гениальности.
И вовсе не потому, о чем вы только что подумали.
А как раз совсем из-за того, что отправил свое обобщение в виде письма в редакцию какого-то регионального источника, после чего благополучно забыл о нем.
А позже, когда он асиммилировался в индейский этнос, ему просто сделалось совсем не до того.
Там другие проблемы навалились.
Посерьезнее немного.
В чем оно, собственно, заключалось
- Так что же такого гениального сотворил этот самый Мык-Мак твой пресловутый? - спросите вы.
И я услышу явное недоверие, пронзительно сквозанувшее в вашем вопросе.
Ну, как это сказать пороще?
Думаю, что сегодня это уже никого не впечатлит.
Это, кстати, тоже признак гениальности.
Хотя тогда было подобно эффекту только что взорвавшейся Сверхновой.
Или что-то вроде того.
Тут ведь главное, чтобы уклониться вовремя.
Чтобы не испепелило.
Так вот.
После того, как Мык-Мак пропустил все фактики и сведения, насобранные им из жизни Индейцев, сквозь сито собственных возможностей, а также возможностей, имевшихся под рукой у него приборов, главным из которых, несмоненно, был его могучий интеллект, наш юный (ну, пусть, не то, чтобы очень) археопалеоэтнограф уверенно выделил в индейском этносе Глубинного Космоса три основные группы племен Кровожадных Индейцев.
Да плюс еще две дополнительные.
Которые никак не хотели влазить ни в одну из основных.
К первой основной группе - после длительных сомнений, бессонных ночей за стаканом папоротниковки, а также бешенных гонок по бесконечным волнам Космического Вакуума на индейских пирогах и каноэ, работащих на гравитонной тяге, - он отнес племена Нештопанных Маек, Рваных Мокасин, Дырявых Валенок, Стоптанных Штиблет, Потертых Штормовок и Пожеванных Плащ-Палаток.
Потом подумал и отнес обратно.
Хотя нет, решил он немного позже.
И вернул их снова в обратное положение.
Все-таки именно так они естественно кучковались в две относительно самостоятельные подкучки (типа обувки и типа одёжки).
И в географическом отношении, кстати, - тоже.
Вигвамы ихние всегда почему-то рядом стояли, проще говоря.
Ну, и всякое такое прочее.
Рандеву с Дырявым Валенком
1.
Если же быть до конца объективным, то никак нельзя не упомнить и о том, что Маклайский долго пытался додуматься: ну, почему?
Ну почему же так все произошло?
Особенно остро вставали эти впоросы в моменты пессимальных упадков, упорного нежелания к любому виду предвижения и даже отвращения к оному.
Но, поскольку выстаривать логические цепочки или соображать как-то по-другому в такие моменты не слишком получалось, решил всякими хитрыми да окольными путями выведать сие непосредственно у самих представителей тутошных племен.
Спросил у одного Дырявого Валенка, который в этот момент из лука пытался муху на березе подстрелить.
Дырявый Валенок долго на Маклайского таращился.
Да тыкву пятернёю скрёб.
Потом еще дольше пучился.
Да стрелою пятку интенсивно чесал.
Пытаясь понять все-таки чего этот бледнолицый от него хочет, прерывая его неотложное занятие.
И главное, крайне важное.
Поелику застрелить муху из боевого лука на берёзе означало выйти в самую почётную элиту воинов племени, а то и всего индейского народа.
А этому-то что надо было?
Следует также добавить, что майские мухи были на редкость увёртливыми и хитрыми.
Их главная особенность заключалась в том, что они упорно не желали пользоваться своими крыльями, предпочитая исключительно бегательные конечности.
Крылья им было разворачивать явно в лом.
Без сомнения, они считали, что и при помощи ног справятся.
В результате попасть в майскую муху стрелой - даже из боевого лука, даже с полуярда - оказывалось практически невозможным.
Когда же до этого Валенка всё-таки дошло, чего от него желает эта бледнолицая собака, он вздохнул облегченно, и говорит:
- Ну, ты чего, Мык-Мак! Дурацкие вопросы задаешь. Поставили их рядом, вот и стоят. Неудобно, конечно. Тесно. И место неудачное. Да только кто их на другое место потащит? У нас что - дел поважнее нету?
И снова принялся выцеливать на березе зловредную муху.
2.
Маклайский тоже из колчана стрелу каленую выхватил, на тетиву тугую наложил, и ну давай они эту муху вдвоем с Дырявым Валенком по березе гонять!
Гоняли-гоняли, гоняли-гоняли.
Не загнали.
И упреждение брали, и скользом били, и навстречу.
Бесполезно.
Такою верткою эта бестия оказалась!
То отскочит, то подпрыгнет, то в щелку занырнет.
Так до самого вечера и провозились.
Всю березу стрелами истыкали.
В какого-то многощетинкового гигантского червя бедное дерево превратили.
Хорошо, хоть не Болтливый Папоротник попался.
А то бы он их быстро своими дельными советами достал!
Однажды уже совсем было бедное животное в тупик загнали.
Муху в смысле.
Но в ту секунду, когда уже оставалось только тетиву отпустить, Маклайский вдруг вспомнил, что у него процессор в ноутбуке неотключенным остался.
И тут же забыл про муху.
Пришлось ему обратно к анализу племенных отношений возвращаться.
Досужие поползновения насчет Вихревого Натиска
1.
Вернулся он, значит, к ноутбуку - нет, нормально все, питание отключено.
Видать, на автопилоте вырубил, когда к Дырявым Валенкам в гости рванул.
Сел, загрузился, с мыслями стал собираться.
С первой группой вроде прояснилось что-то.
А что там со второй?
Ага, вот.
Ко второй - тоже основной - группе индейских племен Глубинного Космоса Мык-Мак причислил племена Рассчетливых Авантюристов, Озлобленных Романтиков, Пожульканных Мечтателей, Обшарпанных Фантазеров и Благодушных Материалистов.
Объединение это как-то само собой произошло, словно бы названия племен взаимно притянулись.
Прямо в компе.
И никакого, понимаешь, тебе дискриминантного анализа с его вечной многомерной неопределенностью.
Маклайский даже удивился, насколько легко произошло это объединение племён в некую касту Энергетического Порыва и Вихревого Натиска на Гребне Дикого Вопля.
Правда, уже по принципу парадоксальности дополнительности.
Ага, ну ладно, решил он, тут, вроде, нормально.
Ничего не высовывается.
Уши-хвосты не торчат, ноги не растут, ветер не дует.
Вроде все ладненько уложилось.
Более того - где-то даже красивенько.
В некотором смысле.
2.
Но все-таки решил еще раз свои предположения проверить.
Он же добросовестный.
Уж такой добросовестный!
Бывало возьмется что-нибудь проверить, да ка-ак увлечется!
Ему уже кричат: кончай проверять!
А он все проверяет и проверяет, проверяет и проверяет.
И никак от этого занятия оторваться не может.
Диалоги с Озлобленным Романтиком
1.
Ну так вот.
Тут один Романтик Озлобленный Маклайскому удачно под руку попался.
- Ага, - обрадовался Маклайский, - ты-то мне как раз и нужен!
- Да пошел ты! - тут же по-доброму ответил Озлобленный Романтик, продолжая мечтать о чём-то возвышенно-романтическом.
- Нет, - продолжал настаивать Маклайский, - пойти-то я всегда успею. А вот ты мне, будь любезен, ответь на вопросик один: если к тебе в гости прийдет, ну, скажем, Рассчетливый Авнтюрист, ты что будешь делать?
- Без приглашения?
- Ннн... да!
- Дам в репу, - ничуть не промедлив ответил Озлобленный Романтик.
И его глаза мечтательно увлажнились.
- Ты чего злой-то такой? - опешил Маклайский.
- А! Пусть не лезут, - легкомысленно сказал Озлобленный Романтик, - не люблю вторжений в личную жизнь. И вообще, Мык-Мак, я не злой - я озлобленный. Разницу улавливаешь?
- Улавливаю, - сказал Маклайский машинально, думая о другом.
Хотя на самом деле ничего не улавливал.
Соврал.
Как обычно в таких случаях делал.
Прием у него такой рабочий выработался.
Продолжительной практикой.
Для профилактики желудочно-кишечных.
2.
- Ну, хорошо, - продолжил он методично раскладывать Озлобленного Романтика на атомы, - а Благодушному Материалисту тоже в репу дашь?
- Нет, - ответил Озлобленный Романтик, блаженно улыбаясь.
- Ага, - обрадовался Маклайский, - а что?
- Этому - по тыну, - уточнил диспозицию Озлобленный Романтик, - с левой.
И закатил вожделенно прищуренные глазки.
3.
"Да уж, - подумал Маклайский, - не больно-то он блещет разнообразием реакций".
- А если, скажем, это будет из Обшарпанных Фантазеров, но девушка?
- Девушка! - растаял Озлобленный Романтик, - девушка - это же совсем другое дело!
- Ну, хоть что-то! - отлегло у Маклайского на душе, - а то какой-то ты уж чрезмерно агрессивный.
- Ее надо за косы и коленом под зад! - продолжил Озлобленный Романтик, не слушая Мык-Мака и мечтательно паря где-то в своих романтических облаках.
4.
- Ну и манеры же тут у вас, - поморщился Маклайский, - и не жалко тебе девушку?
- А чего ее жалеть? - удивился Озлобленный Романтик, - наши девки крепкие! От соматической стимуляции токмо краше становятся. Не, я не агрессивный. У нас, Мык-Мак, не принято без приглашения в гости заявляться. Особенно девушкам.
- Да ты гонишь! - усомнился Маклайский, - шо я - Индейцев шо ли не бачив! У них же это усё запросто!
- Это у Индейцев всё запросто, - обаятельно улыбнулся Озлобленный Романтик, - а у нас, Озлобленных Романтиков, это не принято. Мечтать спокойно мешает.
5.
- Ага, - глубокомысленно сказал Маклайский, - понятно. Значит, если ты любого из этих троих встретишь где-нибудь в другом месте, то негативных чувств к ним испытывать не будешь?
- А я к ним и так негативных чувств не испытываю, - хихикнул
Озлобленный Романтик, - с чего ты взял?
- Ты же одному в репу, другому по тыну обещался. Это тебе что - позитивные чувства?
- Ну, Мык-Мак, ты чего! - изумился Озлобленный Романтик. - Конечно позитивные! Так - дам в глаз разочек - и все. Им же лучше.
- А если они тебе в глаз дадут по разочку - тебе тоже будет лучше? - язвительно поинтересовался Маклайский.
Обычно он такого себе не позволял, но тут уж никак не смог удержаться.
- Конечно, - ответил Озлобленный Романтик, оторвавшись от своих романтических бредней, и озадаченно взглянул на Маклайского, - ты чего Мык-Мак? Мы же Индейцы! А не какие-нибудь там барышни кисельные!
- Ну, ладно, - устало махнув рукой сказал Маклайский, - все равно от тебя толку не добьешься.
И поплелся обратно к своему НБ.
Другие версии своих догадок проверять.
Тест на толерантность
Именно после этой беседы родился знаменитый тест Маклайского на толерантность.
К ближним.
Упертые Конвертеры
Наконец, третья и последняя основная группа - в интертрепации Маклайского, понятно, - охватила племена Инстинктивных Предпринимателей, Стихийных Устроителей, Полосатых Кочевников, Страдающих Ломастеров и Устремленных Бедуинов, которые тесно смыкали ряды в когорту под знаменем Упёртых Конвертеров Впредь Неконвертируемого Пространства.
Но с этими даже разговаривать было не о чем.
Конечно, Маклайский мог бы их очень даже о многом порасспросить.
Только было это все совершенно бесполезно: Конвертеры эти самые настолько были заняты своей непрестанной деятельностью, что говорить могли лишь о том, что делают.
И то - совсем немного.
Ну, то есть, - почти ничего.
Молчали все время практически.
Дополнения к классификации
Было еще также две дополнительных группы.
Они, в общем-то, укладывались в общую картину.
Правда, с некоторым внутренним дискомфортом.
Хотя это были самые настоящие Кровожадные Индейцы.
Их же ни с кем не спутаешь!
Одна только кожа, подкрашенная хной, чего стоила.
Потомки Большого Змея
В одну группу - будем её для ясности первой считать - попало, значит, целых три племени - Зашторенные Дятлы, Пришпоренные Индюки и Прозорливые Филины.
Этих Маклайский по птичьему принципу объединил.
Как истинных потомков Большого Змея.
Чтобы, значит, долго не париться.
Заполошные Бурозубки
А в другой группе - и вовсе одно племечко оказалось.
Зато какое!
Заполошных Бурозубок!
Да-да, тех самых!
Этих даже объединять ни с кем не надо было.
Вредно для здоровья могло оказаться.
Заполошные Бурозубки - они ить и в окрестностях Сириуса не меняются.
Рисковые предположения Мык-Мака
Их индейское происхождение вроде бы сомнений не вызывало, но положение в общей группе все-таки представлялось Маклайскому неясным.
Потом Маклайский понял, что это, скорее всего, были потомки первой волны космограции.
Именно поэтому они хотя и вписывались в общую картину, но всё время с каким-то внутренним дискомфортом.
Такое ощущение все время появлялось, будто бы они то ли пытались мимикрировать под Индейцев основной группы, то ли, наоборот, от них оторваться решили.
И язык у них отличался.
Шепелявостью некоторой.
Наверное, к тому времени, когда они космогрировались, ещё не научились как следует звуки выговаривать.
И логопеды тогда еще не появились.
И утварь кухонная у них тоже отличалась.
И грабельки садовые.
Да и селились они всё больше эндемично.
А ещё тишину предпочитали по утрам.
И кофий в постелю.
Неопознанные Индейцы Вселенной
В бескрайних просторах Открытого Космоса также масса одиночных Индейцев шарашилась.
Их опознавательные признаки Маклайскому установить так и не удалось.
Они их то ли потеряли, то ли пропили, то ли специально скрывали.
Попытки разговориться с одним из Неопознанных успехом не увенчались.
Индеец только зыркнул на Мык-Мака черным оком индейским и что-то процедил через губу: типа - вали отседова, не видишь - я на задании.
Причем акцент у него был совершенно нетипичным для Кровожадных Индейцев.
Поэтому их Маклайский в расчет не принимал.
И, кстати говоря, совершенно напрасно.