Sharks attack.
Хабаров
В ту ночь Даша предложила пойти искупаться.
Темная удивительно теплая ночная вода лелеяла наши тела. Водная гладь замерла, превратившись в мерцающую от наших движений поверхность. За нами оставался светящийся след фосфоресцирующего планктона, отмечавший путь движения. Вода держала на поверхности, и без усилий лежать было можно бесконечно долго.
Плыть на спине было особенно приятно. В глаза заглядывали удивительно яркие незнакомые созвездья. Перламутровое мерцание звезд, как бисер, рассыпанных на бархате небосвода, отражалось в зеркальной гладе воды. Казалось, что лежишь среди звезд - как в космосе.
Мерцание планктона еще больше усиливало это ощущение, делая нас похожими на две маленькие кометы.
Беседа о чем-то мало существенном и уже кажущемся совершенно далеким оборвалась.
Состояние полного блаженства, невесомости, гармонии, растворило нас в себе. Только легкие всплески воды рядом напоминали, что мы вдвоем.
Тела как будто питались неведомой живительной энергией, на какой то миг мы стали центром вселенной. И все окружавшее нас: вода, воздух, напоенный ароматом южной ночи, и звезды, ставшие такими близкими, как будто скинувшие свой обет одиночества и колкости - все это богатство и великолепие устремилось к нам поделиться с нами своей энергией, своими вибрациями.
«Космический экстаз» - обозначил для себя я это состояние.
- Ты представляешь себя рыбой? – вдруг, разрушив тишину, спросила Даша.
- Нет, - через несколько секунд ответил я. - Скорее птицей. Только вода - это небо, а звезды под нами - это земля. И мы летим очень высоко. И нам почти не надо взмахивать крыльями, нас просто несет неведомая сила.
- В детстве в воде я всегда ощущала себя рыбой. Знаешь, всегда чувствовала ее упругость, ее силу, ее ритм. Родители ругались, что я заплываю очень далеко, а я кайфовала. Летом, когда ездили на Черное море, уплывала за последние буйки, такие здоровые красные бочки, и плавала там часами.
- Но вода здесь совершенно другая, – помолчав, продолжила она. – Она какая то более плотная, но в тоже время и воздушная. Лежишь, как на какой то подушке.
- Как красиво светится планктон. Он так здорово очерчивает наши силуэты. Наверное, красиво смотреть сверху. Мы с тобой с высоты птичьего полета как две большие рыбы. Как два дельфина, или две медленные неторопливые акулы.
С той стороны, где плыла Даша, раздался всплеск.
– Думаешь, здесь есть акулы?
Я уже прикусил свой дурацкий язык, но, к сожалению, опять поздно.
- Нет, я серьезно, ты что, вправду считаешь, что здесь есть акулы?
- Ну, есть. Ну и что, они здесь маленькие. Не больше метра, да и на людей не нападают.
– Слушай, но арабы там, на рифе, говорили, что здесь есть и большие. Которых туристы из клеток мясом кормят.
- Да ладно тебе. Врали твои арабы - это их бизнес туристов пугать. Не водятся в теплых водах большие акулы. Зоологию надо было учить в школе.
Даша нервничала, и нервничала достаточно серьезно.
- А ты знаешь, где берег? – вдруг спросила она.
До этого момента я все еще продолжал плыть на спине. Когда я выпрямился, и взглянул в сторону, где, по моим расчетам, мы оставили берег, то увидел только ночь. Ночь, наполненную звездами, и их бликами в почти идеальной глади воды.
Что то под водой коснулось моей ноги. И в тот же миг боль и судорога сковали мне ее.
Паника - ужасная вещь. Мне стало казаться, что я тону, погружаясь в воду. Инстинктивно я стал активно грести руками. Получилось так, что я как бы рванул в сторону. Даша крикнула.
- Прекрати!!! Не пугай меня! Это что, была акула?! Да?! Почему молчишь?!!
- Все нормально, успокойся – пытался сказать я, но только наглотался воды.
Идиот, я материл себя последними словами.
Это принесло некоторое спокойствие. Я вспомнил, что снять судорогу можно, уколов себя чем-то, или с усилием потянуть на себя стопу ноги. Колоть было нечем - на нас ничего не было.
Попытка притянуть за пальцы стопу, погрузила меня с головой в воду но как ни странно, помогла. Судорога отпустила.
Вынырнул я под Дашин крик. Судя по звукам и брызгам, она колотила воду руками и отчаянно орала. Резкий ее крик прерывался, когда она погружалась лицом в воду, и тогда булькающие звуки напоминали полоскание горла.
«Дернул же меня черт вспомнить акул». Я сделал движение к ней, чтобы подплыть, и попробовать успокоить. Но в темноте неосторожно коснулся ее руки.
Даша забилась как в конвульсиях. Она уже не кричала - с головой ушла под воду.
Протянув руку в том направлении,, где свечение воды от ее движений было особенно интенсивным, я поймал ее волосы. Подтянул к себе и постарался приподнять ее голову над водой. Это было ошибкой. Видимо, хорошо глотнув воды, Даша окончательно потеряла контроль над собой. Вцепившись в меня руками и подминая под себя, она продолжала отчаянно колотить ногами в воде.
Острая боль обожгла мне пах, спазм сковал мышцы, парализовал дыхание. Невольно я глотнул горько – соленую воду так, что легкие в ответ на попавшую в них воду срефлексировали острым кашлевым рефлексом. Я задыхался, но руки Даши крепко держали меня под водой. Попытка оторвать их от себя лишь усилила их мертвую хватку. Разноцветные круги поплыли перед глазами.
Нащупав свободной рукой, где она, я с силой на сколько смог ударил ее. Хватка ослабла, и мне удалось, оттолкнув ее, вынырнуть на поверхность.
Пока я откашливал выливавшуюся у меня из горла воду, и заполнял глубокими глотками воздуха легкие, я не заметил, как она опять ушла под воду.
Сделав глубокий вдох, я нырнул за ней. Я не знал, как глубоко она смогла погрузиться, ужас заключался в том, что под водой была АБСОЛЮТНАЯ темнота. Я даже не понимал, куда я плыву.
Несколько широких взмахов руками, и вдруг моего бедра что то коснулось. Развернувшись, и ухватив ее за волосы, я потащил нас к поверхности. Она не двигалась. Если бы меня кто-то спросил в тот миг – где, собственно, поверхность, ответить бы я не смог. В той кромешной темноте, что окружала нас, такие понятия, как низ и верх, просто не существовали.
Я не вынырнул - я выпрыгнул из воды. Высунувшись почти по пояс.
Даша не подавала признаков жизни. Ее руки безвольно касались моего тела.
Развернув ее к себе и крепко обхватив руками, я стал резко сжимать объятья, пытаясь сдавить ее грудную клетку. Одновременно я попытался вдохнуть воздух в ее рот. Мы опять погрузились под воду. Воздух вдыхаемый мной, выходил у нее звонкими струйками пузырей из носа.
Она продолжала безвольно висеть у меня в руках. Я перехватил ее за волосы и, приподняв над водой, с силой ударил по щеке. Потом еще раз с другой стороны, потом еще.
Ужасное ощущение безвозвратности потери вселило в меня зверя, борющегося за жизнь. Я хлестал ее по щекам, затем бросался зажимать нос, и в очередной раз, когда мы погружались в воду, вдыхал очередную порцию воздуха. Вдох. Удар. Выдох в рот. Вдох. Удар. Выдох в рот.
И вдруг она дернулась. Вернее, вздрогнула. Когда мы вынырнули в очередной раз, я даже подумал, что это конвульсии.
Но вдруг Даша закашляла. Вернее, засипела, это состояние, когда человека душит кашель и в тоже время он пытается вдохнуть. И вдруг резкий сиплый глубокий вдох, оборванный кашлем и клокотанием выдыхаемой воды.
Она опять начала беспокойно шевелить руками но я крепко держал ее, и на всякий случай перевернул ее спиной к себе.
Даша откашливалась, глубоко и часто дышала. И снова заходилась глубоким надсадным кашлем.
Я держал нас на воде -она, прекратив дергаться, практически не мешала плыть.
Через какое то время она восстановила дыхание.
Мы долго плыли молча. Она почти лежала на мне.
.......
- Мой отец в молодости врачом в Египте работал – осипшим голосом заговорила она, – Там русские инженеры руководили строительством электростанции, и он был их штатным врачом. Мы с мамой жили одно лето с ним. Однажды местные рабочие принесли в его кабинет, орущий сверток, который был весь в чем то темно коричнево-красном. Отец не видел, что я подглядывала из-за ширмы. Когда сверток развернули, там лежала половинка человека. Руки, голова и тело были, а ног не было. Голова человека ужасно орала. Там где должны были быть ноги и кое что выше, была сплошная мясная рана. С поверхности которой стекала кровь.
Она замолчала. Не успев остановить ее сразу, я не решался прервать теперь.
- Потом отец сказал нам, что это была акула. Он сделал какой то укол тому человеку, и тот затих, и больше не кричал. Но те крики преследуют меня в кошмарах всю жизнь.
Какое то время мы опять плыли молча. Она успокоилась, лежа на мне, вода настолько сильно держала нас на поверхности, что грести только одной парой ног не составляло больших усилий.
- Знаешь. Я читал, что акулы не могут охотиться ночью. Они обладают прекрасным обонянием, которое за многие километры приводит их к цели, но не могут ориентироваться с помощью него для атаки. Для нападения им нужен свет - только при нем они могут видеть движение цели. Да и агрессия акул стимулируется светом. Где то на боковой поверхности их морды есть светочувствительные рецепторы, которые могут работать только при свете. И эти рецепторы выделяют фермент, дающий мозгам сигнал - пора нападать, а ночью они слепы. Так что давай выгребать, пока не рассвело. - Сказал я и осекся.
А куда выгребать-то.
Мы вдвоем стали озираться по сторонам. Я попытался найти на небосводе хоть какие-то ориентиры. Но мало того, что звезды были абсолютно мне не знакомы, так к тому же я и не знал, в каком направлении нам надо плыть.
И вдруг кожа уловила совсем легкое дуновение ветра – бриз. Его направление ночью должно быть со стороны берега. Я спросил у Даши, а чувствует ли она легкий ветерок. К счастью, наши ощущения совпали - направление было тем же, что и у меня.
Еще через некоторое время две звезды у самого горизонта визуализировались как два далеких, но отчетливых фонаря на пляже, с которого мы и начинали свое путешествие.
Обессиленные, мы выбрались на песок.
Он все еще был теплым.