СОН НА ВОДЕ. Глава 6. Подмоченные страницы

Andy Oxman
                ГЛАВА 6

                ПОДМОЧЕННЫЕ СТРАНИЦЫ

      Да, я очень беспокоюсь чтобы читатель не очень нервничал по причине, на его взгляд, возможно, не последовательного изложения моей истории, но я всего лишь хочу Вас максимально приблизить к моему ощущению неизвестности и отсутствия полного осознания происходящего.
      Несмотря на то что прошло достаточно не только активного, но и биологического времени, тем не менее я очень хорошо помню, что со мной произошло и до, и после стирания памяти. А молчание мое было вызвано простым человеческим страхом, но чем дальше, тем больше во мне становится уверенности, что Они никогда меня не тронут и вы в этом убедитесь сами.
      Начало было положено и я не буду отходить от записей моего дневника, кстати являющимся моим единственным подтверждением, что все происходившее не приснилось мне.
 "03 августа 1997 года. Делаю первый рейс на "Лидере" идем Новороссийск - Александрия, вчера встречали Istanbul, проходя Босфором, Голубую мечеть, Чарши… Весь пролив провел у реверсов. "Давай 280". Сколько раз я уже утюжил здесь во всех направлениях? Сегодня прошли Дарданеллы, пройдя Мраморное море и уже стало довольно хорошо покачивать".                "04 августа 1997 года. Средиземка меня встречает не очень ласково в этот рейс. С экипажем еще не знаком на все 100%, так как познаю механизмы. Неприятная вещь - прорвало трубу у меня в каюте, когда я был на вахте и затопило все к какой-то матери. Воду выбрал, сохнет плохо. Удивительно, что при всей пассивности, апатии и иногда укачиваемости я способен принимать моментальные решения и совершать быстрые действия, собирая себя в одно целое согласованное с происходящим, когда времени на раздумья совсем нет. Не раз уже замечал, как только становишься на трап, то проявляется слух, обоняние в превосходных степенях. Быть может страх перед опасностью или лень, которая заставляет нас брать во внимание последствия маленькой лени, чтобы не упустить возможность лениться завтра, а завтра мы снова борем маленькую лень, чтобы послезавтра… и так ведь не только с ней.
      Тоска. Весь день может сводиться к фразам: "Доброе Утро", "Приятного"(даже не аппетита, так ведь короче), не всегда "Спасибо", "Что по вахте?" и еще два раза "Приятного" и "Приятного чая". Иногда правда улыбнешься таким как Крыша - сейчас мой моторист, похож на монаха, разговаривает с грузовыми кранами, болтами и гайками, загадочный мужичек. Здесь либо сходишься с кем-то, либо становишься совсем посторонним, несмотря на то что видишься с человеком денью день на протяжении долгих месяцев рейса, но врагов иметь нельзя, в море всякое случается. На борт кладет градусов 15. Вода в каюте не сохнет.
      -  Стираешься? В такую-то погоду, - заговорил шеф увидев меня с тазиком. Добрый, простой человек и я думаю с ним будет легко работать.
      Вышел на корму, по правому борту виден берег, но это не он. Откуда ему здесь быть? Настолько похоже имитируют облака скалистые  обрывы берега, что мореплаватели древности наверняка могли бы ошибиться, увидев такую картину. И кто сказал, что в море нет миражей?"
      Перелистывая страницы моего старого дневника я вспоминаю мое тогдашнее состояние, чувствовать, и не знать, что может быть хуже. И эти непонятные сны. Я просыпался и записывал их в дневник, чтобы утром прочитать и ничего не понять. Больше всего в сне я видел удивительную девушку и был в нее влюблен, но не знал кто она. Я был влюблен до беспамятства в образ, как мне казалось, моей фантазии. О, эти пухлые губки,  стройные худенькие ножки, ручки с невероятной нежной бледностью и главное этот божественный разрез глаз. Я бы мог ее узнать одну из миллиона, но мне казалось, что это всего лишь воображение.
      День за днем я сходился с экипажем. Дед (стармех) мне попался довольно спокойный и он не лез особо в дела вахты, а в основном мы с ним встречались лишь на реверсах, да в кают-компании.  Хорошо узнал повара и третьего помощника Леху, но все равно рабочие будни шли довольно длинно, как, например, следующая запись.
"28 августа 1997 года. Чем же знаменателен этот день? Сегодня лазил в Точилой на тифон. По рассказу Чифа голос у тифона стал похож на голос самого заядлого пропойца. Опробовали в работе, дунули разок другой, да, действительно, как последний издох умирающего. Может быть мембрана. Будем делать. Точила рассказал историю, как каждый пароход имеет свое звучание, тембр гудка и что-то из личного опыта…, зацепились со старпомом о старых временах, о паровиках, но я их уже не слушал. Уставился в даль и не думал ни о чем, так редко получается ни о чем не думать, что вот этим и знаменателен сегодняшний день. Глупо, да? На вечерней вахте затопило душевую, что-то со шпигатом, но стоит ли об этом писать? В машине духота, угар и масляный туман. Замкнутое пространство и бесконечный простор не палубе - борьба контрастов. Иметь бы какой-нибудь интерес на твердой земле. Да, наверное именно с такого начинается безумие. Сегодня опять снилась она. Стоит в дубленке и маленьких сапожечках, и кажется, что продрогла, снег идет густой стеной, я хочу ее обнять, но не могу, мне нужно уходить. Нужно, и я усилием воли пробуждаю себя и в побеге от мнимой реальности, как и все разы чувствую тяжесть и ощущение несовершенного. Почему эти сны на судне так остры и реальны? Здесь я выполняю хотя и незначительную, но все-таки роль, а на берегу? На берегу я боюсь быть кому-то обязанным и эта боязнь доводит меня порой до абсурда. Получается как в "Джентльменах Удачи" - "…а в тюрьме сейчас макароны!" Вот чего я опасаюсь. Что мне дала предыдущая стоянка? Я тратил в день больше денег, чем люди на берегу зарабатывают за месяц, быть может как герой рассказа Джека Лондона один день прожить прожигая жизнь, чтобы весь последующий месяц перебиваться дешевой похлебкой. Но может судьба играет со мной так же как и с тем героем. Здесь в море разбираешься действительно во всем и все тебе понятно, и все просчитано, все разложено по полочкам, но стоит только ступить на землю и понеслось. Нет, не потому что жалко денег, нет. Просто лишний раз чувствовать себя опустошенным, вывалявшемся в грязи, понимая, что все это не то! Не то! Зная о высшем отдавать часть своего…. Хочется жить для кого-то, кто мог бы принять твое и понять желание жить так. А почему это может считаться неполноценным? Ведь все остальное суета. И что я только не подверг сомнению, но это не подвластно ему".
      Так мчались мои морские будни не имея ни праздников ни выходных. Люди, тогда были со мной самые обычные от капитана, до матроса, но я запомнил их всех. И одного человека особенно, хотя не могу вспомнить его глаз, только борода. Он отличался своей задумчивостью, позже из разговора, я узнал, что он молится и читает Библию. Ну, вы скажите, что ничего в этом необычного нет, но это только на первый взгляд. Я хочу вас подвести к моему знакомству с нашим Начальником радиостанции Владимиром Ивановичем Столетовым. Естественно, значимость, мое с ним общение приобрело намного позже и я пытался вспомнить недописанные фразы, читать между строк. Я не буду Столетова судить за его деяния, за его будущую жизнь, хотя все это началось из-за него. Так же не хочу прибавлять к его имени святой добродетели. Вы позже расставите ударения сами.
      Вот, вот здесь, мое первое упоминание о нашем Маркони. Вот оно: