Жёлтая штора светит на меня оранжевой лампочкой-абажуром. Звуки. Неровные, спотыкающиеся, говорящие…
«Я сыграю, а ты попробуй угадать, как это называется»
И сразу водяной ураган врывается в окно, сметает всё на своём пути. Море штормит, уносит волнами. Потом вдруг ветер мчится ввысь и дождь меняется. Неловкий, тихий, застенчивый. Словно и не он только что бушевал и свирепствовал. Каплями дробит асфальт, растекается по крышам, нежно вздрагивая. И снова неожиданно взрывается гром, и опять ураганом уносятся морские звёзды…
- Что это? Неужели дождь?
- Нет, послушай ещё. Это называется «Дед Мороз».
Мне смешно до чёртиков. Какой ещё Дед Мороз? Настоящий дождь. Для меня – дождь…
Она играет начало, объясняя:
- Это тащится старый дед… в метель, в пургу, а вот детишки у ёлки веселятся, немного испугались Деда Мороза, а он им и говорит: «Не бойтесь, детишки!»
- «Я свой» - подсказываю я.
- Точно-точно. Они вместе веселятся, а потом Дед Мороз говорит: «Ну, я пошёл. Меня уж ждут давно, водки накупили, стол накрыли, а чего я у вас здесь не видел…» И уходит. – и она снова играет свою метельную, мою ураганную музыку…
Так хорошо пасмурным весенним вечером закутаться в тёплый зелёный свитер, свернуться калачиком на огромной кровати и слушать, слушать музыку старого расстроенного пианино, у которого две клавиши западают, а две – великолепно и не к месту фонят. В этой квартире, снятой всего три дня назад, из музыки только это пианино, да наши голоса, да порядком уже поднадоевшая мелодия, которую поёт нам ватный птенчик, принесённый когда-то из Макдоналдса…