Русская парилка. На полке, подложив под зад два пушистых веника, сидит гладкотелый мужчина. Его маленькая голова, выбритая под ноль, увенчана солдатской пилоткой. Прилегающие к черепу миниатюрные ушки, длинный острый нос и совершенно безбровые кругленькие глазки порождают сходство с молодым петушком, который взгромоздился на насест и бесконечно собою доволен. Мужичок-петушок обмахивается крылышками и наставляет паренька, поддающего пар.
– Давай, давай! Кидай, не жалей! Моя мама говорит: "Если наверху мало – внизу вовсе хлебать нечего!"
Паренек смеется и поддает парку. Мужичок доволен:
– Что? Красиво сказано? Мама моя мудрая женщина! Благодарен ей от и до.
И далее следует очередная банная исповедь:
– Вот помнится, когда я еще студентом был, то мечтал только об одном – как бы мне наесться посытнее. Да-да! Не смейся! Это сейчас – на прилавках все есть, поэтому никто и не ценит. А раньше – дефицит! Вот какая была реальность! Так вот, мама мне и советовала: ты, говорит, ближе к богатым держись. Где лес рубят, там и щепки летят! Так, кажется, пословица-то звучит? Ну, я и пристроился в ресторан "Приморский" гардеробщиком. Сигаретками стал приторговывать, так по мелочи, но все прибыток. Познакомился с ребятами с кухни, они мне колбаски, мясца подкидывали. В общем, жизнь-то пошла, правильно? Правильно! И еще я там, действительно, понял, что такое богатый человек.
Вот, к примеру, ты или я, как мы кушаем? Супу похлебал, или макарон по-флотски проглотил полкастрюли, а потом чаю, пока не обоссышься. В точку?! В точку!
А у них? Что ты! Настоящий фестиваль! Сейчас я тебе расскажу, как Николай Леонович наш директор ресторана обедал. Фамилию вот, кажется, его забыл... Она у него еще созвучная с фамилией актера... Ну, косоглазого-то, который за рубеж съехал?.. Краморов, это правильно, а у него... О, заклинило! У меня так – если с ходу не пошло – лучше отступиться, а не то забуду навеки.
Так вот слушай, спускается Николай Леонович в зал. Первым делом стопку водочки под какую-нибудь рыбку или икорку пропустит – аппетит нагулять. Посидит, сигаретку выкурит – давай, салаты подавай. Три, четыре вида как минимум! Шеф-салат – обязательно! Употребит, затем вторую стопочку наполняет. Тут мигом горячее несут – соляночку! Да не с сосисками, как тебе в столовках подсовывают, а с осетринкой! Едал когда-нибудь рыбную солянку? О, даже и не слыхал! Так-то! Или харчо с бараниной. Выхлебает – аж потом пойдет! Перекур. Пока посуду меняют, он по залу пройдется, или в сортир спустится.
А на столе уж второе – отбивная свининка, картофель-фри и маринады с соусами. Под мясо красное вино полагается, но Леоныч не любил мешать. Он, вообще, лучше пить не будет – принцип! Но ел аккуратно – вилка, ножик, на тарелке ничего не оставлял, как вылизывал! Ну, и, наконец, десерт – мусс какой-нибудь или мороженое, а кофе уже в кабинет. И это простой, будничный обед! А если юбилей какой?! Что ты! Все обожрутся, да еще мы мешками домой несем. У-у-у насмотрелся!
Я ж в "Приморском" почти двадцать лет отъегорил. Мне мама сказала: "Зацепился, ну, и нечего прыгать! Что тебе это твое учение даст! А тут сытно, а если еще двадцать лет непрерывного стажа заимеешь – будет тебе привилегированная пенсия". Так я и рассчитывал! Но этот мудазвон с актерской фамилией весь ресторан развалил, задолжал там кому-то или в карты проигрался, не знаю, главное меня уволил! И знаешь, какую причину выдумал?! "Ты, – говорит, – почему спиртным торгуешь? Я тебе только сигаретами разрешал."
Я ему на то: "Так я ж всякой дрянью, по мелочи! У вас-то такого даже и нет!"
А он мне: "Вот у тебя дрянь берут, а у нас хороший товар залеживается!"
Мне даже худо стало: "Что ж ты делаешь, демократ хренов! – говорю ему. – Я ведь на непрерывный стаж иду!"
Так он меня успокоил: "Не волнуйся, – говорит, – сейчас такие времена грядут, что хоть сто лет отмотай – только на *** намотай!" Представляешь – выдал информацию?!
Ох, как я переживал! До сих пор в боку колет, а уж как мама убивалась, и пересказать не возьмусь. У нее ведь у самой 39 лет непрерывного стажа. Так ты знаешь, какую ей пенсию назначили?! 270 рэ! Живите покуда с голоду не подохнете! Я не выдержал, пошел в банк, пару тыщенок на счет бросил и говорю: "Проценты будете маме отчислять! Человек 39 лет советской медицине отдал!"
Ты представь только: она ведь, как меня родила, сразу детским врачом стала – принципиально; я подрос – в педиатры переквалифицировалась; а как у меня плешь полезла – в реанимацию перешла. Говорит, если что, не дай Бог, конечно, но обслужу тебя по высшему разряду. Во как! Ну, что для такой мамы не сделаешь?! Она теперь ко мне прибегает и шепчет: "Сынок, какая-то надбавка мне идет! Откуда? Может коммунисты заигрывают?!" Ну, что ты с ней поделаешь?! Ей же эта идеология по наследству досталась – дед-то наш комиссарил по полной программе! "Мама, – говорю я ей, – коммунисты в такие игры не играют, вспомни 37-ой! Вот их стиль! Это тебя люди благодарят, которых ты с того света вытащила. "А она плачет, шутка-ли – 39 лет то уколы, то клизмы.
Но ничего, я сейчас в "Парус" перешел. Опять сигаретками, водочкой приторговываю. И ты не поверишь: стою я как-то на воротах, дело к ночи движется, и заходят к нам двое – один уже никакой, пятый угол готов искать, а второй, как ты думаешь, кто?.. Николай Леонович!
– Слушай, – говорит мне на ухо, – мой приятель курить любит, и мне его угостить хочется, уступи какие-нибудь приличные сигаретки поштучно, понимаешь, с финансами ****охен-шванц.
– Так, а сколько у вас денег-то есть? – спрашиваю. Он кошелек открыл – мама родная! А у него там шесть рублей! Я даже отвернулся, чтобы в лицо ему не рассмеяться.
– Бери, – говорю, – две штучки "Мальборо", за пять отдам.
Он аж за руку меня схватил и трясет, спасибо мол, что так дешево! Я говорю:
– Может, попроще чего возьмешь – "Нос Стар" или болгарские? Он нет, все хорошо, говорит, даже рубль остается.
И пошли два друга – *** да подпруга. Вот такая она жизнь – ненавязчивая! Держишься за нее, она тебя тянет – бросил – прости-прощай! Правда, я недавно тут слышал, что опять Леоныч руководит в какой-то организации. Ну что ж, значит сгодился еще на что-то. Пусть руководит! А вот артист тот, ну, с которым у него фамилия созвучна, говорят помер. Прямо там – на чужбине. Косоглазие вылечил и помер. Эх, не понял, значит, мужик нашей русской веры-то. А русская вера – это ж наша главная шапка! Все можешь продать, а шапку не тронь! Знаешь почему? Потому, что половина ее нам досталась от самого Создателя, а вторая половина от Христа! Мама вот как наглядно мне объясняла:
Поспорили как-то американец, француз и русский у кого лучше живется. Американец достает из кармана фрака пачку долларов, швыряет на стол и говорит: "Мне за эти деньги все жопу будут лизать!" Хорошо.
Француз выставляет двух самых лучших в мире шлюх: "Мне за них все отсасывать будут!" Отлично.
Русский репу почесал-почесал, смотрит, кот бездомный на солнышке нежится, он хвать его за хвост, скипидаром яйца обработал и отпустил. Котяра взвыл, кружится, мудя лижет. А русский и говорит: " Вот, господа капиталисты, а у нас все добровольно и с песнями!"
Так что, парень, как бы там не было, нам за Россию держаться надо.
Тут в парную входит почтенный господин азербайджанской национальности с фигурой японского борца суоми.
– Э, где ты пропал да? – обращается он к рассказчику. Тот вскакивает и спешит вниз:
– Так я это, Газиз, уборочку тут произвел, поддал парку, хотел было тебя звать! Давай подымайся, все готово. Чуешь духан-то какой – Болдинская осень! – он подхватывает почтенного господина под руку, помогает подняться на полок. – Сейчас, я тебя...
– У меня тут идея появился, – прерывает своего подручного почтенный господин Газиз.
– Так слушаю, – насторожил свою петушиную головку бывший студент.
– Надо купить картошка, рыба-сардина и пообедаем, – выдал толстяк.
– А куда доставить? – расстилая простынь, уточняет мужичок.
– Сюда доставишь, отдашь Юре, он сварит. Только надо проследить, чтобы картошка не мороженный был.
– Газиз, обижаешь! Я качество всегда гарантирую!
Почтенный кряхтя, садится на лавку:
– Хорошо. Давай, сначала попарь меня, а потом займешься, – укладывается, громко пукает.
Наш герой ласково смеется, подхватывает веники и, виртуозно обмахивая ими огромную тушу почтенного господина, приговаривает:
– Сейчас мы тебя обработаем, будешь как огурчик! Моя мама говорит: "Русская баня – мертвого подымет!" Эх!... Ах!..