В солнечный день начала лета два монаха бенедиктинца ехали по Шервудскому лесу. День и, правда, задался, радостно и голосисто пели птицы, из-под замшелого камня сверкал ледяными брызгами лесной ручей, солнце сияло, просвечивая сквозь густую ярко-зеленую листву. Воздух, наполненный запахами ожившего леса, и молодой листвы, кружил голову.
- А верны ли слухи, брат, что принц Джон скоро наденет английскую корону? – спросил толстый монах на коне с богатой сбруей тонкого плешивого и длинноносого собрата.
- Пока гордец Ричард воюет в Палестине, в одиночку, словно простой рыцарь, бросив страну на произвол судьбы? Давно пора. Нельзя королевству без короля.
- Да, правда, нельзя, вон, мужичье бежит в леса. Шервуд набит разбойниками.
- Вместо того чтобы работать, да, куда смотрят их господа? Чего им не хватает?
- Народ разозлен Лесным законом. Раньше ведь было как? Любой мог охотиться на дичь и оленей. А теперь они говорят, что им не хватает еды, паршивые йомены, вместо того, чтобы работать, они, видите ли, бунтуют!
- Ну, не хватало еще, чтобы каждый мужик, способный натянуть тетиву лука мог бы посылать ее в оленя! Теперь он за это как пить дать попадет на виселицу, и поделом.
Послышался шорох травы. Приор и монах переглянулись, и вдруг тощий завопил:
- Эй, стой, незнакомец, ты кто?
На лесной опушке, смиренно опустив голову, появился монах августинец. Слава богу, не лесные разбойники.
- Мир вам, братья!
- И тебе мир, братец.
- Не найдется ли у вас немного монет для нищенствующего брата?
- Иди, куда шел, нищий монах, нет у нас денег.
- Господь милосердный, - сказал августинец, внезапно становясь посреди дороги и хватая под уздцы обоих лошадей, - и как же нам теперь быть, благочестивые братья, всем троим оставаться без обеда?
- Эй ты, олух царя небесного, ну-ка попридержи-ка жернов… - крикнул Мельник своему приемному сыну.
Робин подбежал, ухватился за жернов, да не рассчитал, соскользнули руки, через секунду следующий жернов пребольно ударил его по спине, парень упал лицом вниз.
- Графское отродье, - под нос себе пробормотал Мельник. И побежал вытаскивать из-под мельницы сына неумеху.
- Толку от тебя как от козла молока, – втолковывал Мельник пришедшему в себя и задумчиво моргающему Робину, - Вон Вилли, хоть и младше тебя, и то больше пользы в хозяйстве приносит.
- Я стараюсь, - жалостливо прогнусавил Робин вставая.
- Я стараюсь, – передразнил его Мельник, - здоровый лоб, тебе двадцать скоро стукнет, а на тебя даже хозяйство оставить нельзя. Правду люди говорили, когда мы брали тебя на воспитание, не вырастет ничего путного из отпрыска Локсли. Сколько волка не корми…..
- Да ладно тебе, отец, ну нет у меня способности к мельничному делу, - сказал Робин.
- Так ты ни дом починить, ни дров нарубить, ни скотину пасти, ничего не умеешь, у тебя вообще не из того места руки растут, да и головы на плечах нету, знамо дело под жернова подставляться.
- Да в деревне никто лучше меня не стрелял по дичи, много ли народу с первой стрелы сбивает летящего гуся?
Мельник вздохнул.
- Твоя правда, баловаться со стрелами ты всегда умел, да что толку от твоего умения сейчас-то? Принц Джон принял Лесной закон, в котором запрещается бить дичь в лесах под страхом смерти. Не хватало еще, чтобы тебя повесили, даром мы тебя кормим что ли?
Робин вспыхнул и вскочил.
- Послушай, отец! Я очень благодарен вам за то, что вы меня вырастили, но…
- Да перестань ты…
- Но будь уверен, я не останусь в долгу перед вами.
Робин отвернулся и зашагал прочь.
Мельник даже не попытался окликнуть его, погуляет и остынет, гордец негодный, мельник отчаянно вздохнул, махнул рукой и полез чинить жернов сам.
- Эй, Робин, - высунулся из окна кузницы взмокший рыжеволосый парень, - опять с отцом поругался?
- Отстань, Джон.
Рыжеволосый громко рассмеялся, на чумазом лице сверкнула белозубая улыбка.
- Постой-ка, парень, зайди, подсоби мне…
Робин легко перемахнул через изгородь.
- Чего надо?
- Жара-то какая, а в кузнице так и вообще преисподняя, будь добр, полей-ка меня из ведра.
Робин прошел вслед за Джоном на задний двор, подхватил ведро колодезной студеной воды, и неожиданно разом опрокинул его на едва успевшего наклониться Джона.
- Ой, черт, - взвыл Джон.
Робин рассмеялся. Джон выпрямился и выхватил у него ведро.
- Вот зараза, - воскликнул он, - Я тебе отомщу за это.
Робин бросился наутек, но Джон, успел окатить его с ног до головы колодезной водой из ведра.
- Сукин ты сын, - заорал Робин.
- Ах, вы никак промокли, сударь, - Джон догнал его и вцепился ему в плечи.
- Как мило, что вас это заботит, но перестаньте же, наконец, меня раздевать, - со смехом сказал Робин, отбиваясь от настойчивых лап друга, и изворачиваясь ящерицей-круглоголовкой.
- Простудишься, я себе этого не прощу, - хихикнул Джон, увидев перед собой затылок Робина, и рванул рубашку за ворот назад и вниз, рубашка поддалась, и Джон охнул.
- Ах, ты, Срань Господня, это кто ж это тебя так? - по всему загривку синел здоровенный длинный синяк от шеи и вниз.
У Робина перехватило дыхание, оттого что большая шершавая ладонь Джона неожиданно нежно погладила его спину.
- Мельничный жернов, - помрачнел Робин, - пытался починить, неудачно. Даже малыш Вилли бы справился лучше. Прав все-таки Мельник, ни на что я не годен.
Джон хмыкнул и повернул Робина, задумчиво опустившего голову к себе лицом. При виде загорелой кожи, мокрым золотом отсвечивающей на солнце, у Джона потекли слюнки. Он наклонился и поцеловал плечо, голова его тут же закружилась от солнечного запаха кожи. Он почувствовал руку Робина у себя на шее и выпрямился.
Робин поцеловал его в губы. Джон прижал его ближе к себе, чувствуя, как знакомая теплая волна опускается и начинает пульсировать в его паху. Это было каким то наваждением, стоило этому парню приблизиться, и Джон терял голову. И с тех пор, как они первый раз переспали, мало чего соображая, на хмельном сельском празднике, стало только хуже. Стало только лучше, еще лучше, господи, да куда же еще лучше-то, он застонал, чувствуя у себя во рту язык Робина, настойчиво двигающийся, ласкающий и возбуждающий его. Руки Робина сжали его ягодицы, вызвав очередной прилив наслаждения.
- Дай я, - прошептал Джон, опускаясь на колени перед парнем.
- Не-а, - сказал Робин, - Так я не хочу.
Джон опешил, было, но сильная рука быстро припечатала его вниз, заставляя опереться на руки. Похоже, в этот раз ему не очень повезло.
- Черт, удача видимо повернулась ко мне…хм…спиной, - сказал он вслух.
Робин удовлетворенно хмыкнул и погладил его зад.
- Разве это так уж плохо, когда кто-то стоит к тебе, как ты сказал…спиной? Раньше тебе вроде нравилось… – насмешливо сказал он.
- Еще и умничает, тварь, - обиженно проговорил Джон. И забросил голову назад, стиснув зубы, потому что тварь чудесным образом была уже внутри.
Несколько плавных движений заставили его переменить свое мнение о везении, он склонил к земле налившуюся кровью голову, выгибаясь спиной, и тихо простонал:
- Робин…
Робин обхватил его *** и начал дрочить его одновременно с толчками в его откляченной жопе, заставляя его сердце отчаянно забиться. Было в этом что-то нереальное, он, Верзила Джон, с пудовыми кулачищами, наводящий страх на всю округу, своей силой, победитель всех кулачных боев, стоял раком перед бестолковым оболтусом и позволял ему делать с собой все, что тот пожелает. Господь милосердный, он же все готов ему позволить. Мысль о том, о собственной беспомощности в данном положении почему-то завела его еще больше. Ритм Робина стал жестче и прерывистее, и Джон сам чувствовал, что достигает пика наслаждения, вдруг у него в голове мелькнула совсем уж непотребная мысль. Чувствуя, как горячий член в его заднице начал подрагивать, он вдруг, вывернулся из рук Робина, упал спиной на землю, между расставленными бедрами коленопреклоненного парня и схватил рукой его хуй, начав быстро двигаться по его стволу, приподнимая свою голову ближе к нему.
Одуревший от неожиданности Робин вскрикнул и тугая струя спермы ударила по губам Джона. У Робина кровь застучала в ушах от представившегося ему зрелища. Джон открыл рот, обхватил губами дрожащую головку, поэтому второй раз выстрел спермы попал ему прямо в рот, другой рукой он схватился за свой ноющий от напряжения член, позволяя ему, наконец, получить заслуженное удовлетворение.
Потом, отнимая член Робина от своего лица, Джон, насмешливо глядя ему в глаза, сказал:
- Ну, мельник не совсем прав, кое на что, ты все-таки годишься.
Тощий монах гневно занес руку над капюшоном нищего.
- А, ну, пусти, оборванец! А не то пожалеешь! Обеда ему не будет. Тоже мне трагедия. Не в первой тебе ложиться натощак!
Августинец неожиданно ловко схватил тощего за руку и дернул вниз. Монах свалился с лошади. Лошадь приора было испуганно попятилась, но вдруг, из чащи леса появился еще один монах, в рваной коричневой рясе, теребящий четки.
- Куда собрался, приор? – спросил он смиренно, и четки пребольно ударили по затылку приора, борясь с заплясавшими перед глазами птичками, толстый монах сполз с лошади на землю
- Я не хотел обидеть вас, братья, - зазвучал опять молодой звонкий голос первого августинца, - давайте помолимся господу, даром, что вы бедны как церковные мыши, давайте же попросим чуда у нашего Господа, вдруг он ниспошлет нам, верным его слугам, свою благодать и даст самому благочестивому из нас немного золота?
- Помолиться никогда не мешает, - подтвердил монах в рваной рясе, помогая приору стать на колени рядом с ним. Тощий испуганно посмотрел на приора и начал бормотать:
- Отче наш!
- И внемли, Господи молитве нашей, и ниспошли нам немного денег на пропитание!
- Аминь!
Нищий Августинец поднялся на ноги и сказал:
- Ну что же, братья, давайте посмотрим, кто из нас молился наиболее усердно, проверим наши кошельки, - он развязал свой кошель, заглянул в него и покачал головой, - грешен я и недостоин, ибо мой кошель пуст!
- Мой тоже, - быстро сказал тощий монах.
- И мой, - пряча глаза сообщил приор.
Нищий августинец заливисто рассмеялся, наклоняясь и срывая туго набитый кошель с пояса приора.
- Воистину, смирение украшает монаха! О, да он набит под завязку, похоже, твоя молитва услышана. О, да и ты, тощий мой брат молился не менее усердно.
Августинец высыпал золото в кучу, присвистнул, потом отсыпал маленькую кучку обратно в кошель приора и кинул ему.
- Неизреченна милость Господня, - сказал августинец, завязывая свой теперь переполненный кошель, - ну а теперь ступайте, братья мои, ступайте подобру поздорову, да возблагодарите Господа за его милость.
Оба монаха бенедиктинца подхватив рясы, взгромоздились на лошадь. Тощий монах злобно прошептал:
- Да как ты мог позволить этому наглому августинцу сыграть с тобой такую злую шутку?
- Он такой же августинец как я принц Джон, - коротко сказал толстый монах, уносясь прочь, ты думаешь, что он был один и без шайки таких же грабителей, которые чуть что бы заявилась на помощь? Ты видел, как быстро по его знаку из-за кустов выпрыгнул помощник?
Между тем, монах в рваной рясе обиделся намерению августинца молча покинуть поляну, со всей добычей.
- А ну-ка, постой, братец, не кажется, что господь нам завещал делиться?
- С чего бы это вдруг, брат мой?
- В каком это монастыре так плохо учат? - Монах схватил палку и угрожающе направился к обидчику, - покажи хоть свое лицо, трусливый монах.
- Ну, мы в монастырях не учились, - в белозубой улыбке сверкнули зубы и из-под откинутого капюшона показалась голова, с длинными, черными как смоль взъерошенными волосами, сроду не знавшими пострига и насмешливыми зелеными глазами. Незнакомец подобрал с земли увесистый сук и безбоязненно подошел к монаху.
- Ну, так, получай, самозванец, - монах размахнулся и ударил, его удар встретил лишь сухой стук. Монах размахнулся опять, и опять его удар не остался без ответа.
Незнакомец оказался не робкого десятка, и с переменным успехом начал гонять увесистой корягой монаха по поляне. Монах был, несомненно, сильнее и мощнее его, но он коварно не давал тому воспользоваться его преимуществом, вместо этого, заставив тучного монаха бегать зайцем, скоро, безусловно победив в молодости и выносливости, незнакомец прижал палку к горлу завалившегося на спину, красного и потного монаха:
- Ты славно дрался, добрый монах, и по истине, заслужил своим мастерством награду, - он отпустил монаха и кинул тому набитый кошель.
Монах поймал и сказал, задыхаясь.
- Ну, нет, уж, незнакомец, ты так легко не отделаешься. Мне не нужно того, что не заработано мною честно, а ты так славно раскрутил напыщенных бенедиктинцев, что я не мог не восхититься. Как тебя звать-то?
- Робин.
- Робин, как?
- Просто Робин…
- Хм, ну не хочешь называть своего имени, бог с тобой, будешь Робин в Капюшоне, веселый лже-монах. Робин Гуд.
- Я забыл поблагодарить тебя за помощь, благочестивый брат, - сказал Робин, - А тебя-то как звать?
- Ну, зови меня братом Туком. Пойдем-ка ко мне, славный Робин, выпьем по чарочке да поделим деньги, моя лачуга тут недалеко.
На берегу речки стояла маленькая деревянная часовенка. Куда и вошли Робин с монахом Туком.
Хозяин оказался крайне щедр на выпивку, вынося все новые и новые бутылки с вином и пивом. Скоро Робин и Тук уже горланили застольные песни, и чувствовали себя лучшими друзьями. Потом они отмечали боевое крещение Робина и пили за его новое разбойничье имя Робин Гуд, потом Робин гордо царапал свое имя на стреле, высунув язык от старания, потом он стрелу сам, от старания же и сломал, плюнул на это дело, сунул обломок в карман, а потом Робин не помнил уже ничего.
С утра он проснулся, чувствуя жуткое тепло рядом, он пошевелился, было такое ощущение, что он лежит рядом с нагретым на камине теплым меховым покрывалом. Робин с трудом разлепил тяжелые веки, осмотрелся и заорал.
Мало того, что он лежал на земле в каком-то неизвестном сарае, так еще и рядом с ним возлежал здоровый медведь.
Медведь, испуганный неожиданным воплем настороженно вскочил, и, принюхиваясь настороженно, начал приближаться.
Робин огляделся, прикидывая, что бы в сарае могло бы ему пригодиться, если бурый хищник решит наброситься.
- Мужик! Сдохни! – вдруг раздался из дверей бодрый рык брата Тука, и, о, чудо медведь вдруг затих и рухнул замертво на бок, вытянув безвольно лапы.
Тук подошел и надел ошейник с намордником на медведя, и почесал его за ухом. Медведь довольно заурчал.
- Испугался? – расхохотался он над потрясенным видом Робина.
- Кто это? – спросил Робин.
- Мой компаньон, - сказал Тук, - медведь по кличке Мужик, я в свое время купил его за бочку пива у Аллена из Лощины, бродячего менестреля в прошлом, выступавшего с ручным медведем в городах. Да ты не бойся, у него когти спилены.
- Зачем он тебе? – удивился Робин и протянул руку, гладя густой коричневый мех.
- Ну, вообще-то, когда Аллен из Лощины трезв, мы грабим путников вместе, - сказал монах - но трезв он редко, потому мой лучший компаньон Мужик. Путники пугаются его, а там уже действую по обстоятельствам, либо просто граблю незадачливого пешехода, либо изображаю славного спасителя, и глупец сам отдает деньги. Впрочем, пойдем, я тебе покажу эту славную шутку. Смотри-ка, а ты ему понравился…
Медведь высунул язык и лизнул руку Робина.
Денек сегодня выдался таким же отменным, как и вчерашний. Поэтому разбойников не оставляла надежда встретить в лесу заплутавшего путника. Около часа Робин Гуд, братец Тук и Медведь Мужик бродили по лесу в ожидании путешественников. Как вдруг, невдалеке послышался сигнал охоты, и треск ветвей.
- Пойдем-ка, свернем, - сказал монах, - не дай бог напороться на стаю гончих, загоняющих оленя.
- Так ведь, разве Лесной Закон не запрещает стрелять дичь в лесах? – спросил Робин.
- А разве писан закон для тех, кто его пишет? - усмехнулся толстый монах. - Впрочем, смотри-ка, удача сама идет к нам в руки.
Звук охотничьего рога затихал вдали, а на поляну выехал одинокий всадник. Молодой светловолосый парень, в богатой, отороченной золотом одежде, практически безоружный. Робин и Тук притаились за кустами.
- Глупенький изнеженный сынок богатого папеньки, небось, и в лесу то один первый раз, смотри, как по сторонам смотрит, будто в книжку с картинками, - хихикнул на ухо Робину Тук, - А теперь смотри.
На поляну, через кусты ломанулся медведь, яростно рыча и вставая во весь рост, лошадь молодого всадника, испугавшись, понесла, а парень, засмотревшись, выпустил удила и рук и упал из седла, на землю.
Медведь надвигался, белокурый парень старательно отползал, от испуга потеряв кинжал. Робину стало жалко паренька, он выскочил из за кустов, надвинув капюшон на глаза, и бросился на медведя, шипя:
- Сдохни, Мужик!
Медведь покорно упал на землю, под размахивающим в разные стороны с яростными криками борьбы кинжалом, Робином. Монах за кустами радостно захлопал в ладоши.
- Получилось! Вас надо вдвоем на ярмарке показывать, вот артисты…
Впрочем, парень, не выдержав потрясения, рухнул оземь вслед за медведем, по-видимому, в обморок. Хихикающий братец Тук вылез из-за кустов:
- Ну, выходит, ты единогласно принят в нашу теплую компанию, братец Робин. Славно у тебя получилось.
Робин подошел к лежащему парню и опустился на колени рядом с ним, провел рукой по его лицу. Парень был на удивление красив. Пшеничные волосы непослушной копной обрамляли его задорное лицо со слегка курносым носом и капризными губами. Холеная атласная кожа прямо-таки сияла оттененная белоснежным воротником рубахи. Грудь его легко вздымалась. Повинуясь внезапному импульсу, он наклонился и поцеловал белокурого парня в губы.
- Эй, ты горе-монах, не дело это глумиться над бесчувственным телом, - пнул его под ребра братец Тук, ловко срезая кошелек у лежащего, - пойдем-ка любезный братец, ибо кружечка доброго эля в городском трактире, нас уже заждалась.
Робин встал на ноги, что-то больно воткнулось ему в бок. Он нащупал рукой за поясом сломанную стрелу, коряво исцарапанную и, усмехнувшись, бросил ее на землю.