ДАМА ТРЕФ
Столь не часты твои объятья, что я никак не могу к ним привыкнуть. Ты словно редкий тёплый ветер – налетишь, и тут же исчезаешь. А я потом долго не могу прийти в себя. Вот и сейчас – твои нежные руки проникают всё дальше… А я не способна отдаться им в полной мере, поскольку случиться может всякое… Сквозь тюль падают косые лучи света, а в душе у меня пасмурно.
- Наверно, есть те, кто хотел бы тебя убить… - я долго думала, как тебе об этом сказать, но кажется, получилось неуклюже.
- Знаю. Но, их всё меньше, - и ты с улыбкой прикрываешь мои губы своими.
Но мне не по себе. Я мелко дрожу, чувствуя, как неотвратимо накатывает нечто. Запищал телефон – я вздрогнула. Твой. Не отпуская меня, ты повернулся в сторону. Слушал, кивая.
- В «Глухаре»? Ага. Когда? Так это – через 3 дня… - и, положив трубку на стол, повернулся ко мне, - Ксам, в дипломате кроме вещицы Паука есть ещё папка.
- По кому?
- По Ней.
- Как?..
- Мало ли…
Мне не нравилось такое твоё настроение. И моё тоже.
- Слушай, - начала я, - Они думают – это ты.
- Они так не думают, они так говорят.
- А…
- У меня такое алиби, - и ты улыбнулся, причём слишком хитро… Специально, чтоб меня успокоить?
- А мне всё равно. Даже, если ты к этому причастен – значит, так было нужно.
- Ты веришь, что я мог бы не завершить начатого? – и ты с лукавым удивлением посмотрел на меня.
Сладкий хитрец. Как кто-то может не восхищаться твоими играми? Если уж тЫ не прав, то правого не найти никому. Когда ты так близко – я особенно сильно это ощущаю. Вкрадывается воспоминание, которое забыть невозможно… Два года назад мы стояли в таком же странном напряжениии, только на улице. Ты бережно прижимал меня к себе…
- Вот так он делает с ними, - шептал ты мне, - Соблазняет, - и ты впился пальцами в мою спину, - … и передаёт дальше, - и ты отстранил меня.
- Ты тоже. Соблазняешь, чтобы покидать. И так – снова и снова, - и я крепко сжала твои кисти.
Ты снова притянул меня к себе и положил щеку ко мне на шею. Наверняка, для того, чтоб осмотреться. Я плавно повернула голову в свою сторону.
- У меня никого, - вскоре прошептала я.
- У меня тоже.
- Где же они?
- Появятся. Никуда не денутся. Давай сядем.
Не отпуская друг друга, мы сели на маленькую лавочку. Солнце склонялось к закату. Редкие люди проходили по парку. Ты думал о чём-то своём. О найденной карте? Почему, доставая её из кармана, ты всякий раз так менялся в лице? Чем ты был расстроен, и о чём беспокоился?
- Хорошо, что им нужны органы, - тяжело вздохнул ты, - Радоваться тут нечему, но так хоть есть шанс, что они ещё живы.
- Они или она?
- Не только она, но и тот, кто шёл за её сотрудницей.
- За сотрудницей?..
- Да… Это я понял по карте. Мы не стали брать её сразу. Нам ведь нужны все.
Я не могла пользоваться твоей близостью, понимая, что мы на мушке. Никто кроме меня не знал, кто ты. Мои люди сидели в засаде с разных сторон. На крышах 3 снайпера – еле выпросила у начальства. Хотя, в твоих объятьях я бы умерла с удовольствием. Но, смерть в наши планы не входила.
Это было, казалось, так давно… А теперь те, кто поражались той операции, давили на меня. Полдня звонили не переставая. Сначала намекали, потом стали говорить в открытую.
- Я должна получить письменный приказ от своего непосредственного начальника, - отчеканила я скользкому типу из министерства. Он помолчал, потом проскрипел, - Приказ будет.
И через 5 минут меня вызвали. Глядя куда-то под стол, шеф протягивал мне листок.
- Как же так? Вы сами понимаете, что делаете? – выходила я из себя. Полковник в ответ краснел:
- Я тоже в него верю, - он так и не посмотрел мне в глаза, но, на выходе окликнул меня:
- Майор, - я обернулась и поймала его извиняющийся взгляд, - Это – бумага, - отчаянно сказал он и нервно развёл руками.
Я открыла кобуру и приподняла пистолет:
- А это – металл, - и вышла.
Они знали о моём положении – это было уже заметно. Подробностей никто не спрашивал – от своей личной жизни я всех давно отвадила. Я стояла в маленькой комнате и смотрела на свой живот. Почему он подписал приказ? Знал, как я поступлю? На подаренной тобой картине женщина с умиротворённым видом держала миниатюрные весы с пустыми чашами. Мне тоже приходится взвешивать, и с обеих сторон об этом знают. Что на чашах? Долг и семья? Тогда уж – липовый долг и истинная семья. Тут и выбирать нечего. Потеряв возможность исполнения долга, я не смогу быть с семьёй, потому что ты неуловим. Но, потеряв тебя, я потеряю всё. Ситуация не безвыходная, можно просто от всего отказаться, но один из звонивших намекнул: «Вы ведь теперь не одна. Вам не только о себе нужно думать». Подонок.
Они обещают, что следствие и суд будут открытыми. Ясно, чего они хотят на самом деле. Однако, ты сам это придумал – значит, знал, на что шёл. В чём бы тебя ни обвиняли – они сами боятся разоблачений, и в этом причина их резвости. Воспользовались суетой, сволочи. Или, ты сам ею воспользовался? То, что ты передаёшь, настолько существенно, что ты придёшь лично? Хэ… все на это клюнули. А это всего лишь вещдок.
…Я никак не могла успокоиться. Мы были вместе, но это меня и пугало. Нас ведь было больше, чем обычно. Уже двое суток как ты считался самым защищённым человеком, и вот нА тебе: твоими же действиями из-под тебя хотят выбить почву. Только ты сам на удивление спокоен и сосредоточен – теперь я уже могу распознавать твоё истинное настроение. Два года назад я думала, что, занимаясь мной, ты увлёкся и забыл обо всём. Но ты был самой бдительностью, а расслабилась я. В парке уже никого не было. Не бритый, небрежного вида мужчина развязной походкой вышел из-за кустов и бесшумно подходил к нам. Будто посматривая в сторону, он сунул руку за спину под пиджак. Я увидела его боковым зрением.
- Сзади… - сказала я тебе, будто целуя в ушко.
- Знаю, а сзади тебя прячется другая, - шепнул ты мне.
Это означало, что нам надо продолжать делать вид расслабленных и занятых друг другом влюблённых. Ты выбрал для нас подходящие роли. У тебя неплохо получалось. Нащупав пистолет на внутренней стороне моего бедра, ты не взял его, а скользнул мимо. Ты заставлял меня нервничать. До того ли сейчас, милый? И я положила ладонь на кобуру у тебя под мышкой – это оружие предназначалась мне. Мы ласкались, и помнили, что надо быть готовым вскочить в любой момент. Но вид у нас должен был становиться всё более увлечённым – от этого зависели наши жизни. Сквозь прищуренные веки я видела, что подходящий так и не доставал оружия. Сзади него замелькали тени… И вот уже пистолет удобно лежал у меня в ладони.
- Не спеши, - прошептал ты, - Пока мы для них – невинные жертвы.
- Ребята, - обратился к нам мужчина, - Хотите, я вас угощу?
- Да, - и я резко развернулась, приставив пистолет к его животу.
Сзади к нему тут же подскочил Дигрик и упёр ствол ему в спину. Ты в это время смотрел в другую сторону – там послышался стук каблучков. Внезапно тормознула машина – и каблучки бросились бежать. Ты рванул следом… Потом прогремел выстрел.
- А ведь однажды они не промахнутся, - говорила я тебе два часа спустя у себя дома, когда мы сидели, расслабившись, на диване.
- Ему важно было уйти. Он и не целился.
- А, может, он хотел убить еЁ? – предположила я.
- Мы упустили главного посредника, - сокрушался ты, не отвечая на ласковый натиск моих рук.
- Но сохранили друг друга, - ответила я, и положила голову тебе на грудь. Покой мой длился не долго. Минут через пять ты взял моё лицо в руки. В глаза мне смотрел уже другой человек. А я-то думала, что понимаю тебя… В тебе не было ничего чужого, но ты стал таким далёким. Как будто ты уже был где-то там, а я всё ещё оставалась здесь, - Как мне за тобой угнаться? – спросила я чуть не плача.
- Ты хочешь туда? – он кивнул куда-то вперёд, в неопределённость, - Для этого нужно забыть о себе.
- Я готова, - прошептала я.
- Ты не понимаешь…
- Утром я проснусь, а ты испарился, как сон.
- Однажды я могу исчезнуть прямо у тебя на глазах… Это лучше?
- ?..
- Из этой жизни.
- Тогда я тоже уйду.
- Но ты ещё кое-чего не сделала.
- Узнать бы, успею ли я то, чего хочу, - всхлипнула я.
- То, что нужно, успеешь.
- Но, как ты можешь знать наверняка? – я говорила как ребёнок, но с тобой я всегда чувствовала себя такой, - Как можно крутиться по жизни, будто зная о том, что может случиться?
Ты усмехнулся:
- Это только так кажется. Ничего я не знаю, а лишь чувствую. Как же тебе объяснить… Вот смотри: казалось бы, весь мир перед глазами, но наше привычное восприятие теряется и не может ухватить суть. Почему? Потому что всё видимое состоит из слоёв. Бессмертное, духовное – высший слой. Оно всегда в настоящем, и находится везде, даже там, где для смертного будет прошлое или будущее. Смертное, телесное может только застрять в таких местах, перестав замечать настоящее. То, что их связывает – промежуточный слой. Именно за него и нужно держаться.
- Сложновато, - расстроилась я.
- И будущее, и прошлое, и вообще, происходящее где и когда угодно, всё это проявляется в знаках жизни мира вокруг нас. Знаки меняются быстро, но если сознание настроено на них – их можно научиться замечать, а со временем – интерпретировать, и реагировать на них. Но... на самом деле даже такой путь – погоня за призраком.
- Как же быть?
- Чтобы заглядывать и туда и обратно, нужно быть сосредоточенным на связующем звене. Но, центр тяжести такого человека легко смещается, и тогда он теряет связь со своим телом...
- Да уж… - переваривала я, - А... карты – это тоже знаки?
- Конечно. Как и сны, и всё, с чем мы встречаемся наяву. Но, карты – специальные знаки, то есть, вызванные искусственно. Раскладывая их, мы призываем силу связи между смертным и бессмертным раскрыть свои тайны. Хочешь, попробуем? – неожиданно спросил ты, и, достав из кармана колоду, немного потасовал и подставил мне, - Каждое сознание – призма для собственного знания. Сними.
- Ты погадаешь на меня? – с замиранием дыхания спросила я, сдвигая пальцем вперёд часть колоды.
- Нет, я не о том... Но… пожалуй, я и сам сниму это с удовольствием, - и ты аккуратно взялся за подол моего платья, - Я чувствую, что мне самое время попасть в твоё настоящее, - и, блеснув глазами, ты резко подкинул колоду вверх…
Это случилось два года назад, а вспоминается так, будто было вчера. Сейчас ты снова со мной, и снова прижимаешь меня к себе, но… словно прощаясь. Что ты задумал? Перед глазами проплывают события последних дней. Всё оказалось столь неожиданным для всех… Не выходил у меня из головы звонок Тальвиныча за полчаса до моего отъезда: «Знали бы вы, кого мы пасли всю новогоднюю ночь. Удивительно, как это нас на него навели. Три плёнки отсняли, но ничего интересного не засекли. По телефону большего сказать не могу». Странное сообщение. Неужели уже зима, подумала я… У тебя вдруг блеснули глаза и ты неожиданно оттолкнул меня в сторону. Я даже не успела удивиться, и, только упав, поняла…
Это было знакомое лицо, но я не мог так быстро вспомнить его. Окно было почти рядом – в сотне метров. Скорее, я его почувствовал, а уже после увидел… Примерно этого я и ожидал...
Чужой взлёт подбросил к вершине и меня. Жаль, что не всегда удаётся спасти всех. Но это меня уже не тревожит. Главное, что есть кому пойти следом. «…Господь праведен, любит правду; лице Его видит праведника» (Псалтирь, 10-й псалом).
…Я смотрел в её глаза и вспоминал, как мы однажды сработали приманкой – это было первое открытое совместное дело.
- За сотрудницей?.. – удивлённо спросила ты.
- Да, он шёл за бубновой. Мои люди пасли с десяток подозреваемых. А пропал только он. Слава Богу, карту успел подбросить. Получалось, что крестовую привела она.
- И ты дождался её новой жертвы…
Ты научилась схватывать на лету, расшифровывая мои карточные послания. Я ведь всегда появлялся редко.
- Где ты был последний год? – спрашивала ты.
- Нашу любовь проверял, - улыбался я в ответ.
- Почему я о тебе ничего не знаю, а ты обо мне – всё?
- Мы в разном положении. По возрасту, по жизненному опыту, по ответственности. Физику помнишь? Чтобы достичь равновесия между чашами весов, нужно сместить центр тяжести – и тогда плечи у каждой стороны будут разной длины. Чем меньше вес, тем длиннее плечо. Чем ближе мы будем становиться, тем сильнее придётся делиться весом.
- Ах вот почему ты со мной не сближаешься… - и ты резко брала меня за пояс и трясла, - Это – жестоко.
- Жизнь не жестока, жизнь реальна. Если сближаться сразу – потеряем равновесие. Жизнь – это поиск равновесия. Ты будешь узнавать столько, сколько сможешь освоить.
- Ты просто что-то от меня скрываешь.
- У каждого есть что скрывать, даже у младенца. Однажды любой попадает в ситуацию, где выясняется, что это касается и его.
- И тогда он впервые серьёзно ощущает свой вес?
- Своё неприятие… - ты вздохнул, - Взвешивать тебе ещё придётся. Оставь рассуждения на то время.
…То время уже пришло. Слишком многое должно было произойти. Возможно ли в нынешней ситуации всё контролировать? Выдержим ли? Но, тогда ведь выдержали, и даже нашли живыми тех, кого искали. Но, организатор ушёл. Дело его не погибло – то был всего лишь эпизод. Вскоре его возможности возросли. А ещё и эта война… Я вспомнил недавний странный звонок и скрипящий низкий голос: «Твоя крыша не спасёт тебя». Самоуверенное заявление. Невежда, он не знает, что разница между картинами – 230 лет… Неужели они так меня не любят из-за потери клочка своего преступного бизнеса? Или они боятся за будущее?.. Ничего, коли Ему будет угодно – наставлю продолжающего на путь, а коли нет… «…вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий» (глава 4-я Послания Иакова).
Ах, вот оно что… Их цель – не я. Я – лишь помеха. Вот он, позади тебя – Страшный суд. Приоткрылось окно, а за ним – ствол. Но, тот, кого я вижу за затвором, не похож на святого… Такие суды я не принимаю всерьёз. Я улыбаюсь этому самоуверенному глупцу и спокойно поворачиваю лицо к тебе… В этот момент я хотел видеть именно тебя.
Copyright © Лаварэс – 2002 г. (3 мая 2002 г.)