Щитова Владислава
ВИТОК ЭВОЛЮЦИИ
Эпиграф:
«Метафизические мутации, т.е. радикальные глобальные изменения картины мира у подавляющего большинства, - явление редкое в истории человечества... Когда метафизическая мутация совершилась, она распространяется, не встречая сопротивления, пока не исчерпает всех своих возможностей… Никакая человеческая сила не остановит ее - такой силой может стать лишь новая метафизическая мутация”
(Мишель Уэльбек. Элементарные частицы, пролог)
Мы никогда всерьез не верим тому, о чем пишут писатели. Давно не верим в народные поверья, в разных домовых, леших, водяных и тому подобных природных субъектов (или же объектов). Однако случай, произошедший со мной, если не поколебал мои предшествующие убеждения, то по крайней мере внес в них множество новых, создав в целом совсем иную систему мировосприятия.
Упомянутый случай выпал особо жарким летом 200.. г., на первый взгляд в ничем не примечательной местности, которая тонкой, пахнущей сыростью полосой окружала один из притоков Днепра – довольно узкую, однако же коварную речку Орель*, известную благодаря многочисленной продукции с ее маркой, наводнившую не только отечественные рынки, но и далекое и почти мифическое для нас зарубежье.
Я отдыхала в спортивном лагере «Пролисок», расположенном на одной из ее излучин. В речке мы купались только по утрам после пробежки, когда еще все спали, а в остальное время дня в бассейне – огромном железном баке с затхлой водой. Подобное ограничение объяснялось отнюдь не холодностью воды – кого пугает прохлада в знойные летние дни! И, конечно, вовсе не степенью ее загрязнения, поскольку раки, лучший индикатор уровня чистоты, расплодились в тот год в ней в небывалом количестве. Среди основных причин, по которым лагерь был изолирован от воды, называлось появление в реке неизвестной доселе живности, наносящей купальщикам под водой неглубокие, но весьма ощутительные укусы, грозящие в изобиловавшей микроорганизмами жаркой среде загноением и алергиями. Извлечь и идентифицировать эту живность, а тем более обезопасить ее пока не удавалось, да никто особо и не старался – стране хватало своих дел. Проще показалось объявить запрет на купания в данный сезон, а там видно будет. Имелись и иные, не менее веские причины: поговаривали, будто в донных пластах реки образовались вследствие сложных геолитических процессов трещины или же разломы, вокруг которых возникали невидимые со стороны жгутообразные водовороты, неумолимо и быстро затягивавшие купальщиков в царство речного Нептуна, откуда им уже, как известно, выхода не было. Смертельные случаи, действительно, случались в тот год чаще обычного, а тела оставались невыловленными, отчего, и это третья причина, речные воды, как казалось, наполнялись сладким душком разложения. Четвертой же, и окончательной, причиной служило наличие в реке быстрого и очень холодного течения, непонятно откуда взявшегося, но, главное, постоянно менявшего свои координаты и то проходившего вблизи берегов, то отходившего к самой середине реки. Именно оно, в частности, в самом начале сезона унесло с собой лагерного повара, принимавшего утренний моцион и так и не сумевшего за что-нибудь зацепиться, дабы вылезти на берег. Течение отнесло его к самим высокопоставленным Дачам, и там, уже бездыханного, прибило к гнилым дощатым сходням.
Так или иначе, никаких купаний в тот год не было, за исключением коротких утренних и запретных омовений, заслуженно совершаемых нашим спортивным отрядом после непосильных тренировок.
Естественно, когда в родительский день приехали родители, никого от похода на реку удержать было невозможно. Правда, купаться рисковали лишь около берега, не заплывая далее полосатого буйка. В основном же, тянули из реки раков, которых готовили тут же на разведенных прямо на песке костерках.
Вдоль берегов тянулись выброшенные на сушу водоросли, пахло тухлой прелью, рыбой; высоко в небе солнце совершало свой положенный природой кругооборот.
Мой отец был спортсменом и, конечно же, ни в какие байки не верил. И тем более не собирался ради них лишаться запланированного им дня активного спортивного отдыха.
Поэтому, выйдя на узкую полоску полупустынного пляжа, мы тут же зашли в серо-зеленые, густо пахнущие планктоном орельские воды, вознамерившись по традиции переплыть речку, бывшую в том месте довольно широкой. Это было основным требованием отца на речках, подобных Орели. И вот мы поплыли. Никаких происшествий во время заплыва с нами не случилось, если не считать страшной усталости, вызванной, вероятнее всего, повышенной радиацией, исходящей в тот сезон от нашего раскаленного светила; и пару раз возникшей угрозой со стороны проносившихся мимо водных средств. В целом мы доплыли благополучно, однако погулять и передохнуть нам не пришлось. На другом берегу оказался заповедник, охраняемый, как значилось в расположенной на берегу табличке, полосой сигнализации, поэтому о незаметной высадке нечего было и мечтать. Отец, правда, не преминул глухо возмутиться быстротой разрастания заповедных зон в местах, сугубо предназначенных для трудового отдыха, но делать было нечего. Передохнув прямо в воде, нам пришлось плыть обратно, и этот рейс разительно отличался от предыдущего: ни о каком соревновении между нами теперь не было и речи, мы еле гребли, с трудом раздвигая усталыми руками вязкую речную гущу, похожую на застывший кисель. Казалось, назад никогда не вернуться.
Я сильно отстала от отца, от усталости перевернулась на спину и тут почувствовала сильный удар в голову, а через минуту - второй. При развороте мне удалось увидеть совсем близко от поверхности огромную тень, двигавшуюся под водой. В самом ее наличие не было ничего необычного – странным было иное. Я успела разглядеть нечто, что заставило меня содрогнуться.
Ужас, который я испытала при этом, заставил меня напрочь забыть об усталости и так увеличить скорость, что вскоре я без труда догнала и перегнала отца, находившегося чуть дальше середины реки. В момент обгона он, естественно, не смог сдержать возгласа радостного удивления, нисколько не догадываясь об истинной причине моего невероятного рывка.
Я не могла забыть открывшегося мне мимолетного зрелища, и вблизи берега пришлось просто упасть в воду, настолько усталость сразила меня. Я лежала, уткнувшись лицом в омываемую слабыми волнами отмель, не в силах перенести на неъ все тело. Пока я переводила дыхание, отец, добравшись до берега, не поскупился на всевозможные похвалы.
Но мне вовсе не было радостно. И не оттого, что, как он со смехом уверял меня, водяной зверь сделал меня суперпловцом, - обернувшись на его зов, я просто увидела то, что было пока неведомо ему: толстый, мощный, зелено-чешуйчатый хвост извивался вместо моих ног, прячась в зеленой воде.
Отныне я чувствую себя обитательницей зеленого подводного мира, хотя и продолжаю жить среди людей. Благодаря оптическому обману, распространенному среди всего нашего пока немногочисленного племени, и гипнотическому внушению, люди продолжают видеть нас такими, какими мы казались им раньше, не замечая происходящих метаморфоз. И это хорошо. Это освобождает нас от многих сложностей. Даже отец не замечает, что я все большую часть времени провожу в аквариуме, а при передвижении использую специальное самоходное устройство с дырой посередине, присланное мне неведомым другом. Я благословляю день, когда решилась переплыть чуждую людям среду, ту среду, в которой они никогда не станут царями. Когда степень мутации достигнет определенной черты, мы покинем их.
Мы не просто уйдем - вместе с нами уйдет весь мир. Потому что жизнь должна вернуться туда, откуда по ошибке однажды вышла. И когда она туда наконец возвратится, наступит гармония и благодать. Мне думается, навеки.
Сноски:
* Орель – происходит от названия «орел», что по латински означает «подниматься, возвышаться». Согласно легенде, к Днепру эта река пробилась несколько столетий назад, в годы необычно большого паводка либо иного глобального катаклизма. Из старого, заросшего кустарниками и разнотравьем материнского русла Орели ныне сделаны каналы. «У Орели течение медленное, долина широкая и относительно глубокая. Русло извилистое, иногда разделяется на рукава и изобилует перекатами. Берега реки большей частью низкие, заросшие рогозом, камышом и ивами. В заплавах много озер-стариц» (Петренко В.М., Лындя А.Г. Днепропетровщина заповедная. – Днепропетровск: Проминь, 1980. - с.78). Место впадания Орели в Днепр – Обуховские плавни – объявлено государственным заказником, где охраняются плавневые леса и высокотравные болота.