Пролог.
– Ёлки зелёные… – отступив на шаг, Андрей зажмурился и замотал головой, пытаясь прогнать навязчивое видение. – Чего вы мне в шампанское намешали, а? Ребята!!!
– Что ты орёшь? – рявкнул Денис, изо всех сил протирая глаза. – Я сегодня пил только сок, так что белой горячкой тут и не пахнет. Это что-то похуже.
– Может быть, это морок? – неуверенно предположила я.
Открывшийся нашему взору пейзаж мог привидеться только в сказочном сне или с очень большого бодуна. Казалось, кто-то провёл по небу ровную черту, разделив его на две равные части: чёрную, звёздную, новогоднюю и нежно-голубую, лучащуюся солнцем и летом. Но это было ещё не всё. Свежевыпавший снег, покрывавший поляну, плавно переходил в золото-песчаный морской берег, усеянный мелкими ракушками и фиолетовыми остро пахнущими водорослями.
Шампанское шампанским, но меня, например, больше всего поразила не рассёкшая небо линия, не летний день посреди новогодней ночи, а наличие моря в северо-западном Подмосковье. Кто-кто, а уж мы с Борисом знаем эти места как облупленные, лес излазили вдоль и поперёк, и можем поклясться чем угодно, что вчера утром этой водной йодистой глади на поляне не было.
Однако серый кошак, похоже, не видел в этом ничего необычного. Выразительно посмотрев на нас, он коротко мявкнул, махнул хвостом и, перешагнув невидимую черту, оказался на берегу моря.
Глава 1.
Всё началось с кнура.
Кнур был маленький, в серой пушистой шубке с чёрными глазками-бусинками. Наверное, он тоже готовился к встрече Нового года, в результате чего довёл нас с Борей просто до исступления. Всю ночь он шуршал за печкой, чем-то свирепо хрустел, брякал кастрюлей и никому не давал уснуть.
Встанешь, зажжёшь свет – тихо. Попьёшь воды, за печку глянешь, ляжешь поудобнее – на сцену выходит зимующая муха, которая на свету просыпается, и начинает радоваться жизни. Минут через десять гасишь свет, проклиная мушиный род до 40-го колена, блаженно распластываешься на кровати… но тут осмелевший кнур продолжает свою генеральную уборку.
Утром при взгляде в зеркало очень хотелось запустить сапогом в мрачно глядящие на нас мерзкие красноглазые рожи. Пушистый кнур, сидя на печке, ехидно поблёскивал чёрными глазками. Вид у него был довольный.
На семейном совете было решено завести кота.
Вообще-то Боре было жаль кнура, но, посмотрев в мои покрасневшие от бессонницы глаза, он махнул рукой. А, услышав мои клятвенные заверения в том, что кот повлияет на кнура одним своим присутствием (мышонок спрячется в норку и не вылезет, пока мы не уедем), и вовсе успокоился.
Тут на машине приехали друзья, и мы на время забыли и о коте и о кнуре.
* * * * *
Увязая по пояс в снегу, по нехоженой тропке пробираемся к даче тёти Веры. Скупой платит дважды; по Второй Цветочной летом идти минут семь, но сейчас мы бредём уже все пятнадцать и отчаянно мечтаем о вертолёте или, на худой конец, о вездеходе.
– Ползём, как бегемоты в каше, – оглядываюсь назад. – И следы соответствующие.
– Горшочек, не вари! – у Бори отличное чувство юмора, но и у меня оно тоже пока не замёрзло.
– ОН нас услышал! – делает страшные глаза Андрей. – Сейчас нам будет легче.
И правда, через пару домов Вторая Цветочная упёрлась в расчищенную и посыпанную кем-то песком Садовую. Мы радостно отряхиваемся.
– Обратно пойдём по Московской, – высыпая из кармана куртки подтаявший снег, предупреждает Борис. – Не хочу быть снежным человеком.
Тети Верина дача напоминает пейзаж с новогодней открытки. Растущая во дворике ёлка снова чувствует себя королевой бала, на месте кустов – сугробы, похожие на полярных медведей, кормушка на подоконнике усеяна скорлупками лещины.
– Па-ап, а люди есть? – поглаживая пальцами висящую на ёлке солнечно-жёлтую мишуру, поинтересовался Андрей.
– Нет, сынок, это фантастика. Похоже, сегодня тётя Вера уехала в город. Странно только, почему она калитку не запирает.
Тётя Вера – самая добрая женщина в нашем посёлке. На её даче нет собак, свирепо скалящих зубы на гостей и злобно хрипящих от ярости. У неё собирается молодёжь от 3 до 50 лет, а тётя Вера дарит им своё время, весёлые дискотеки и вечеринки.
Осенью дом тёти Веры затихает, тускнеет. Разъезжаются дачники, увозя с собой сияние разноцветных глаз и детский смех, затихает эхо гитарного перезвона. Облетают с деревьев последние листья, брошенные на зиму собаки бродят по раскисшим, побуревшим участкам и рычат на случайных прохожих и редких велосипедистов. А тётя Вера остаётся одна.
Нащупав пальцем незаметную глазу кнопочку замка, Боря по-хозяйски открывает калитку. Рыжехвостая белка, возмущённо цокнув, грациозно перелетает с подоконника на обвитую мишурой еловую лапу. Внимательно оглядев нас с ног до головы, она немного успокоилась, но на всякий случай перебралась повыше.
К нашей огромной радости, тётя Вера оказалась дома. Уже не юная, но энергичная женщина делала генеральную уборку. Возле печки стояла туго набитая спортивная сумка пугающих размеров. На ней тщательно, со вкусом умывался пушистый серый кошак.
– Ума не приложу, что делать с этим зверем, – раскутывая принесённый нами чугунок с горячими пельменями, пожаловалась тётя Вера. – Месяц назад еле-еле отбила его от собак – вы же знаете, какие они сейчас злые. А сегодня еду в город к племянникам, Новый Год встречать. А кота и тут не оставишь – сбежит, и в Москву не возьмёшь – Гаврюша его покусает. Он же кошек терпеть не может.
Гаврюша – большой рыжий пёс с белым хвостом бубликом, ужасно похожий на своих хозяев: такой же игривый и громкий. И точно так же, как они, на дух не переносит кошачьих.
– Ну ладно, ребятки, вздрогнули, – тётя Вера встаёт с рюмкой в руке, невысокая, светловолосая и широко улыбается. – Провожаем Старый Год, пусть он заберёт с собой все наши горести и хоть ненадолго пустит нас в сказку.
Хороша тёти Верина наливочка! Терпкая, рубиновая, крепенькая! Самая вкусная из всех, что я когда-нибудь пробовала. Уши Андрея наливаются рубиновым цветом, и он примеривается налить ещё.
– Ох, хороши Светиковы пельмени! – кот тянется к чугунку, и тётя Вера кладёт несколько штук ему в миску. – Света, ты сама их лепила?
– Да что вы, тётя Вера, я пока не умею. Это покупные.
– Всё равно очень вкусные. Ну что, ребятки, ещё по одной? На посошок?
– Вера Петровна, вашей наливочки – хоть цистерну, – расчувствовался Андрей.
– Нет, дружок, столько вишни у меня нет. Да и я же не хомячок или мышка, чтобы много запасов делать.
Мышка! Кнур! Кот!
– Тётя Вера, мы можем пока что взять вашего котика, – ловит мои мысли Борис. – У нас дома кнур завёлся, всю ночь спать не давал.
– Берите, конечно, берите! У меня просто камень с души упал. Только смотрите, осторожнее: он может удрать. Ну, что, ребята, за вас!
(продолжение следует)