- Ее Королевское Высочество принцесса Суэна! – трубный глас разряженного мажордома, выдержав паузу после «Высочества», словно упругий мячик, запрыгал от стены к стене.
Она слегка поморщилась, словно от зубной боли: целых четыре ненужных слова до того, собственно, как появляется само ее имя, четыре слоя ненужной высокопарной шелухи, не имеющей с нею ничего общего и по какому-то ничтожному недоразумению навеки пришитых шелковыми, но такими крепкими, нитями…
Откинув назад просто убранные золотистые волосы, она стремительно вошла в залу.
Ага, опять все те же: первый ряд – придворные фрейлины, благоухающие разнообразием ароматов и расцвеченные яркими шелками платьев. А обилие переливающихся всеми цветами радуги драгоценностей, навешанных на искушенных красавицах, родило в ее уме сравнение с витриной ювелирной лавки.
Второй ряд – статные и неотразимые кавалергарды, с восторженными румяными лицами и напомаженные по случаю аудиенции до такой степени, что лихие кудри взвивались над челами наподобие петушиных гребней, отчего второй ряд можно было сравнить с парадом боевых петухов. Эта мысль слегка рассмешила Суэну, но, естественно, не нашла отражения на ее лице.
О! Вот и третий ряд! Как раз рядом с приготовленными ей креслами. Тут уж - голубая кровь, никакой примеси: гордо вздернутые подбородки, манерные речи, спесивые взоры… «Их наряды так изысканны, а оружие так дорого, – подумала Суэна, - Хотела бы я видеть его вне ножен! Есть ли там вообще клинки, интересно?»
Суэна вздохнула: третий ряд был ее поклонниками.
Опустившись в тронное кресло, она обвела взглядом залу: дамы опять озадаченно разглядывали ее платье и шептались, обсуждая его ненарядность и чрезмерную простоту. Кавалергарды сияли широченными улыбками, выкатив глаза от восторга и всем видом излучая первозданную силу и удаль. Высокопоставленные поклонники стремились уловить ее взгляд – и, если им это удавалось, тут же напускали в свой взор любовного туману и обжигающей страсти. При этом они не забывали невзначай отстранить локтем соперника.
И так – ежедневно: те же аудиенции, те же лица, те же доклады о положении дел, расцвеченные нагромождением эпитетов, те же вопросы и известные на сотни слов вперед – ответы...
Суэна обреченно устремила взор к потолку: пухленький розовый купидон из целого сонмища порхающих собратьев насмешливо улыбался ей, прилаживая крохотную, причудливо увитую лентами стрелу с золотым наконечником к кукольному изогнутому луку.
...Впрочем, в этот день утренний прием не был для Суэны так мучителен, как обычно. Ожидали прибытия короля на побережье – Его Величество вознамерился посетить остров и лично оценить возможность устройства здесь нескольких верфей, ибо флот короля, надо сказать, был никудышный.
Слабость короля Симона I, или иначе: Симона Благодушного к морскому делу ни для кого не была тайной. Но так же было известно и то, что идеи быстро захватывали и отпускали Его величество. С неимоверной энергией всё вокруг начинало суетиться и разворачиваться от границы до границы, – а через некоторое время – как правило, весьма непродолжительное,- король понемногу терял всякий интерес к первоначальной идее, и его умом и фантазией всецело овладевала иная – столь же блестящая и гениальная, сколь безжизненная и скоротечная. Потому прибытие короля ожидали здесь, скорее, как повода к карнавалу, и не слишком отягощали умы военными планами.
Суэна тотчас поняла это по тону, который избрал губернатор острова: он выступил вперед и, словно поэт – новый стих, - торжественно и старательно прочел о том, как идут приготовления. Губернатор Борс окидывал взглядом собравшихся, а когда переводил меж словами дух, искал глазами одобрения Суэны, но не находил ни его, ни его обратной стороны – порицания. От этого речь губернатора оживлялась красками до той степени, что Суэна ожидала уже только одного – ее финала.
...Еле дождавшись конца аудиенции и выслушав очередной поток нескончаемых приторных комплиментов, она через свои покои убежала сквозь дворцовый сад к океану. Зеленый гигант был сегодня ласков и не хмур, задумчиво шелестя пенным прибоем. Редкие чайки вычерчивали замысловатые па в дрожащем мареве солнца.
Суэна, сев на песок, прислонилась к дереву и обхватила колени руками, прикрыла глаза...
- Привет, - негромкий голос заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
- Почему ты всегда появляешься, словно из воздуха? – смеясь, она протянула руку Миояшу, которую тот с достоинством пожал.
- Потому что я - дитя воздуха, ветра и ветреных мыслей, - улыбаясь, как всегда, во весь рот, он шлепнулся на песок под соседним деревом, извлекая из-за спины видавшую виды мандолину, - что так невесела нынче, принцесса?
- Миояш, прошу тебя, хоть ты не называй меня так...
- Хе! Похоже, я имею честь общаться с игрой воображения, именуемой угрызениями совести по поводу собственного королевского происхождения? – его пальцы легко тронули струны, те отозвались нежным вздохом.
Суэна взглянула в глаза Подсолнуху, но насмешки там не увидела. Она горько вздохнула.
- Если бы я только могла выбрать свое рождение, то родилась бы где-нибудь в бедной рыбацкой хижине, на берегу океана... И пусть моя жизнь была бы тяжела и каждый кусок хлеба был бы радостью, но – я просто жила бы свою жизнь, а не начертанную кем-то...
- Хм. Вон оно как... Принцесса мечтает быть рыбачкой, рыбачка грезит судьбой принцессы... Какая несправедливость. Ты наверняка уже делилась с папенькой своими мечтаниями?
Миояш еле увернулся от метко брошенной перламутровой ракушки и засмеялся вместе с Суэной.
- А хочешь совет? Просто тебе нечем заняться…
Потом он откинулся назад, опираясь о дерево и беря переливистый аккорд.
...Коль весенней порой
Захотят побродяжничать ноги,
Хватит пыли на старой дороге,
На забытой тропе в Марльборо.
Этот путь и не чинят,
Кто же едет там нынче?
Словно жизненный путь,
Вьется он как-нибудь...
Это лишь направленье,
Наметка пути,
Это просто возможность
Идти и идти...
- Как красиво, - вздохнула Суэна, когда мелодия утекла в зеленые волны, - Подсолнух, ты обещал рассказать мне, как ты познакомился с Капитаном...
- Подсолнух? – серые глаза округлились в неподдельном удивлении, темные брови взметнулись вверх, – А-а-а... кажется, понимаю, - Миояш с гордостью взлохматил свою буйную огненную шевелюру, - А мне, пожалуй, нравится сие наименование: вот ведь сочинила-то... А капитана зовут Винг. И познакомились мы как нельзя прелюбопытней, при самых что ни на есть исключительных обстоятельствах…