Младшенькие - четвертые и пятые классы учатся еще «на совесть» - им внушили, что хорошие отметки – это хорошо. За хорошие отметки им покупают конфеты и дают деньги на кино. Десятые классы учатся «на страх». Им до лампочки весь английский вместе со мной, но аттестат портить жалко, вот и стараются. А те, что в промежутке – с шестого по девятый, - головная боль. «На совесть» у них уже прошло, а «на страх» еще не наступило. С ними у меня идет затяжная битва, в которой английский язык не участвует. Девятый «Г», например, насмотревшись каких-то фильмов, таскает на уроки металлические шарики от танковых подшипников. Катают их в руках и уверяют, что это успокаивает нервы. Господи, откуда у них нервы?! Шарики большие и тяжелые, время от времени они падают на пол и грохочут по деревянным половицам.
После уроков в девятом «Г» я отдыхаю душой с пятиклашками.
Пятый «В». Так называемый «гуманитарный» класс. Дети отборные (если учесть, из чего именно приходилось выбирать) – не матерятся на уроке, не плюют на пол и называют учителя на «вы». В английской группе – один мальчик и пять девочек. Мальчик никакой, и в элиту он попал только потому, что тут учится его сестра-двойняшка. Девочки очень славные и непосредственные. Я их люблю. Кроме того, они не носят с собой металлических шариков. У них два повальных увлечения – вкладыши от упаковок жвачки с изображениями Барби во всех ее проявлениях и бумажные куклы. Ну, прелесть Барби в силу возраста я не могу оценить. А вот бумажные куклы – это из моего детства. Ох, сколько же я в свое время натерла мозолей на руках, вырезая для них бумажные наряды!!! На переменах, прикрываясь классным журналом, исподтишка завистливо разглядываю сокровища моих гуманитарных учениц. Их куклы с потрясающими фигурами, отпечатанные на хорошей плотной бумаге, вырезаны из журналов для девочек. Не то что самодельные уродцы, которыми приходилось довольствоваться мне. Однако девочки все равно недовольны. Им все равно чего-то не хватает. У Барби есть Кен, а у этих бумажных красавиц – кто? Издателями журналов для девочек этот момент явно не продуман.
- Елена Сергевна, - Юлечка Сухорукова, моя любимица, тянет ко мне свою куклу, - Нарисуйте, пожалуйста, ей дядю…
Юлечке я ни в чем отказать не могу и принимаюсь за дело. Все остальные, забросив учебники, толпятся вокруг моего стола, шушукаются и восхищенно дышат. Процедура изготовления дяди проста, как все гениальное. Обвожу Юлечкину красотку (ее зовут Просто Мария – дань времени), ластиком ликвидирую пышные кудри, спрямляю излишние округлости. Дядя готов.
- Ух ты!!! – шепчет Юлечка, - Совсем как настоящий.
Она отходит со своим сокровищем в сторонку, а мне со всех сторон с воплями тычут еще несколько кукол. Дяди, оказывается, нужны всем, и я ставлю их производство на конвейер. Прошла уже половина урока, но на это никто не обращает внимания. В конце концов все бумажные куклы гуманитарного класса обеспечены законными половинами, девочки разбредаются по своим местам, и можно начинать урок. Хотя времени осталось только чтобы дать задание на дом.
После урока ко мне подходит Юлечка. Она смотрит на своего дядю с немым обожанием и просит:
- Елена Сергевна, нарисуйте ему, пожалуйста, усы. Чтобы было видно, что это дядя…