ЦИКЛ РАССКАЗОВ “Ищу”
Магазин
И что меня в нём привлекло? Я ходил меж рядов в густых сумерках, дышал заброшенностью и радовался тому, что никак не понять: чем же тут собственно торгуют...
А ещё там были люди.
Причём живые.
Тот, белобрысый. Его часто ругали, и не всегда заслуженно, он огрызался, и не всегда вслух. Я читал эти двойные "не всегда" на его лице, прочитал, повернулся... И тут он ожил из стены. Стойка неко-аши-дачи, блок моротэ-цуками-уке – хорошо хоть блок. Это я от неожиданности.
"Давно не платят?" – это я тоже от неожиданности. Уж лучше бы я его ударил. Он не ответил, а только сухо зашуршал лёгкими.
"Давно пусто?" – он указал на мой плейер. Ох как это было жестоко. Он не просто отзеркалил мою случайную жестокость. Он усилил.
Я что-то ждал от него. Песен о чёрно-белых фотографиях на которых трепещет солнечный пурпур, а лица все со словами, застывшими на губах, зовут куда-то за кадр. Только он стёр всё хорошее, много раз стёр, начиная дурацкую "жизнь сначала".
Он что-то ждал от меня. Ждал, что я позову его, скажу, что терять нечего, что тут о нём забыли. Только я не скажу так - у него слишком светлые волосы, за них любят дёргать, лучше не будет. Я хрустнул кнопкой "PLAY" и пустая трёхлучевая звёздочка завертелась. "Смотри..." – сказал я – "...останови её глазами...".
Он смог и тут же завертелся его мир. А в моих наушниках заиграла музыка. Наконец-то!
Это был, конечно Гэри Му, "Someday". Замечательная песня. Песня, которая безошибочно угадывает слёзы и втирается в доверие этим. А потом обещает "один день", когда всё изменится. На словах "Скажи прощай" я заплакал.
Cериал
Она жила на глубине и была удачлива. А я терпел, хотя и не мог без воздуха. Чтобы увидеть всё. Просто нырнул в её жизнь, так глубоко, как только мог.
Она была немного Режисёром и ей завидовали. Там всем хотелось быть немного Режисёрами. Но они не могли отойти в сторону, а она могла. Отходила и смотрела.
Меня привлекло не это. Растерянный взгляд вверх, улыбка дорисованная помадой. Она играла и выигрывала, но в правилах не нашлось её победы. Она всё чаще отходила в сторону. А я ждал перемен и даже воздуха. И перемены начались.
Она примерила Плохие Роли. Она накрутила сюжет до предела. Словила несколько удивлённых взглядов. А Сериал продолжался.
Однажды я проснулся в прошлом. Недалеко, но запомнились люди. Они шли по пути прогресса и пускали слюни. Потом идолы вмество святых. Потом рабство, но рабство в Афинах... Сменялись декорации, перешагивались нации и эпохи. Она шла, она шла, заглядывая в их глаза. Пустые глаза, а на донышке за-а-ависть. И шли серии, сменяя друг друга с суетливой поспешностью...
А потом назад в жухлую осень. А потом безумная партия, где королева отдавалась за пешку, ладья скакала конём, а король бил сам себя. А потом оборванные разговоры – её собеседники быстро надоедали и тут же стирались. А я наблюдал – только это. Доска опустела, вода помутнела, а руки стали противно липкими. Но жизнь всё также шла новыми сериями, с каждым шагом становясь всё более пустой и телевизорно-плоской.
Она сидела в оцепенении, обнаружив комок бессилия в самом центре своей избыточной силы. Ей пришлось зачеркнуть и себя...
Но самое интересное в том, что это ничего не изменило. Совсем ничего!
Знакомые
Руки пожимались с хрустом мокрого снега и я почувствовал себя тут не лишним, хотя и довольно чужим.
Сперва было немного потно: на мне и во мне ещё было красно-клетчатое домашнее тепло. Только сперва...
Были ли они со мной, но я был определённо с ними. Скользил назад с весёлым страхом и ловил их глаза. Срывался лавиной вниз с чуть натянутым криком, гасил поворотом скорость и зависал над невысокой отвесностью в тишине. Были моменты, которые хотелось запомнить и смоделировать – тогда я забывал о друзьях, но они обо мне всё же чаще. Немного обидно. Но лишним я не был, да, если бы не пожар.
Пожар начался с сигареты – это мне ясно. Дальше не очень, но догадываюсь. Все смотрели на пламя, все смотрели на умирающую чёрным плоть квартиры. Мне немного понятно сейчас, но не тогда. Все задыхались очарованием и чёрным дымом. Все, а я бросился тушить. Конечно же не дали, но было уже поздно. Я указал на решение, которое им не надо было видеть. Стремительно становясь лишним и сдавленно кашляя я поспешил попрощатся. Никто не ответил. Даже покинув их я оставался для них лишним. Мешал.
Ошибка
Всё было безупречно: серое небо в асфальтовых лужах, пронзительно жёлтые листья, звенящие дождем лезвия... Всё, кроме одного: я не хотел умирать.
К этому шло – ему легко давались удары, которые я едва отражал. В этом мы были по разному прекрасны: он – презрительной лёгкостью, я – чёрным отчаянием. Я наслаждался этим, упивался влагой на щеках, жил рваной болью в мышцах, задыхался совершенством человека в сером. Чёрно-белый фильм и только листья кричат жёлтым... Но я не хотел умирать.
Я мог убежать и не мог – это бы убило эстетичность реальности. Я не верил, что он убьёт меня, верил, но не мог понять как – тут не было места красному. Только жёлтый – высокие ноты в шелестящем бесцветье.
Не колющий и не рубящий удар. Никакой крови. Просто у меня отказало сердце.
Ищу
Прохладный день прорывает чёрную блокаду лета. Балкон, воздух, рябина.
Стоять до осени, до зимы, тянуть резину наслаждения холодом на пару с рябиной. Рассыпаться понемногу вместе с её листьями, сухими уже сейчас.
Неуверенно потянутся за веткой, с каждым мгновением чувствуя сладкую боль расстояния, чуть большего, чем, чтоб достать. Холодных, как стекло, сантиметров.
Одним рывком сорваться в яркий мир дерева. Сойти с ума и ослепнуть за доли секунд до земли.
И всё-таки рассчитать свои силы и сорвать для себя бесценный кусочек.
Жду. Наблюдаю. Ищу.