ИСТОРИЯ N1. Про Алистэра.
Жил-был один почтенный джентльмен и работал он в отделе Манускриптов ("Рукописей", конечно, если по-русски; но мне больше нравится говорить "Манускриптов" - так звучит грандиознее). Ну вот, он там работал много лет, как и многие другие работники Британской библиотеки, которые всю свою взрослую и сознательную жизнь проработали на одном месте.
Как вы уже, наверное, догадались, (а ведь многие из вас весьма и весьма догадливы),звали этого почтенного джентльмена Алистэр. Так его звали до тех пор, пока он не принял иудейство, после чего его стали звать по-другому, совсем не Алистэр, а другим мужским именем. Как именно его стали звать после принятия иудейства, я не знаю, но до этого, и это достоверно и доподлинно известно, он был Алистэр.
Этот Алистэр таки был еврей, но не в этом дело. Он был уникален тем, что панически боялся микробов. Да, знаю, мы все их боимся, но сила разума ставит предел этой боязни и не дает ей приобрести большего размаха. У Алистэра эта особенность достигла поистине впечатляющего масштаба, о! она была велика в своей безудержности, в своей безбрежной и всесметающей стихийности. Можно даже сказать, что в боязни микробов у Алистэра было что-то поэтическое, возвышенное, почти священное.
У него всегда поблизости были резиновые перчатки и раствор с дезинфицирующим средством. Уходя домой, он убирал все предметы со стола в ящичек, запирал все это дело на ключ, и ключ всегда держал при себе и никому не давал. Он убеждал всех, что бациллы кругом, они смертельны и надо быть бдительным.
Когда звонил его телефон, и он сам не мог к нему подойти, и подходил кто-то другой, а Алистэр ЭТО видел, он потом надевал резиновые перчатки и протирал трубку децинфицирующим
средством. То же самое он проделывал с любым предметом, за который брался другой человек. (Ну, например, одолжает ему карандаш, он его протрет, и только потом попользуется).
Такой был Алистэр. Не знаю, поутих его страх перед заразой после того, как он принял иудейство, или нет. Спрошу у наших.
ИСТОРИЯ N2. Про Стивена.
Про Стивена я знаю больше, потому как совершенно ни за что награждена возможностью работать с ним в одном отделе. И если то, что я почерпнула о жизни Алистэра, я услышала от Стивена, то то, что я собираюсь рассказать о Стивене, суть правда из первых рук. Мои, то есть, наблюдения.
Стивен скоро пойдет на пенсию. Он проработал в Британской библиотеке свыше 30 лет. Он устроил из коробки из-под шоколада своеобразный календарь - типа того, что у нас были в начальной школе, где в прорезанные отверстия вставляется бумажка с цифрами от 1 до 9, протягивая которую, можно создавать любое, трехзначное в нашем случае, число. (И пусть вас не смутит слово "создавать" - оно-таки здесь уместно, а глумление - ничуть. Все, что делает Стивен, он именно "создает".)
На этом календаре он каждый день изображает нужное число, я частенько наведываюсь к нему узнать, какой сегодня день, потому как сама никогда не знаю. Далее следует верное равенство:
Осталось дней до пенсии = из них рабочих дней + остальных.
На сегодня, 19 ноября 2001 года, равенство имеет вид:
545 = 329 + 216.
Таким образом, через 545 дней, на 546-й, наш Стивен выйдет на пенсию. И это будет наиприскорбнейший для всей Британской библиотеки день. Потому что таланты Стивена неиисчислимы.
Он знает почти все слявянские языки, что сделало его в нашем Отделе Славянских и Восточно-Европейских коллекций прямо-таки Медиусом Энциклопедиусом. Он кроме того, знает некоторые европейские языки и латынь. Он однажды воспылал горячим интересом к албанскому языку и самой Албании, все быстренько выучил и создал библиографию всех имещюихся в Библиотеке книг, где есть хоть что-то об Албании. Труд вышел увесистый, детальный.
Но Стивен, к сожалению, выбросил потом все это в помойку напротив дома. КОгда он, раскаявшись, потом туда пошел, дабы раздобыть свой труд, его уже кто-то унес. Так мы потеряли важную для человечества в его попытке восполнить картину мира крупицу Знания.
Стивен пошел дальше - он съездил в Албанию. Тогда она была гораздо беднее, чем сейчас, если, конечно, она не из тех стран, которые бедны ВСЕГДА, равномерно и постоянно в любом отрезке исторического времени. Тогда там не было башмаков, и все ходили босиком. Так нам рассказывал Стивен, и мы не верили. Мы говорили: "Стивен, вы СЛЕГКА преувеличиваете! Ну, признайтесь же, преувеличиваете ведь, а?" Он не преувеличивал. Он собрал все свои старые и зачастую драные ботинки и прихватил с собой. Он раздал их албанцам. Бесплатно. Они плакали слезами благодарности и не верили такому счастью.
Наш Стивен католик. Он живет и всегда жил один. У него есть какие-то более-менее обыкновенные родственники, у которых есть семьи, и они даже иногда зовут Стивена к себе в гости на Рождество. Но обычно он один, сам по себе. Его знакомцы - разные старушки, которых он знает по приходской церкви. Милые, не от мира сего создания, они иногда нет-нет да и попросят Стивена ввернуть им лампочку или передвинуть комод.
Одну такую старушку Стивен навестил в конце этого лета, и она в ходе беседы вдруг живо поинтересовалась: "А сейчас все еще июнь?"
В приходскую церковь, куда ходит Стивен, недавно завезли новый орган. Стивен возликовал - теперь он может забрать старый орган к себе домой! И играть на нем.
Сказано - сделано. Но орган не проходил в узкую дверь крохотной дешевенькой квартирки Стивена в так называемом здесь, в Англии, муниципальном доме. Мы в библиотеке переживали, спрашивали, советовали, как лучше протиснуть орган в квартиру. Благо она на первом этаже. Предлагали даже просунуть его через окно (кажется, это была я).
К счастью, как-то, какими-то божьими, скорее всего, промыслами, орган проник внутрь. И воцарился в спальне Стивена. Одну кровать пришлось поставить боком НА орган, а другую - и вовсе выкинуть. Стивен говорит, что дверь теперь не закрывается, и для игры нужны специальные наушники, чтобы звук был слышен только играющему Стивену, но никак не соседям. Хотя, почему бы и нет? - спрашиваю я, пусть они, дураки, хоть хорошую музыку послушают. Хоть раз в жизни.
А на днях я тут иду и вижу: Стивен упоенно, с невиданным в нем доселе энтузиазмом раздирает какую-то книжку на части, прямо пучками из нее страницы выдергивает... Я подхожу ближе, стою какое-то время беззвучно у него за спиной, а потом спрашиваю внезапно:
- Стивен, а зачем вы книжку рвете?
- Так ведь она не нужна никому, - отвечает он. Ну да, у нас и такое бывает. Но я так быстро не отстаю; если мне что-то любопытно, то я спрашиваю до победного конца, пока не получу удовлетворительный ответ. Как Маленький принц.
- А почему вы ее тогда просто в мусорку не выкинете?
- А у нее, видите, какая хорошая обложка, твердая такая, крепкая.. - говорит Стивен, - вот я в нее свою Библию и заверну...
А книжка была "Капитал" Маркса на македонском языке.