Copyright © Аайус – 2000 – 2002 гг.
НЕ ВЕДАЯ ПОКОЯ
Как же я до этого докатился? Неужели это я? Неужели это – моё напряжённое дыхание? Понимаю ли я, что делаю? А если жалеть об этом придётся всё жизнь?..
Нет, погоди, я просто в безвыходной ситуации. Мне ничего другого не остаётся, я защищаюсь.
Кто, Я? Беззащитного нашёл. Веришь ли ты в то, что сам себе говоришь? Да?..
Отчего ж так маетно и противно на душе?..
- Не передумал? – хриплый мужской голос заставил вздрогнуть, как будто поймал меня с поличным.
- Я не передумаю, - не сразу раздался мой ответ (только бы он не услышал моей неуверенности), - Кто-то должен её остановить. Пусть уж лучше я, - и, зажмурившись, вздохнул, - Возможно… она меня сама об этом просила.
- Возможно?..
Ждёт моей реакции. Не получит. Наверняка, и вид у него удивлённый. А я должен смотреть в оба. Она может появиться в любой момент. Я протянул руку в его сторону:
- Давай.
- Ты уверен?
Ага, сейчас я начну распинаться в уверенности. Я не был уверен даже в том, кто я на самом деле. Он что, не сечёт, или прикидывается?..
Но, если я сейчас дрогну – всем нам вскоре может наступить конец. Он должен был это понимать. Но, почему-то медлил.
- Давай уже, - тихо заводился я (мне не нравилось, что приходится настаивать).
- Ещё есть время… - потянул он, - Подумал бы ещё.
Я сунул ладонь под рубашку, вытащил, и раскрыл перед ним. Увидев кровь, он расширил глаза.
- Вот ты и подумай, - прошипел я, едва сдерживаясь, - А я скоро и думать не смогу.
Оставалось минут десять. Я чувствовал, что она уже где-то близко. Может, поэтому и психовал. Сердце билось тревожно. Может, я действительно не прав, и мне и вправду стоит подумать? Но, как тут можно думать? – Невозможно. Да и некогда.
Впереди – прямой участок тротуара, метров сто до поворота. Оттуда она и вышла вчера. Должна выйти и сегодня. Никуда не денется, раз я ей нужен. Мрачное осеннее небо подавляет и без того поганое настроение, тоскливый ветер маетно шуршит грязными жёлтыми листьями… На верхушках оголённых деревьев навострили глаза притихшие вороны. Улица молча давит на мозги серыми пятиэтажками.
Девять утра. Место не людное в этот час. Мы стоим на детской площадке между дворами, у деревянной избушки. Под ногами скрипит мокрый песок. На другой стороне дороги слабо гремит затянувшаяся стройка – шум нам сейчас как раз на руку. Неужто конец будет именно таким? Может, дело только в моём страхе?.. Или, наоборот, всё дело в крови? Я опьянён ею, а в трезвом состоянии я б на такое не решился. Выходит, она сама добавила мне убеждённости?.. Но, зачем ей это?
- Знаешь, всегда есть другой выход, - устало проворчал стоящий рядом.
Будто его спрашивают. Сам-то сейчас не соображает ничего… а всё лезет с поучениями… На мораль его потянуло, а, сам-то, интересно, скольких грохнул?..
Он посмотрел на меня с укором. Мне пришлось ответить колючим взглядом, на объяснения не было ни сил, ни времени.
- Ты согласИлся прийти? – процедил я, и он кивнул, - Так что ж ты теперь?..
- Тебя нельзя оставлять одного, - он старался казаться серьёзным, - Ты ж дурной стал. Не известно, что у тебя на уме.
- Ах ты…- прищурился я и шагнул к нему вплотную, - Так ты меня надуть решил? – он выпучил глаза и завертел головой, - А что же тогда? – он втянул голову в плечи, а я прошипел, - Ты со мной или нет?
- …Да, - нехотя выдавил он.
- Пушку дашь? – и моя окровавленная ладонь раскрылась перед его лицом.
- Дам, - отшатнулся он, перекосившись, - Но, в последний момент, - и закусил губу, - А ты обещаешь мне действовать обдуманно. Чтоб самому же потом не пожалеть.
Хэ, обдуманно. Как он себе это представляет? Утопист. Раньше ты не был таким осторожным. Явно сдвинулся, только не ясно, в какую сторону.
…И тут я понял, что до него не доходило, кого именно мы ждём. Формально, он, конечно, знал это, но не помнил или недопонимал, кто это и чем он опасен. Пока он пропадал неизвестно где, сознание его совершенно выветрилось. То-то, он долго дуется, прежде чем на что-то решиться. И беспокойный взгляд его выдаёт. Да ещё и пошатывается под ветерком. Не хватало ещё с ним проблем. Но, без его помощи было б трудней – я ведь и сам за себя не отвечаю. Да, как знать, вдруг мы и ствол достать не успеем… Свидетель - всё же страховка. Для моего страха, в том числе.
*
За какой срок всё так закрутилось? За неделю? Может, и быстрее. Это, включая те трое суток, что я был в беспамятстве. По пробуждении я дней особо не различал, потому что не спал в обычном смысле слова. Меня внезапно куда-то затягивало, и я или пытался сопротивляться, или, если был не в силах, поддавался. Порой мне самому нравилось проваливаться в полупьяные состояния, что внезапно появлялись из ниоткуда… Такие путешествия длились разное время – от нескольких минут до двух-трёх часов. Иногда я проникал в явно более глубокие слои. Жуткое ощущение, раньше со мной такого не было. Будто тебя физически затягивают в узкий лаз, и ты ничего не можешь поделать. Сначала проходишь с напряжением, потом, наконец, всё легче, пока не проваливаешься окончательно. Первые несколько раз я всерьёз думал, что уже не вернусь. Потом оказалось, что это не смертельно, хотя, приятного там было мало. К тому же, очень трудно было вспомнить, что там со мной происходило. Это меня пугало.
Когда я упомянул об этом Име – он скорчил гримасу, задумался, плавно развернулся ко мне, и набычил голову, словно кобра.
- Каждый опасен лишь сам для себя, - с хитрой улыбкой, нараспев прошипел он, - За нами гонится только мир, но каждый шпарит от него во всю прыть.
- Чего?.. – очумел я от его тарабарщины.
- Того, - издевательски усмехнулся он, - Ты сам опасен. Как и любой нормальный человек, - и, подняв брови на мой растревоженный вид, добавил, - И, ненормальный тоже. Когда затягивает в такую дыру – можно и не вернуться. Но, бояться этого – последнее дело, - он учтиво развёл руки, - Мало ли откуда мы можем не вернуться. Если ты здесь кому-то нужен – о тебе позаботятся… Правда, если ты нужен тАм… - он глянул вверх и загадочно ухмыльнулся.
*
Когда я разлепил глаза, перед моим взором плавал слабо освещённый белый потолок. Свет струился откуда-то сбоку. Я почувствовал, что кто-то держит меня за руку и с трудом повернул голову. У кровати сидела молодая чёрноволосая девушка и со страдальческим видом смотрела на меня. По её щекам текли слёзы. Я смотрел на неё с полминуты, наконец, узнал, и удивился, когда она успела так загореть.
…Это я назвал её Чепчиком, потому что в младенчестве часто сажал её к себе на голову, а она любила отправлять туда свои детские выделения, что её сильно забавляло. Сейчас волосы её были уложены на голове подобно берету – старалась соответствовать своему имени. Мне такая причёска очень нравилась.
…А ведь я видел эту встречу несколько минут назад, перед пробуждением, но даже не задумался, к чему это… А чуть раньше слышал жуткий крик, но не разглядел кричащего. А ещё раньше – акулы… А прежде – зеркало, и кого только не было в зазеркалье… Я понял, что в какой-то степени я всё ещё оставался там…
Вдруг в поле зрения вклинилась маленькая встревоженная женщина преклонных лет, с очень знакомым лицом, и с короткими седыми волосами. Дочка посмотрела на неё и опустила глаза.
- Ну, слава Богу, - выдохнула женщина, - Ну, хорошо, - и, повздыхав ещё, продолжила почти скороговоркой, будто сама с собой, - Правильно, что в больницу не увезли. Твой друг настоял, чтоб тебя дома оставили, - она засуетилась, стала поправлять постель, но потом, наконец, уселась рядом. Она хотела ещё что-то сказать, и не знала, как начать, но вскоре решилась, - Каникулы начались, - уже медленнее произнесла она, - Пусть она отдохнёт у меня. С ней будет всё хорошо, - при этом женщина неловко положила свою ладонь девушке на плечо. И тут я её вспомнил. Отчасти по голосу, отчасти по выражению лица и по неловким движениям рук.
Опираясь на стул, я медленно поднялся. Голова немного кружилась и в животе замутило, как будто, поднявшись, я нарушил в теле некое равновесие. Комната виделась мне единой картинкой, окрашенной непривычными отчуждёнными цветами, на которой не выделялось объёмных предметов. Сделав несколько шагов, я понял, что улавливаю в воздухе больничный запах. Ах, вот оно что: на столе разложены шприцы, ампулы с лекарствами, рецепты, на спинке стула – белое вафельное полотенце. Всё это мерцало передо мной словно во сне. Интересно, что тут у них случилось?.. Оглядываясь в задумчивости, я выхожу в коридор.
- Твой друг звонил тебе по три раза в день и дважды приезжал, последний раз – с такой странной женщиной, - протяжная речь тёщи раздавалась откуда-то сзади, и я не сразу смог к ней обернуться, - Просил ему перезвонить. Сказал, что номер ты знаешь, - и, замявшись, уже тише добавила, - Мы уедем утром – если у тебя не будет осложнений.
Я с трудом проковылял в комнату, уселся на стул, и вскоре вспомнил известный мне номер.
- Это я, - не выслушав привычного «алё», выдохнул я в трубку, и тут же с удивлением поймал себя на этом, - Я… пока не совсем… пришёл в себя…
На том конце раздался вздох облегчения, а после этого – радостный ответ:
- Ну, наконец-то! Я верил, что ты скоро вернёшься. Извини, дежурить у тебя не мог – было чем заняться, - и тихим опечаленным тоном добавил, - Праджа нет.
Я стал припоминать, кого он имеет в виду.
- И ещё… если тебе ещё не сказали… лучше тебе узнать раньше, - он с трудом подбирал слова, - Найи-то тоже нет. Вдруг ты вспомнишь что-нибудь… - я напряжённо молчал, а он продолжил, - Приехать я сейчас не смогу, но присылаю Маулин. Твоя тёща с ней знакома. Очень необычная женщина. Думаю, она тебе поможет.
… … … … … …
Было около восьми вечера, когда моя родня готовилась ко сну. Продежурив у моей кровати около трёх суток, они валились с ног и хотели отдохнуть перед дорогой. Тут и раздался звонок в дверь. Ещё через минуту мать Найи ввела гостью в комнату.
- Тут к тебе, - еле слышно произнесла она, слегка вжав в плечи голову, - Это – та женщина, что приезжала с твоим другом, - сказала она, с волнением поглядывая на неё, как будто боялась за меня.
Опасаться было чего. Передо мной на задних лапах стоял лохматый чёрно-белый зверёк небольшого роста, и сосредоточенно изучал меня круглыми птичьими глазками. Через минуту я разглядел строгого вида блондинку со стрижкой под колокол. Бледность, прямая линия сомкнутых губ и сдвинутые к переносице брови делали лицо женщины похожим на театральную маску. Образ дополняли чёрно-белая вязаная кофта и выцветшие джинсы.
- Имя сказал, что мы сможем спокойно поговорить, так как спать вас ещё долго не потянет, - уверенно произнесла Маулин, как только дверь за ней закрылась.
- О чём говорить? – осторожно осведомился я, присев на стул и не сводя с неё глаз.
- Дело в том, что… - вдруг в ней произошла резкая перемена, она как будто вмиг опьянела, выгнула тело, повернулась ко мне спиной, оглянулась через левое плечо, потом сделала два плавных шажка, вновь оглянулась – уже через правое, потянулась, протяжно зевнула, и медленно опустилась на одно колено, глядя на меня исподлобья обезумевшими глазами. Устало прикрыв веки, она уронила голову, встала на вытянутые руки и посмотрела на меня мутным тяжёлым взглядом. Я отшатнулся. В ответ она вытянула руку, направив на меня указательный палец и затряслась в беззвучном смехе.
- Что вам нужно? – в порыве неудержимого гнева я вскочил, но тут же со мной стало происходить нечто необъяснимое. Я чувствовал, что становлюсь невесомым, и то ли увеличиваюсь в размерах, то ли приподнимаюсь над полом. Видимое пространство подо мной постепенно теряло очертания. Чёткими оставались только колодцы глаз Маулин, от которых я не мог оторвать взгляда. Я почувствовал, как неведомая сила затягивает меня туда, и мне это не понравилось. Я попытался сопротивляться, но тщетно. Глаза её незаметно слились в один, который занимал уже всё моё поле зрения. И вот в глубине этого мутно-голубого пространства стали проявляться какие-то неясные картинки, и вскоре я увидел, как издалека ко мне движется человек. С головой у него было что-то не то: она была тёмной и вытянутой впереди. Мне стало настолько страшно, что я вздрогнул, рванулся назад, и глаза открылись сами собой.
Женщина сидела передо мной и тяжело дышала, а я стоял, склонившись над её лицом. Всё тело у меня мелко дрожало. В её глазах промелькнула досада. В порыве необъяснимой ярости я схватил её за горло и стал душить. Я не контролировал себя, а она будто подчинилась, покорно легла, и я продолжал своё дело на полу… Но вот перед моим взором постепенно появилась маленькая круглая полянка, освещённая слабым лунным сиянием и заполненная большими валунами. Я стоял на одном из них. Между ними пузырилась вода, от которой поднимались разноцветные клубы дыма. Невольно я стал к ним приглядываться, и заметил, что они становятся всё объёмнее и плотнее, занимая всё большую часть пространства. Дым давил на меня со всех сторон, и я замер, не зная, куда мне деваться, пока, наконец, мощнейший его напор не вытолкнул меня вверх. Я полетел и вскоре почувствовал, как ударяюсь спиной о что-то твёрдое. «Неужели это небо?» - с этой мыслью я открыл глаза и сразу оглянулся, но сзади была стена и оказалось, что я лежу в своей комнате. Напротив меня на полу лежала бледная женщина с прикрытыми глазами, которые она вскоре открыла.
- Странный ты, - едва вымолвила она, держась руками за горло, и через несколько глубоких вдохов спросила, - Ну что, видел что-нибудь?
- Так это ты специально? – удивился я, потирая ушибленную спину.
- Чего испугался? – игнорировала она мой вопрос, - Вошёл бы глубже – встретил бы что-то поинтереснее. То, что предназначается тебе.
- Что?.. – в ответ на её слова в моей памяти что-то всколыхнулось.
- Когда мы с Имей сидели возле твоей кровати, то заметили, что ты иногда что-то шептал, протягивая при этом руки. Твоя дочка сказала, что такое было уже не в первый раз, и она очень волнуется за тебя. Тогда я подсела, взяла твою ладонь в свою – и ты открыл глаза.
- Помню! – воскликнул я.
- Ты тогда втянулся как сейчас… но руки не поднялись меня душить.
- Извини… - сконфузился я.
- Ничего, издержки, мне нужно было нарушить твоё равновесие. Человека можно затянуть куда угодно, но сперва нужно расшатать его точку опоры, сделать его положение неустойчивым, - и тут она зевнула, потянулась, снова села по-звериному, опёрлась на вытянутые передние лапы и, плавно опустив голову, выгнула спину. Когда она подняла глаза – они были мутными, и я отшатнулся, но взгляда не отвёл.
- Удержаться на бревне тяжело, - простонала она, шатаясь – и я тут же почувствовал под собой бревно. Я понимал, что сижу на полу, но готов был поверить, что стою на бревне, а опустить взгляд для проверки не мог, - А, когда бревно вращается, тем более тяжело устоять, - прошептала она нараспев, и глаза её снова слились в один. Бревно подо мной завертелось так быстро, что я сразу слетел с него, и меня потянуло прямо в омут глаз Маулин. Я влетел туда всем телом, почти не сопротивляясь, и, набирая скорость, устремлялся всё глубже…
Пространство передо мной стало уплотняться, и я стал чувствовать, что останавливаюсь. Вокруг меня проявлялась та самая, заполненная камнями поляна, с которой меня недавно вытолкнула неведомая сила. На сей раз она увеличивалась на глазах, пока не стала значительно больше и светлее прежней. Вскоре я почувствовал себя стоящим на одном из камней. Но вот, на камне напротив я разглядел индейца со знакомым мне морщинистым лицом, разрисованным красными и синими знаками, и обрамлённым длинными седыми волосами.
- Пойдём со мной, - отчётливо услышал я его мысль, и почувствовал тягу к нему, но почему-то сопротивлялся, хотя, слушать его мысленную речь было приятно, - Без меня ты здесь пропадёшь, а на мой опыт опираться удобно. Я знаю все направления, только доверься мне. Нет того, кто мог бы передвигаться в этих дебрях лучше меня, - я чувствовал, как его сладкая речь меня убаюкивает, а он продолжал, - Если ты останешься со мной, хуже тебе не станет. Каждое существо кому-то принадлежит. За каждого кто-то отвечает, хотя он о том и не догадывается. Лучше уж сознательно поручить себя другому… - тут я вспомнил его, и в моей памяти невольно всплыло и другое существо, грозное и страшное.
- О, ты его знаешь! – удивился седовласый, но я непостижимым образом смог зажмуриться и затряс головой. Приходя в себя от чар старика, я заметил, что меня держат за руку. Повернувшись, я увидел Найю. Я смотрел на неё, пытаясь понять, что она тут делает, и почувствовал, как она вздыхает с облегчением.
- Пойдём отсюда, - мысленно прошептала она, и я почувствовал, как она потянула меня за собой. Я расслабился, и устремился вперёд, и почти сразу нас обступило желтовато-серое, почти не освещённое пространство, похожее на ямку с закруглёнными, пористыми, и как будто дышащими стенами вокруг. Сам воздух здесь шевелился, и казалось, что это дыхание, и оно кому-то принадлежит. Я был заворожен этим местом, и, как мне показалось, начал растворяться в нём, но Найя коснулась моей груди, и я очнулся.
- Ты должен мне помочь, чтобы я смогла помочь тебе, - подумала она, - Проткни мне ухо, - она подставила мне правое ухо с совершенно гладкой и целой кожей, хотя, насколько я помнил, она всегда носила серьги.
- Зачем? – насторожился я.
В ответ Найя вложила в мою руку сине-красную палочку длинной с палец, заострённую с обеих сторон, взяла себя за край мочки и протянула её ко мне. Красным концом я машинально проколол одну мочку, услышав от Найи «туда», а синим концом – другую, услышав «и обратно». Она сразу же улыбнулась и я почувствовал, как она наполнилась лёгкостью и приподнялась над местом, где стояла.
- За меня не бойся, - мысленно пропела она, положив руку мне на плечо, отчего и я стал приподниматься, - Мне надоело жить в вечной тревоге о конце в связи с началом. Всё теперь по-другому в сравнении с тем, что было раньше. Я уже не своя, но этим я довольна. Впереди всегда худшее, но, если об этом знаешь, то готов ко всему. Иначе жизнь спотыкается о невидимое, потому что на солнце могут смотреть не все, а луна освещает слабо. Но, поразительнее всего то, что в мире, где всё может оказаться не настоящим, нельзя ни от чего отмахнуться.
С этими словами она улыбнулась и легко меня оттолкнула – и видимое стало расплываться, а я устремился назад…
… … … … …
Я очнулся в комнате, наполненной темнотой. Постепенно я понял, что за окнами стоит чёрная плотная ночь. Я сидел на полу, и меня слегка покачивало. Я чувствовал, что могу взлететь, хотя понимал, что вряд ли смогу это сделать, и что это мне только кажется. Я заметил, что что-то лежит у меня в руке, и раскрыл ладонь – это была красно-синяя палочка. Глядя на неё, я задумался, почему она у меня осталась, и вдруг понял, как сильно мне хочется проколоть себе уши. Но, могу ли я это сделать сам, если Найя просила об этом меня? Рука с палочкой потянулась к уху, но я не был уверен в правильности этого шага. А вдруг меня после прокола навсегда утянет в то самое место, где я только что был? Хотя, мне нравилось там находиться, там было легко, я там почти парил, чувствовал, как пространство обнимает меня, и наслаждался его дыханием, всё глубже проникающим внутрь... Нет, я не должен себе этого позволить, решил я, и расставив руки, взялся за ножки стола, чтобы только не тянуться к ушам, и тут сообразил, что в руке у меня уже ничего не было…
Может, мне и стоило бы уйти туда? – задумался я, - Только куда? Где это? Там ли Найя? …Вдруг я вспомнил горбоносое лицо старого индейца и меня передёрнуло. Второй раз проходить мимо него я бы не решился. Только я подумал над этим, меня стало трясти. А потом какая-то тёмная масса накрыла меня, начала обступать со всех сторон, растворять в себе… Сонливость окутывала моё существо, что-то неразборчивое проявлялось вокруг меня, кто-то протягивал ко мне руки, что-то проносилось мимо…
Вдруг я очнулся от резкой боли в ушах – сперва в одном, и через миг в другом. Это меня сразу разбудило, но глаза раскрыть было трудно, и, пока я сумел это сделать, раздался скрип двери, как будто кто-то выскользнул из комнаты. Пока я поднимался, мне показалось, что входная дверь квартиры тоже скрипнула, хотя я и не был в этом уверен.
Когда я включил свет, на часах было без пяти пять. Я со злостью набрал номер Ими. Он как будто ждал моего звонка.
- Эта женщина у тебя? – с претензией спросил я.
- Маулин? Давно. Могу дать трубку, - с готовностью ответил он, и через миг я услышал её голос, - Далани, я ушла, почувствовав себя лишней. Извини, я не присутствую при чужих разговорах.
Я так резко бросил трубку на рычаг, что перед глазами у меня всё запрыгало, после чего видимое и вовсе замутилось, и тогда я схватился за голову и зажмурился. Когда я открыл глаза, туман рассеялся, а перед глазами расплывался жёлто-коричневый овал. Его верхнюю часть увенчивал толстый белый крючок, очень похожий на любопытно выгнутую птичью шею, переходящую в голову. Вскоре я понял, что передо мной действительно была птица. Могучими свинцово-серыми лапами она стояла на слоистом сером камне и, оглядываясь, смотрела назад. Она как будто чего-то ожидала, пошевеливая мощными плечами, легко прикрывающими гладкую жёлто-коричневую грудку, и искоса поглядывала на меня. Белый пушок на макушке колыхался, а загнутый светло-жёлтый клюв будто собирался что-то произнести.
В следующий момент я понял, что смотрю на портрет, хотя уже через миг сомневался в этом – птица зашевелилась. Потом она снова застыла... Возможно, всё зависело от угла зрения. Я оторвал от неё взгляд и огляделся. Кроме этого портрета в комнате висели ещё два. Те птицы мне показались знакомыми и тоже живыми. Мне стало очень неуютно, и я решил срочно умыться холодной водой. Войдя в ванную, я обмыл лицо, но этого мне показалось недостаточно, и я снял футболку, чтобы умыться до пояса, но, взглянув на себя, насторожился: на теле появилось несколько маленьких шрамов. Я стал вспоминать, откуда они могли появиться, и вскоре вспомнил, что ещё в студенческом возрасте, ныряя в пруду, напоролся на подводную корягу. Глубокая царапина на левой стороне груди долго кровоточила. Появился шрам, который пропал через несколько месяцев. Но теперь он появился снова! Получается, что и другие шрамы тоже восстановились из прошлого?.. Глядя на них, я замер, и в это время дверь в ванную приоткрылась. На пороге стояла мать Найи.
- Я должна тебе кое-что рассказать, пока Чепчик спит, - тихо произнесла она, оглядываясь, пытаясь скрыть волнение, - Я обещала дочери держать это в тайне, но сейчас всё изменилось, и думаю, что ты должен это знать, - она вошла в ванную, присела на табурет, и робко посмотрела мне в глаза.
Я как в тумане опустился на край ванной, и приготовился слушать.