- Едем, едем!
В радостном возбуждении я с лестничной площадки вваливаюсь в коридор. Ноги несут меня почти как крылья.
- Едем, мама, едем! - залетаю на кухню и, споткнувшись о край линолеума, падаю чуть ли не матери в руки.
- Осторожно обрежешься! - в руках у матери кухонный нож. Она смотрит на меня немного испуганным и слегка насмешливым взглядом. Испуг быстро улетучивается, но в глазах еще некоторое время остаются лукавые смешинки. Порою так смотрят любящие матери, довольные результатом своего воспитания. Обращаясь с напускной строгостью в воспитательных целях, втайне они гордятся своим так внезапно повзрослевшим чадом.
- Что ты так скачешь? Сейчас соседи снизу прибегут! - сполоснув под краном пучок петрушки, мать отправляет его в мясорубку. - Кто это и куда едет? Объясни толком.
- Ма, нас берут в спортивный лагерь на сборы! Место в трёх километрах от моря и недалеко от Батуми!
...
- Ты обещаешь хорошо себя вести? - после короткого раздумья, оторвавшись от стола, мать заглядывает мне прямо в глаза, словно ответ на вопрос покоится где-то там, в районе слепого пятна. - Надеюсь, мне потом не придётся за тебя краснеть?
- Нет, не придётся! ...
* * *
Мы стоим на перроне непоседливой галдящей толпой. В спортивный лагерь отправляются школьники с седьмого по десятый класс. Мне исполнилось 15, а значит осенью мне идти в девятый. Родители, большей частью мамы, кружатся наседками вокруг своих отпрысков, верша последние приготовления. Там воротничок поправят, тут чёлку пригладят. Среди всеобщего гвалта достигают уха обрывки фраз: "как приедешь сразу позвони...", "на ночь укрывайся двумя одеялами...", "не ешь мороженного, ты же знаешь, что горло у тебя слабое ...", "если кто полезет, дай тому в нос, я разрешаю...".
Я и мои друзья смеёмся над своими медицинскими картами:
- Скоко-скоко ты родился?
- Три триста. А ты?
- Два килограмма семьсот.
- Ну, ты дистро-о-фик!
- Щаас как дам в пятак!
Мой вес при рождении четыре пятьсот.
- У-ю-ю-ю-юй, пончик! Ребята наваливаются на меня, отвешивая дружеских тумаков. Я отбиваюсь и все мы хохочем. Взрослые так веселиться не умеют! Когда-то умели, но разучились со временем.
- Всё прощаемся! Ребята, по вагонам! - тренер по лёгкой атлетике Василий Петрович не по-обычному озабочен. Что же поделать - ответственность!
* * *
Мне жарко! Жар исходит откуда-то из глубины и заливает меня удушливыми волнами. Чёрные угрожающие тени мелькают на фоне языков жёлто-оранжевого пламени. Мне хочется убежать, но я лежу, словно прикованный, и не могу пошевелиться. Из-за спины вдруг появляются девичьи руки. Их много, очень много! Они начинают скользить по всему моему телу, рождая сладостную муку. Хочется раствориться в этой ласке. Прямо надо мной в клубящейся мгле начинает протаивать светлое оконце. Оно ширится, ширится ... В глубине его проявляется лицо небесного создания. Необыкновенно милое и вместе с тем притягательно эротичное. Оно похоже на лицо Верки из первого отряда. Улыбаясь, ангел наклоняется и возлагает на мой воспалённый лоб свою прохладную длань. Эта удивительная прохлада, даруя райское блаженство, снежной лавиной врывается в моё сознание и ... тишина!
Ночная духота и ощущение тающего льда на лбу. Я лежу, передо мной склоняется ангел в образе Верки и внимательно за мной наблюдает.
- Вера!? - не веря своим глазам, я дотрагиваюсь до её коленки. Рука натолкнувшись на живую плоть рождает понимание ситуации. Касаюсь своего лба. Точно!
Напастала!!
Поняв, что я не сплю, "ангел" прикладывает к губам пальчик:
- Тс-с-с! ...
Вере всего семнадцать не полных лет, но до чего же она хороша: темные губы цвета спелой вишни, умеющие складываться в ослепительную и неотразимую улыбку, тонкая линия бровей, миндалевидные глаза, как писали ранее поэты, "с поволокой", густые светлые волосы, волнами сбегающие на чуть остренькие плечи. Её фигурка пусть с не большой, но высокой грудью потрясающей формы, осиная талия и гладкая упругая кожа золотистого оттенка заставляли трепетать сердце каждого из ребят в лагере. Стоило ей пройти, слегка покачивая бёдрами, мимо любой мальчишеской компании, как та гарантированно умолкала, а затем долго и мечтательно смотрела ей вслед, не смея оскорбить её образ ни одним пошловатым высказыванием столь характерным для такого случая. Немало молодого богатого витаминами семени было выпущено на свободу мальчишками в её честь у себя под покрывалом или в кустах, густо растущих по всей территории лагеря.
Да что тут говорить!? Не только они, но и многие из местных тренеров рассматривали её в исключительно рентгеновском диапазоне.
Напастала!!
Все, кто за свою жизнь хоть раз побывал в лагере, конечно, знают эту невинную забаву: забраться ночью в соседний корпус и оставить в знак своей победы следы зубной пасты на голове противника. Вроде, как снять скальп!
Вот и сейчас, группа девчат во главе с Веркой атаковала мальчишеский корпус. Моя раскладушка стоит первой в анфиладе комнат корпуса, мне первому и досталось. Остальные девочки отправились вглубь нашей территории.
- Т-с-с! - шепчет Вера, понимая, что я могу забить тревогу.
Но я и не думаю кричать. Как можно своими руками удушить такую удачу. Пользуясь её растерянностью, моя рука отправляется в небольшое путешествие вверх по внутренней стороне её стройной ножки. Кожа теплая, атласная и необыкновенно мягкая на ощупь. Вера стоит, глядя на меня широко распахнутыми глазами, боясь пошевелиться. С затаённым восторгом впитываю всей ладонью ощущение необыкновенно чудесной формы, едва начиная понимать, сколь велик замысел божий, в воплощении такого чуда. Сердце стучит гулко и тревожно, словно индейский тамтам, зовущий на тропу любви. Рука, зацепившись за край коротенькой юбки, поднимается дальше. А вот и тайна, спрятавшаяся за тонкой материей. Словно две горячие подернутые влагой апельсиновые дольки. Я поглаживаю их, сквозь тонкий шёлк, подготавливая к более откровенному знакомству. Затем оттянув резинку ...
Всё! Стоп мотор! Снято! Отматываем плёночку назад.
И не отправлялась в путешествие моя рука! Решимости не хватило. В путешествие отправилась только моя фантазия. И бить тревогу тоже не стал. Не дурак же я в самом деле оставаться единственно напастанным и всем на загляденье.
Я аккуратно стёр пасту со своего лба и махнул Верке рукой, мол, давай, действуй в том же направлении. Поняв, что пронесло, Вера метнулась довершать начатое. Я же, перевернувшись на правый бок, взбил свою тощую подушку, и через минуту уже спал спокойным сном праведника. Больше в эту ночь мне уже ничего не снилось.
* * *
- Бл..дь!
Резкий вопль вырывает меня состояния сна. Мой сосед слева, рыжий Славка, матерясь на всю комнату, тщетно пытается очистить волосы от застывшей белыми хлопьями и кусками зубной пасты. У остальных дела не лучше.
- Я им уши на жо..у натяну!! Они у меня ещё посмотрят, сучки!
С десяток мальчишек начинают обсуждать план неотвратимой мести. Но план составить не удаётся, так как в помещение забегает Василий Петрович, за глаза наречённый Петровичем.
- Подъём, подъём! Всем застелить постель и построиться внизу. – Не проследив за исполнением, тренер исчезает за дверью. Кое-кто ленивыми движениями начинает натягивать покрывало на раскладушку.
- Получай! – воздух разрезает подушка и метко таранит чей-то затылок. Через минуту в схватку подушками вовлечены все, а ещё через пять бой прекращён, в воздухе остаются летать пыль и перья. Победители, издав воинственный индейский клич, первыми сбегают на построение.
После переклички нам, как всегда, предстоит посетить туалет, пробежаться три километра до моря и столько же обратно, далее завтрак и тренировка.
Лагерный туалет требует отдельного описания. Стоит он в метрах ста от жилого корпуса. К нему ведёт узкая тропинка, окружённая кустами, в которых так здОрово устраивать ночные засады на полусонных девочек. Конец тропинки упирается в покосившийся дощатый туалет на одно очко "типа сортир" и рядом стоящую современную постройку.
В последнюю ходят лишь самые отважные. Храбрецу, переступившему порог, является не совсем обычная картинка. Несколько кабинок без дверей в состоянии крайнего упадка, открытый сток вдоль длинной стены для более быстрых дел, огромная лужа никогда не просыхающего коктейля из дождевой воды и экскрементов, заботливо уложенных на пути к кабинкам местными "сапёрами", а также полчища глистов, скатертью покрывающих пол, стены и даже потолок. Если вошедший преодолевает первый приступ тошноты, то он в состоянии заметить, что эти дети природы, видимо, в согласии с высшим замыслом также устремлены в сторону чего-то более светлого, чистого и высокого. Эта гипотеза находит подтверждение в непрерывной миграции "зверьков" - с пола по стенам и на потолок. Известно, что по достижении мечты она исчезает. Толи поэтому, толи под воздействием закона всемирного тяготения, достигнув потолка, божьи твари срываются и дождём сыплются на пол и на головы непосвящённых, завершая очередной цикл на пути к лучшему будущему.
* * *
Умытое ночным дождём прохладное утро потихоньку начинает полниться солнечным теплом, обещающим полуденный зной. В воздухе витают терпкие и свежие ароматы экзотической растительности. На мне новая неважного качества спортивная форма красного цвета, на которой белой краской выведена надпись: "грузинские профсоюзы". Точнее не совсем так. В надписи отсутствует несколько букв, старательно стёртых "доброжелателями". Таким образом, по-грузински надпись звучит как "грузинская м..нда". Письмена на форме моих приятелей благозвучием не отличаются. Мы бежим по грунтовой дороге, петляющей между чайными плантациями и садовыми насаждениями. Мелкие незрелые плоды в пищу пока непригодны, но мы их срываем по пути и, стирая голубоватый налёт химиката, пытаемся таки употребить. На эти подвиги нас толкает скудное лагерное питание и большие физические нагрузки. Нет, слишком кисло и горько!
- Му-у-уу-у!
Небольшое стадо коров неторопливо пересекает дорогу. Пастуха не наблюдается, скотина на самообслуживании. Невысокие мосластые коровы по-хозяйски бредут на участок с чайными кустами. Колхозники заняты своими делами и на стадо не обращают ровно никакого внимания, видимо, выпас коров на плантациях в порядке вещей. Становится понятно, кто воистину является потребителем высших сортов местного чая.
Впереди около дороги стоит бык и, лениво пережёвывая очередную порцию "букета Грузии", провожает меня немигающим взглядом. У ребят форма синяя – у меня красная! Ну, что ж: лучший способ защиты, как известно – это нападение. С диким воплем, пытаясь заглушить в себе страх, я кидаюсь на хозяина "гарема"! Пригнув голову, бык бросается … вслед за уходящим стадом!
Yes-s-s!!
* * *
А вот и море! Ласковое и тёплое. Пляж песчаный, точнее из очень мелких разноцветных камешков. Берег пологий, можно зайти до полу сотни метров в море, а вода будет лишь по плечи. Каждую набегающую волну венчают белоснежные пушистые барашки. Ветерок-пастух гонит их из моря, но игривые барашки не спешат на сушу. Едва касаясь песка, они исчезают в зыбкой пене, чтобы появиться вновь невдалеке от берега и продолжить свою незатейливую игру.
Купаться нам запрещено, пора поворачивать назад к лагерю, но преодолеть соблазн невозможно. Когда-то жизнь вышла из моря на сушу, но и теперь тысячелетия спустя мы, дети земли, тянемся к морю, как эмигранты к давно покинутой родине.
Разгорячённые бегом мальчишки и девочки сбрасывают с себя спортивные формы – добро, купальники и плавки предусмотрительно одеты – и прыгают в волны. Вода и кожа взаимно рады прикосновению. Девочки раскраснелись, они удивительно милы и притягательны. Их тела быстро формируются, и лёгкая ткань купальников не способна скрыть их сексуальной привлекательности. Купание радует и приятно возбуждает. Ребята задевают девочек, обрызгивают их водой, те весело визжат и смеются. Каждое прикосновение с ними как бы порождает слабый разряд тока, который преобразуется в чистую энергию движения молодых здоровых тел.
Какое же это всё-таки чудо!
* * *
На завтрак полагается каша, обычно манная, обычно холодная и накрепко прилипшая к тарелке, так что, если перевернуть её и потрясти, то каша не выпадает. Далее следуют вожделенные стакан чая и крохотный кусочек сливочного масла. Негусто! Зато хлеба можно потреблять в неограниченном количестве. Манную кашу "терпеть ненавижу" с малолетства. Её я охотно переуступаю желающим, Славке, к примеру. Этот сожрёт всё и не подавится.
Со Славкой мы познакомились ещё на вокзале, наши родители когда-то знали друг друга. "Держитесь вместе", - напутствовала нас мама, но мне он не понравился. Как-то раз, говоря о девочке из нашей группы, он заявил, что в прошлом сезоне "играл с ней в любовь". Для меня любовь – это сказочное чувство, которое даровано свыше для того, чтобы человек получил шанс окунуться в волшебный мир чувств, слов, отношений, поступков и сумел бы проявить свои самые лучшие качества. За моими плечами уже была детская влюблённость, и эта его фраза звучала для меня оскорблением. Как можно "играть в любовь", да ещё и с такой милой девочкой? Я сделал ему замечание, а после того, как он попытался посмеяться надо мной, заехал ему по носу. С тех пор мы друг друга не переваривали, что не мешало ему съедать мою порцию каши.
А вот и чай с маслом! Как же я проголодался! Около меня ставят стакан с еле сладким, но горячим пойлом. Я беру его …, но моя рука натыкается на чью-то чужую!
Славка!!
- Это мой чай, отпусти! – я потихоньку начинаю злиться. Стакан поставили рядом со мной, и Славке, чтобы взять, пришлось потянуться через стол.
- Сам отпусти, я первый взял!
- Чай мне поставили!
- Тут нет твоего, тут всё общее!
Каждый начинает тянуть стакан на себя. Мне становится противно, и я отпускаю руку.
- На, забирай!
От этого рывка рука со стаканом движется Славке навстречу и чай выплёскивается ему в лицо! Славка начинает бледнеть, встаёт, и его рука тянется ко второму полному стакану. Ситуация ясна до предела. Этого допустить нельзя. Я бью по руке и второй стакан летит к нему за спину, минует соседний стол, с сидящим за ним директором лагеря, и с треском разлетается о стену прямо у его уха! Кошмар!!
Сейчас что-то будет! Прощай лагерь! В голове полная сумятица, успеваю только заметить вылезшие из орбит глаза директора и … заинтересованный взгляд Верки!
Одна-а-ко, это УСПЕХ!!
….
….
==============================
Следующий вопрос:
Стоит ли мне продолжать?
Или это интересно лишь моим знакомым?