Если вы зайдете ночью в нашу комнату, вы увидите полку с игрушками, в андерсеновском стиле. Здесь есть все – китайские болванчики, фарфоровые балерины, барышни в кружевных чепцах… Ночью все оживают и ждут хозяина.
Вот – он. Кто это – я не знаю, наверное, Бог, средоточие и чужой и концентрация собственной любви. «Бог есть любовь».
Хозяина я не вижу. Из темноты показываются только его руки: теплые и живые. Все игрушки хорошо знают, что оказавшись в этих руках они окажутся в безопасности, в комфорте, в безусловной любви, в тепле и неге. Все мечтают там оказаться. Я – тоже. Только я – оловянный солдат, стоящий по стойке смирно, - ничего не предпринимаю для этого.
Я вижу ужасный переполох среди товарищей, все бегут, сломя голову, кто-то падает, и через него перескакивают другие. Все стараются заслужить внимание хозяина. И делают это сообразно своему характеру. Балерины танцуют, выкидывая невообразимые коленца, жеманницы в чепцах улыбаются, протянув вверх руки, подпрыгивают от нетерпения и молят: «Возьми меня, я хорошая», китайские болванчики читают сладкими головами поэмы эпохи Тан…У края стола творится толчея и давка, все взгляды устремлены на него, на хозяина нашей полки.
И только со мной все не так. Я по-прежнему стою в своем углу. Смотрю перед собой. Руки по швам. Только чувствую, как страшное давящее на сердце желание распирает меня. Я – самый лучший, самый верный, самый достойный любви. Я знаю себя, как никто – ведь никто и не пытался узнать!
Но чем сильнее я жажду оказаться в руках хозяина, тем делаюсь строже и застенчивее, тем более серьезно и равнодушно мое лицо. Надо бы тоже бежать вперед, толкаться локтями, кричать изо всех сил: «Возьми меня, меня!», но что-то сковывает мои ноги, держит меня на месте. Просто это желание любви додавило мое сердце, я задыхаюсь и не могу не только бежать, но даже шелохнуться.
Конечно, хозяина тоже можно понять. Он никогда не замечает меня. Вернее, он, конечно, знает, что я существую –он же меня покупал и ставил на эту полку. Но хозяйское внимание слишком рассянно. Очень много претендентов. А прямой оловянный солдат… К чему он? От него не получишь не веселого канкана, ни кокетливых улыбок, ни поэм эпохи Тан. Непонятно, что ждать от него и на что он сгодиться?
Хозяин по привычке берет в свои теплые, бесконечно умиротворяющие руки кого-то другого. А я все там же, в углу. Стою, покрываясь пылью. Куклы рядом засыпают, надеясь на следующий приход хозяина. Я вздыхаю: отпустило. Сердце - крепкое, молодое, переполненное нерастраченной преданностью – стучит ровно.
Буду жить.
Март, 2002.