Место действия - маленькая таверна расположенная на окраине Ниццы - безвестного городка на юге Франции, где кроме моря, солнца и дикорастущих пальм, завезённых сюда маврами, нет ничего привлекательного.
За столом, заставленном глиняными кружками, сидят, ещё вполне трезвые, двое мужчин.
Один - истинный великан, другой - росту нормального, но крепыш, и лицом удивительно напоминает Кевина Коснера.
Если принять во внимание наличие прислонённого к спинке стула огромного английского лука и лежащего на краю стола колчана со стрелами, то можно действительно предположить, что это не кто иной, как Робин Гуд, принц воров - защитник бедных и гроза шерифов.
А великан, что с ним - Малыш Джон, его друг и соратник в нелёгком труде по освобождению зажиточных эле-ментов от тяжёлых кошельков.
Они здесь проездом, по пути в далёкие Русские земли, где живёт под Муромом младший брат Джона - Илюша.
Так уж распорядилась злая судьба, что Джон, будучи ещё в телячьем возрасте, увязался однажды за разгульны-ми пьяницами - варягами и оказался в конце концов в Британии. Брат же его вместе с бабушкой, которая заменяла им ра-но ушедшую мать, оставался в родной деревне.
Нельзя сказать, чтобы Джон уж очень соскучился по дому, но всё же он не видел своего родного края тридцать лет и три года. И теперь, решил навестить родственников. А может и перетянуть к себе в Англию, где сам уже давно слыл не последним человеком.
Чтобы не было скучно, он сагитировал уставшего от безделья друга, Робина, составить ему компанию.
Прошёл уже месяц после того как оба покинули берега туманного Альбиона, свалив все дела по хозяйству на безответного причетника из Компенхерста.
Им с превеликим трудом, но удавалось сначала придерживаться своего генерального плана - ехать строго на вос-ток. Однако приключения, погони и драки уводили их всё дальше и дальше от цели.
Исколесив пол-Франции, оказавшись раз даже в Норвегии, Робин Гуд и Малыш Джон решили, что с них хватит и надо перед длительным путешествием в варварскую Русь погреть хотя бы косточки где-нибудь на пляже.
Для чего и прибыли морем в Ниццу, пусть захудалую, но солнечную.
Здесь они, хоть и не нуждающиеся в средствах - профессия лесного грабителя в те времена была одной из са-мых высокооплачиваемых - но привыкшие к простой жизни, не стали проситься на ночлег к каким-нибудь галантерей-щикам, как поступили бы лет через пятьсот амбициозные мушкетёры, а остановились в скромной, недорогой гостини-це для проезжих моряков - вроде нынешнего МДМ-а.
И теперь, сидя в шумном, прокуренном зале гостиничной ресторации - кто-то сказал, что табак привёз в Европу Колумб. Наверное, так оно и есть, но вот только курить анашу в нашем полушарии умели задолго до открытия Америки славным мореходом - друзья сосредоточенно занимались сравнительным анализом французских вин, растроганно вспо-минали прошедшие славные денёчки.
- Надо бы послать пару бочонков бургундского нашему причетнику,- сказал Робин Гуд, опрокидывая в глотку очередную кружку вина, - а то он почки себе посадит этим вонючим английским элем.
Джон, вырезая ножом какие-то знаки на столе, ответил:
- Вообще-то, ему лучше бы медовухи - сытно и вкусно, и по башке тоже шибает. А то, как шерифа укокошили, он надирается теперь каждый божий день, но ничего, гад, не жрёт. Так же и помереть недолго, - Малыш сокрушённо вздохнул, - надо бы их вместе с королём Ричардом закодировать.
- У тебя же в Муроме бабка как раз, ты говоришь, этим занимается. Только как их алкоголиков туда заманить?
- Так давай бабулю мою попросим! Может она с нами в Англию съездит... Не то ведь они, суки, весь остров ско-ро пропьют.
Робин Гуд сладко потянулся и мечтательно произнёс:
- Слушай, а хорошо сейчас, наверное, в Муроме. А?.. Как ты думаешь?
- Конечно, хорошо!.. Берёзки там, всякие - ёлочки!
- Сколько же ты там не был? Лет двадцать, наверное!
- Больше... лет тридцать.
Робин удивился:
- Сколько ж тебе тогда годов-то, парень?
- Нормально...Сорок пять.
- Нормально, - согласился Робин Гуд.
Они помолчали.
Робин вздохнул. И спросил:
- Так мы в Муром сначала или к твоему братишке?
- Не, сначала в Карачаево, к Илюхе. - Я ему средство одно везу, Рыжий Седрик из-за океана привёз, говорят па-ралича как рукой снимает.
- А что, твой брат парализованный? - удивился Робин.
- А то... ноги не ходят, тридцать лет уже сиднем сидит. Руки правда на тренажёрах качает, у него руки - как у нас с тобой ноги! Бабка наша его бывало тренирует - из лука стрелять заставляет. Хандрить, короче не даёт.
- Так ты откуда всё знаешь, - недоумевает Робин, - ты же сам тридцать лет там не был?
- Ну!.. Вот, Илюха обо всём и пишет, - довольно отвечает на это Джон, доставая из-за пазухи берестяной рулон, - ему делать больше нехрен - он каждый год мне с оказией письмо посылает.
- Ничего себе! А ты что...и читать умеешь?
- Я?- нет. Мне сынишка читает, - с неожиданной, для такой громадины, теплотой сказал Джон - его причетник грамоте научил - Сам же и назад отписывает.
- На каком же языке ты со своими родственниками общаешься? На латыни? Или на греческом...
- Да это не важно, - сказал Джон, оглушительно рыгнул и подозвал к себе кельнера, - Друг, убери ты эти пустые кружки, ей богу, места ведь на столе свободного нет. Ву парле? Ну и славно...
Кельнер быстро собрал пустые кружки и унес в мойку.
Робин Гуд спросил тогда Джона:
- Слушай, кельнер же по английски ни слова, а тебя сразу понял. Он что - телепат? Или это ты телепат?
- Да, брось ты Робин! Какой там телепат, на хрен! Просто, как говорила мне моя бабка, надо чтобы ты сам точно представлял себе, чего от людей хочешь. Тогда и людям тебя понять не трудно будет.
- Ну это ты… - Робин Гуд сделал большой глоток,и усмехнулся,- то-то ты в Шервудском лесу свои доводы все-гда дубиной подкреплял.
- Понять - ещё не значит согласиться, - отпарировал Джон.
- А сможешь ты понять человека, если он ни хрена не говорит, но явно чего-то хочет?
Джон развёл руками:
- Да, я же говорю, что я не телепат в общем...Или ты, - Джон потемнел лицом, - кого-то конкретно имеешь вви-ду?
Робин невозмутимо качнулся на стуле, и с кривой улыбкой произнёс:
- Я имею всех… в виду!
Джона это было успокоило, но его друг добавил:
- Но сейчас я конкретно подразумеваю вон тех трёх обломов, что сидят за твоей спиной и очень неуважительно хохочут. А один даже, кажется, показал в нашу сторону пальцем.
Джон начал медленно разворачиваться.
- Я не думаю, - пробасил он, - что это самая большая ошибка в его неудавшейся жизни, но она похоже у него по-следняя.
Джона ещё можно было бы утихомирить, если выкатить ему прямо сейчас, с извинениями, выпивки на всю имеющуюся наличность, но сидящие за соседним столом марсельские моряки были, очевидно пока плохо знакомы с эти-ми нехитрыми правилами анло-русского кабацкого этикета.
И тем хуже это оказалось для них.
- Вы чего, ****ь, лягушатники! Мать вашу разъедрит!- прорычал Джон на мало кому, в те времена, понятном наречии.
Робин Гуд, поморщившись, отвернулся.
Кружка, запущенная мощной лапищей Малыша, буквально смела одного из незадачливых моряков - произвольно выбранного Джоном в качестве ближайшего негодяя. При этом осколками были нокаутированы несколько случайных людей, оказавшихся позади.
Оставшиеся двое морячков, не успев даже опомниться, были за шиворот вытащены гигантом из-за стола. После-довавшее за этим классическое столкновение их лбами лишило весельчаков чувственного восприятия. Надолго. Но в общем можно было надеяться, что не навсегда.
- Всё ж таки чудный вечер, - подумал про себя Джон, - никто не заслуживает умереть в такую погоду.
- Да, - сказал, отчего-то тоже задумавшись, Кевин Костнер, то есть, простите - Робин Гуд, - так и живём...
1995г