Мои дети столпились у кровати…
Я пошире разул глаза. Семеро мальчиков. Вот так! Одно неверное движение и вы – отец! И это не все. И даже не большая часть. Но самые активные. Бойцы! Совсем забыл, что сегодня вторник. А по вторникам, четвергам и субботам у меня родительский день.
На сегодня мы уговорились:
а) сходить в кинотеатр (выбрав тот, что по вторникам делает 50 процентную скидку),
б) обстрелять в ближайшем лесочке мое новое увлечение – пару пневматических пистолетов, что по заказу недавно привезли из Германии.
В нашей роте я считался неплохим пистолетчиком. Но потом карьеры не сделал. Спортивный десятизарядный Марголин не приглянулся. Слишком уж нежный спуск. Фокусы, что я обожал и с увлечением ребенка лепил на войсковых показухах невозможны.
Попробуй - перебрось Марголин из руки в руку, крутани на пальце, а после… Никаких – после. Ложись на землю и жди, когда приедут специалисты по выковыриванию маленьких свинцовых зараз из твоего брюха.
ДОСААФ ковбоев не приветствовал. Пришлось утолять свою страсть игровыми приставками к телевизору, утяжеляя пластмассовый пистолет-игрушку накладками из свинца.
На заре компьютерных игр я с увлечением маньяка палил по белому кубику, который (о чудо!) на пару-другую секунд появлялся в разных местах экрана, а то скользил по непредсказуемым траекториям. Затем, уже в наши дни, раздобыл последний писк - Плэйстейшен с игрой "Время кризиса", где в меня с экрана усердно палили различные плохие дяди.
Существует три способа снять стресс.
Первый – женщины.
(Хотя они же зачастую и его источник.)
Второй – пара бокалов хорошего красного вина.
Третий, и лучший - это быстренько ухлопать сотни три-четыре врагов.
Я пил красное из рюмок и графинов. Любил маленьких и больших, темненьких, белокурых и рыжих…
(В конце концов, если тебя мучает жажда, какое тебе дело до формы размера и расцветки сосуда?)
А в перерывах между этим стрелял… (О, как много я стрелял!) …в разных нехороших мордатых монстров…
Потом меня, вопреки инстинкту самосохранения, опять тянуло к умным и красивым.
(С ними было легче расставаться.)
Неизвестно, сколько требуется времени, чтобы встретить девушку своей мечты, но, коротая его, можно пару-тройку раз жениться. Поверите ли вы, что я был женат шесть раз?
Состояние женатого поймет только женатый.
Большинство красивых женщин Прибалтики - что зыбучие пески, в них безвозвратно уходит все, что годами накапливается мужчинами. После каждого раза я оставался без квартиры и средств существования, но с чувством выполненного долга…
Мои дети столпились у кровати. И смотрели на меня вопросительно. Тут только я заметил в своей кровати вчерашнее существо. Оно натянуло одеяло почти до бровей, оставив щелочку, через которую с любопытством сверкала глазиками на ораву мальчишек заполнивших комнату.
- Привет! - сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Старший промолчал. Он теперь если ронял слова, то очень весомые.
(Моего первенца - старшего досрочно выпустили из тюрьмы для несовершеннолетних, и я по праву гордился им.)
Второй лучше бы тоже промолчал. Но он поинтересовался, делаю ли я им младшенького, или просто так развлекаюсь? И если так, а не этак, то они готовы перенести родительский день. Потом он задал еще несколько вопросов, на которые и не ждал ответов.
(По этой и иным причинам, я не желаю ни один из них приводить здесь. Хотя дети задают вопросы на интимные темы лишь по причине, что ваша неосведомленность их очень забавляет, я не склонен пугаться. Они окончательно портятся лишь с того момента, когда начинают понимать взрослых.)
Он как раз вошел в тот самый подростковый возраст, когда человек удивляется, как это у таких глупых родителей мог родиться такой умный ребенок, как он.
Мой Шестой вывел формулу и выдал ее за глубокую мысль. Нечто вроде – будто девочка в моей постели, на его взгляд, смотрится лучше пятой и шестой, но до четвертой явно не дотягивает…
(Еще бы! Ведь четвертой, по его, к слову, не полной классификации, была не кто иная, как его мамаша. Какой-то период жизни она была моей богиней, но в попытках добиться, чтобы в нашем доме было все как у людей, потеряла так много человеческого, что я стал склоняться к атеизму…)
Мои сыновья ждали от меня ответа, но я, подобно человеку, которому нечего сказать, сделал вид, что мне есть о чем молчать.
Мы содержательно помолчали.
Девочка, к стыду моему, высунулась по пояс из-под простыней и приветственно помахала ручкой.
Мои мальчики тоже изобразили нечто подобное и весьма синхронно. Только глаза у них заблестели вразнобой.
(С детьми оно так - вроде хочешь посеять разумное, доброе, вечное, а потом... хоть трава не расти!)
Раньше у меня было пять теорий воспитания детей, но после первых пяти детей никаких теорий. Знаю только - раз уж человек родился, то это на всю жизнь.
То, что ребенок подрос, я определял по первому щекотливому вопросу, который он задавал, и на который я обычно не мог ответить. Например: почему вы с мамой поженились? Когда-то я пытался заткнуть им рот, заставляя учиться самому иностранному из языков.
(Вот ведь парадокс: сначала мы своих детей заставляем ходить и говорить, затем пытаемся заставить их молчать и сидеть!)
Разве объяснишь ребенку, что с его мамой я разошелся только потому, что однажды впервые взглянул на нее трезвыми глазами. Глупость не может считаться причиной развода, потому что гораздо раньше являлась причиной женитьбы.
Сколько их было... этих глупостей...
Хотя я отнюдь не понаслышке знал, что такое жизнь, все равно давал ее легко. После восьмого мальчика подряд…
(А все они были здоровенькие крепыши!)
…обо мне уже шла в городе определенная слава…
(А притворяться импотентом было поздно!)
…и через пару лет их количество удвоилось…
Определенная слава удивительно быстро разносится среди определенно лучшей половины общества.
(Ведь сила магии зависит не только от длины магического жезла.)
Пресытившись, я попробовал несколько иначе использовать свои творческие способности, но было уже поздно. Секс из удовольствия, превратился в индивидуальную трудовую деятельность. Но я не зарегистрировал свой кооператив.
К сожалению, мне не всегда удавалось вписать детей в свой паспорт. Некоторые мамы (особенно замужние) почему-то противились.
Вторая половина человечества тоже реагировала неадекватно…
(Хотя уж ее это не должно бы касаться ни коим боком!)
Странное дело, когда я сходил с ума по их женам, они…
(Естественно – мужья.)
…сходили с ума без всякой причины. Они весьма однообразно…
(Ни капли фантазии!)
…обещали переломать мне все ноги…
(Все – это что? – обе, что ли?)
…если я не отстану от “их вумен“.
Надо же… Ноги! Будто в ногах все дело!
Людская глупость дает представление о бесконечности. Можно привыкнуть. Мне так часто приходилось выпрыгивать из чужих окон, что я уже всерьез подумывал, а не спать ли мне в валенках?
Можно привыкнуть и к разгневанным мужским голосам в своей телефонной трубке…
(Я даже приобрел похвальную привычку держать у аппарата блокнот и, между разгневанными рыками, наловчился выведывать имена чужих жен, чтобы свериться со своим рабочим графиком. Думаю, меня никто не посмеет упрекнуть в отсутствии такта, раз я ни разу не попытался ввернуть фразу, что, мол, если у них нет детей, то, скорее всего, это наследственное. И будучи не только внимательным, но и осторожным, я стал и на каждое восторженное сообщение, что у нас будет ребенок, на всякий случай, интересоваться, - кто звонит?)
Трудно привыкнуть к обилию существ, которые называют тебя папой…
Как вам уже стало понятно, чтобы не путаться, лучших из своих детей я называл по номерам. Моими любимцами были: Первый, Пятый и Седьмой. Не буду останавливаться на внешности моих детей. Вам уже ясно, что они красивы. Достаточно сказать, что это мои маленькие копии.
Первый - мой старшенький, как я уже говорил, по сегодняшним временам, подавал большие надежды, так как, уже помотал срок в колонии для малолетних преступников.
Второй был излишне многословен - сказались гены его матери. Рядом с ним я чувствовал себя отдохнувшим только когда у него болели гланды.
Третьего – на мое счастье! - сегодня не было. Он был склонен к шуткам дурного свойства, и если бы сейчас не стащил с нас одеяло, то лишь потому, что уже подпустил под него крысу.
Четвертый - эрудит. И своей эрудицией основательно достал окружающих. Недаром на лице его красовался свежий фингал.
Пятый - философ. По счастью немногословный и бездеятельный. Пока я не замечал с его стороны претензий уничтожить то, что не укладывается в его философскую концепцию.
Шестой - будущий аналитик. Это по причине, что в отличие от Пятого я упустил время, когда его следовало ставить в угол.
Седьмой понимал все правильно, но подходил к решению с другой стороны. Помню, когда учительница дала ему указку и попросила указать, откуда он родом, невозмутимо попросил ее снять трусы. И теперь я уже не знаю, то ли он запустил в обращение популярный анекдот, то ли услышал одним из первых и, как настоящий сын артиста, решил качественно его обыграть.
Это основные – уже отделившееся от общей кучи. Это меньшинство, обладающее мышцами и той частью извилин, которая уже заставляла их задавать себе вопросы типа: «Быт или не быт?». Остальные полтора-два десятка еще не вошли в интересный возраст.
Подавляющее большинство моих детей (здесь по счастью не присутствующих) все знали, все понимали, на все имели свою точку зрения – поскольку были дошкольниками. Я относился к этому по-философски, т.е. – никак. Переживи ты мировую войну, перестройку, пару автомобильных катастроф и одну авиационную, все равно потом найдет внучек, который заявит: "Дед, ты ни фига (варианты – хрена, бельмеса, и пр…) не понимаешь в жизни!"
Дети ушли. Я потянулся за одеждой… Но на стуле ее не оказалось. Конфузливо поглядывая на девочку (ишь ты, нашла место, пригрелась!), вылез из кровати.
На кухне, натянутым на спинку стула, «сидел» мой свитер «держа» придавленный рукав стаканом. От раковины явственно попахивало самогоночкой. Мои славные детишки, дабы помочь моей многолетней борьбе с Зеленым Змием вылили остатки в раковину.