Давно уже никто не помнил такого жаркого лета. Казалось, что дни уже устроили между собой негласное состязание на предмет особой знойности. Солнце, терпимо жгучее в утренние часы, к полудню превращало город в раскаленную сковороду. Матвей Коткин, сорокалетний мужик с несложившейся личной жизнью, то и дело вытирая распаренной рукой градом катящийся по лицу пот с завистью прислушивался к звонкому смеху, доносящемуся из-за стены. Воображение рисовало ему разгульные картины соседского веселья.
"Им хорошо, - думал Матвей. – У них вентиляторы включенные, а в холодильнике, небось, всякие лимонады да тоники." Он представил ряд запотевших бутылок и машинально сглотнул горячий, как и все вокруг, ком. Сам Матвей холодильника никогда не имел, и поэтому по отношению к счастливым владельцам оного прибора, испытывал чувство, весьма близкое к благоговению.
- Вот подумать – что оно есть – холодильник? Эка важность! – продолжал размышлять Матвей. – Просто ящик железный. Но с другого борта зайдешь – без него никуда. Вот купил, к примеру, колбасы и кефиру, положил в холодильник, и будут в нем кефир с колбасой лежать в нем веками и не портиться, как тот фараон в пирамиде. Нет, что ни говори, а холодильник – это сила!
При мысли о холодной колбасе и ледяном кефире у Матвея засосало под ложечкой. Если бы сейчас перед ним появилась какая-нибудь гастролирующая золотая рыбка и предложила исполнить любое его желание, то он без всякого сомнения попросил бы холодной колбасы и ледяного кефира.
За стеной сопровождаемый грациозным звоном целующихся бокалов прозвучал очередной взрыв смеха. Матвей приник грязным ухом к ядовито-зеленым обоям. Спустя мгновения на его плоховыбритом лице несмелой радугой взошла жалкая щербатая улыбка.
- Пьют, черти, - хмыкнул он и не зная, чем бы заняться , принялся ходить по квартире туда-сюда, пока не очутился около окна. За стекло зевая и время от времени поворачиваясь с боку на бок загорала пятница. Криво приколоченный к оконной раме термометр показывал +35 в тени.
- Тьфу ты, вот напасть, - отплюнулся Матвей. – Совсем сдурела природа.
Он растянулся во весь рост на видавшем виды диване и уставился в потолок. Сегодня по причине крайней духоты Матвеем владели философские настроения. Не имея ни сил , ни желания им противостоять он улегся поудобнее и вернулся к любимой теме.
- Что есть человек? Странное существо! Всякие ковры покупает, телевизоры цветные. Ведь прорва деньжищ в расход идет. А зачем, спрашивается. Что тебе эти ковры с телевизорами колбасу сохранят в свежем виде? То ли дело холодильник. Без него – аврал. Ни холодца не приготовишь, ни пивка не охладишь. А тоска смертная заест – так с ним, с холодильником, и покалякать можно. К примеру о бабах… Или о футболе. Да будь у меня холодильник – я бы…
Увлеченный разговором с самим собой Матвей не заметил как заснул. Только вздымалось да опускалось волосатое брюхо. Ему снилось, будто он сам превратился в огромный холодильник с полками, заполненными колбасой и кефиром. В тяжелом воздухе роились мириады пылинок. Напротив за стеной соседские голоса по прежнему щедро расплескивали смех. На облупленном подоконнике любились мухи.
Сон Матвея длился уже целую вечность. Целую вечность Матвея-холодильника никто не размораживал. О нем забыли. Колбаса и кефир приняли облик мерцающих кусков льда, намертво вмерзших в полки. Матвей-холодильник медленно превращался в торос.
Прошла неделя. Матвей не появлялся. Первыми забили тревогу старушки – этот всезнающий и неотъемлемый атрибут любого двора. К ним вскоре присоединилось все остальное население дома. На следующий день вызванный из ЖЭКа слесарь взломал дверь Матвеевой квартиры в присутствии участкового и встревоженных жильцов. Матвей покоился на диване, разбросав в стороны короткие руки. Участковый с выражением крайней брезгливости на костистом лице осторожно прижал два пальца к щетинистой шее в области сонной артерии.
- Готов, - выдохнул он.
Первое неприятное впечатление, вызванное страшной находкой потихоньку таяло. Через четверть часа приехала бригада. Толстый паталогоанатом бегло осмотрел Матвея и, прочитав немой вопрос в испуганных глазах участкового, устало сверкнул умными стеклами очков.
- Вы мне не поверите, но этот человек умер от переохлаждения, тщательно выговаривая слова произнес он.
Пораженный участковый присвистнул и почесал затылок. По ту сторону окна потрескивая догорал июль.