Не обижайте розовых слонов.
Слонов покупают на радость, часто в подарок. Несут их кто домой, кто в род дом, в общежитие, в офис, - улыбчиво несут, с предвкушением. Уши подарка треплет ветром, потом их, шутя, покусывают, а после шуток - уже с клацаньем челюсти, да под вой... лупят наотмашь по пухлым щечкам, потому что небритые далеко, и, возможно, никогда больше не будут рядом...
Знаете, ведь с розовыми слонами приключаются загрязнения - все эти потискивания, поглаживания, ёрзанье в постели, детские кашки, фломастеры, игра в «выбивного» - и притираются уши, сереет розовая шерстка, из хобота ниточки торчат. Серенький розовый слон, заюзанный...
Еще вот бывает, принесут тебе такой подарок, хотя на самом деле ждешь оранжевого мишку. От чистого ж сердца принесут, а не нужен, не греет... Радость пылью густо притрушена да по углам рассована.
Никогда не замечали, что на комодах стоят не розовые, а бело - коричневые слоны, из благородных. Говорят, такие деньги и удачу в дом приносят, особенно если из кости сделаны... слоновой. Большой, чуть поменьше... маленький... малюсенький, и наоборот: цели и возможности - по диагонали. Хоботом к хвосту впереди стоящего и соблюдение субординации есть путь к счастью комодному. Розовый шалопай с лохматым чубчиком в стройные ряды не вписывается. Какие уж тут прибыли? До зарплаты бы дотянуть... правда, с другой стороны, на такого седло не набросишь, погонщиком не нагрузишь, чтоб для рекламы чая попозировать, или там бревна по тропикам таскать - суть одно и то же: работу непосильную вроде бы не для розовых придумали...
***
«Шел король по лесу, по лесу, по лесу,
Искал свою принцессу, принцессу, принцессу...»
Шел Король, под ногами сочилась и чавкала отекшая, беременная весной земля. Звали нашего Короля... впрочем, какая разница? - не в имени дело, в должности. Вокруг говорили: «сам себе - Король», «все могут Короли»… «Королям закон не писан!», что, не правда? Так ведь именно дураки Королями и становятся, если по сказкам.
Наш был не сказочным, а, самым что ни на есть, обыкновенным, который шел по лесу. Принцессу не искал, надоели. Раньше они ему часто попадались, и как в песне поется, легко соглашались попрыгать, ножками подрыгать, ручками похлопать, чтоб потом - вослед - ножками потопать. Между тем, резон найти принцессу отпал сам собой в связи с появлением королевы. Надо отметить, что ее то, как раз, Король не искал. Пришла сама, рассветной мутью стекла измазала. Зеркало в прихожей от неожиданности вспотело, зарябило потеками из тараканьего дерьма и удивленно отразило розовый солнечный луч. Его свет разбрызгался белыми пятнами на старых обоях, по паркету рассыпался, зазвенел по ребрам батареи... и с того самого утра в доме Короля всегда пахло кофе, фиалками и глаженым бельем. Хорошо? Конечно, только постоянно терялось место, где лежали чистые носки. Это раздражало, будило смутные сомнения, падало за шиворот мохнатыми гусеницами и гнало из дома, то бишь – дворца.
Шел Король по лесу. Сладко и празднично пахла спрессованная талым снегом хвоя. Он не убегал – возвращался, не искал – само приходило, тратил деньги – получал время, шептал молитвы, а сморщенный в печеное яблоко батюшка потрясал крестом и грозил отлучить за малость. Малость, самую невинную: в церкви, пользуясь властью царской, поубирал иконы, где пухлый херувимчик на руках у заботливой мамы. Нет, не мог поверить Король, что этот карапуз сам на гору с крестом взойдет. Все думал - какую боль нужно было принять, выкричать и убаюкать, чтобы потом молча пить уксус, повиснув артериями на гвоздях? «Ищите и обрящете» - гугнявил поп. «Успокойся, не мальчик уже», - причитала Королева, штопая колготы младшенького. «Гашиш на ландыш не похож, » - думал Король и уходил в лес.
О чем-то важном клокотала ворона, скосив икринку глаза в следы на черноземе оттаявшем. Увидела ли что в мутной воде, или ветром навеяло тоскную мысль, - Королю было неведомо, как и то, почему его облака в небе из быстрых стали медленными. В кармане нашлись крошки – кинул лохматой кликуше. Да не рассчитал - спугнул птицу, а хлебные катышки всосала набухшая почва. Круговоротная обязаловка требовала своего: небо тянулось к северу, лед на реке – к морю, трава под ногами – к солнцу, а оно, родимое, неуклонно катилось к закату.
Шел Король, уминая сапогами подснежники, иногда оступаясь, падая мордой в болото, пропуская сквозь пальцы теплую грязь. Долго ли коротко шел, про то сказки написаны, легенды рассказаны, былины спеты. Поверим им, и примем финал пути, как данность.
Дошел.
Сел на рыжий прибрежный песок, смешно скрестив ноги. В тот самый миг заволновалась вода. Поседевшие волны приветствовали, он учтиво отвечал, кивая потной плешью: «нет, уже давно не мальчик…».
На берегу, Король был не один. С подветренной стороны, как положено, шел босой пацан, подгоняя ногами бледные обертки шоколадок и сигарет, краски которых зимой объедены да водою смыты. Подошел и присел рядом, нахохлившись от сырости.
- Знаешь вопрос, Король?
- Да.
- Ты знаешь цену, Король?
- … да, - вздох.
- Ты сомневаешься?
- Да, - еще один.
- Может, не к сроку твой приход?
- Волны поседели, песок высох, медленные облака потянулись на север, ворона сказала о прошлом, а земля съела хлеб на ней выросший, это ли не время?
- Это знаки времени, а само оно в пальцах, да под ногтями спрятано.
- Ну, вот мое время, - на счерченных линиях подсохшая грязь, - бери!
- Каждому свое, - мальчонка спрятал ладонь в босые пальцы.
- Я заплатил цену! Я шел! Терял любимых и обретал друзей, был отцом чужим детям и отчимом своим, за это они будут плакать над могилой моей вместе. Я голодал по праздникам и раздавал милостыню всем просившим даже в будни, за что они даровали мне благодарность и проклятие. Я слушал советы умных и молчание мудрых, но потакал дуракам в их желаниях - за что прослыл разумным правителем. Под одеялом пытался слушать Бога, слышал похоть, в чем каялся, раздирая свою грудь, видишь, кровь под ногтями… и снова – шел. Так достаточна ли моя цена?
Чайки на соленой слюде всполошились, застонали на закатную полосу. Пальцы у пацана все в заскорузлых цыпках, аж посинели на песке холодном. Король, он же с глазами - жалко стало: снял куртку, да ноги-то ему и укрыл.
- Спасибо, только не холодно… привык. Задавай свой вопрос, а то некогда мне: облака уже низко к земле припали, прислушиваются…
Король вдруг засуетился, занервничал, головой завертел, как вертят те, которые в «Слова» играют: « слово… на «эм»… ну… ну… какое? О! Вон Машина поехала…»
- Скажи мне… что… нет, не это, скажи про жизнь, зачем она? На чем стоит? Всем дадена одинаково, а живут ее по разному? Имеют своих тараканов и жабу в груди, но поступают как все и как «карта ляжет»? Где правильно ставить запятую в «казнить нельзя помиловать»? Почему кто-то просит точку опоры, чтобы перевернуть мир, а кто-то, чтобы в нем удержаться?
Чайки на берегу превратились в громких гагар и, взяв в клюв по камню, улетели на восток. Весна, как-никак, - время сеять.
Что же дальше? – спросите вы.
На златом крыльце сидели… нет, нет, не царственные особы – сидели старик и мальчик… смотрели на сонную воду с потопленными в ней словами о смысле жизни. Обыкновенный Король ждал ответа босоногого пророка, но тот молчал…
Быстро сказка сказывается, а вот дело, может, еще быстрее делается.
Небо на выдохе рухнуло в воду, чернильно потемнело, вспучило море волной небывалой – всплыл, вдруг, из нее кит. На подранных и побелевших плавниках, с обеих сторон повисли свободные упряжки. На одной, что справа, болталась бумажка «уволен по собственному желанию», слева – «технический перерыв, уехал в главк». Морда у кита была усталая, дыхание сиплое, а на спине, в многовековом углублении стоял… розовый улыбчивый слон с цветным мячиком на спине. На мяче то там, то здесь что-то клубисто дымилось, вспыхивало, и слон, набирая хоботом соленую воду, поливал сверху расшалившихся обитателей мячика.
Смешной такой, ушастый, с чубчиком лохматым…
Мальчик отодвинул куртку Короля и пошел по волнам к цветному мячику … он знал, что дорога «туда» всегда длиннее, чем «обратно».
(С) Наташа Нежинская