За окном синий-пресиний вечер, а в палате темно, и только в щель между дверью и косяком пролезает тусклый свет из коридора. Этот свет дразнит глаза даже сквозь веки и я натягиваю одеяло по самую макушку, оставляя правое ухо открытым, чтобы слышать, о чём шепчутся старшие девчонки, но вскоре я засыпаю, так ничего и не поняв из их свистящих разговоров.
Утром наступает привычный ритуал раздачи витаминов. Эти жёлтые шарики я засовываю себе в нос, отчего ноздри чудовищно раздуваются, и я становлюсь похожей на испуганного поросёнка. Все в палате давно привыкли к моему нерациональному использованию витаминов и только новенькая девочка Настя во все глаза пялится на меня, открыв рот.
Заходит врач. Я коротко и резко выдыхаю, жёлтые шарики вылетают из носа и закатываются куда-то под кровать. Врач в жёлтых ботинках делает вид, что ничего не заметил. Добрый. А завтра придёт другой, злой дядька в чёрных лакированных ботинках. Я почему-то ужасно боюсь смотреть врачам в лицо и различаю их только по обуви.
В палате царит полная идиллия. Притихшие девочки собрались около Насти и восхищаются её волосами, которые Наташка ловко сплетает в две здоровенные косы. Чёрные блестящие волосы послушно изгибаются и ложатся ровными змеями.
Мне неинтересно сидеть в палате, к тому же никто не пожелает возиться с моими волосами, потому что они у меня короткие и светлые, и я выхожу в коридор. Десять палат, десять дверей в ряд. На каждой двери нарисован какой-нибудь сказочный зверь или птица. На нашей двери – петух. Пятая палата. Я всерьёз верю, что это самое лучшее число. Мне пять лет.
Все мальчишки здесь почему-то ходят в длинных юбках. Говорят, это всё потому, что им делают какие-то операции. Девчонкам тоже, но они и так носят юбки. Играя в холле, я часто наблюдаю, как по коридору на специальных тележках развозят по палатам спящих больных.
Сегодня меня привели в какую-то комнату, положили на кушетку и надели чёрную маску, которая закрыла мне и нос, и рот. Я терпела до тех пор, пока не стала задыхаться, и только тогда застонала. Получилось глухо и некрасиво. Тётка-врач рванулась было успокаивать меня, но я почему-то забыла про всё на свете.
Проснулась я уже в своей кровати и долго не могла понять, куда же делся вчерашний день Наконец что-то щёлкнуло в моей голове, и я вспомнила про душащую маску. И тут я с ужасом поняла, что меня тоже везли на той гремящей тележки, а вся ребятня в холле разглядывала меня так же, как я когда-то каждого из них. Мне стало ужасно стыдно и неловко.
За обедом я недоумеваю – почему мне велят сесть за пятый стол, если я вижу что на первом еда вкуснее? Мерзкий молочный суп!
В тихий час мне не спится. Я взяла поиграть чей-то маленький лабиринт с шариком. Шарик надо загнать в центр, что мне никак не удаётся. Тогда я открываю крышку, вынимаю шарик и…он падает на пол! После тщетных поисков у меня холодеет внутри. Как же я верну лабиринт без шарика? В странном оцепенении я выковыриваю из щели в полу какую-то замазку, скатываю из неё новый шарик, вставляю его в лабиринт, закрываю крышкой и тихонечко ставлю на место.
После тихого часа ко мне приезжает бабушка. Она весело вынимает из сумки игрушку-гнома и дарит мне. Мягкий пенёк в колпаке, с лицом и пушистой бородой. Дурацкий гном, но бабушку я люблю.
Ночью я просыпаюсь и понуро плетусь в туалет. Сидя на унитазе, я размышляю о том, за что девчонки съели мою зубную пасту. Ну, розовая, ну, сладкая, но я на неё не польстилась бы. Теперь мне приходится чистить зубы чьей-то противной мятной пастой, после которой я никак не могу отплеваться.
Наверное, я засыпаю, потому что вскоре появляется медсестра и выгоняет меня из туалета. Я бреду по полутёмному коридору, натыкаясь на стулья, нахожу свою палату, открываю дверь и подхожу к кровати. На ней кто-то спит. Недоумевая, я сажусь на краешек постели и принимаюсь терпеливо ждать, пока этот кто-то не выспится и не уйдёт. Слышу чей-то шёпот в темноте. Наконец, включают свет и мне объявляют, что это палата для мальчиков, что я ошиблась. Я продолжаю сидеть уже из лени. Меня чуть ли не выталкивают из палаты, и только оказавшись за дверью, я понимаю, что это на самом деле палата для мальчиков, а моя – вот она, соседняя. Я подхожу к своей двери, смотрю на весёлого петуха, и мне хочется только одного – стать невидимкой, чтобы незаметно пробраться в свою постель. Вот уже дверь открыта, и я прохожу сквозь шёпот девчонок, опускаюсь на кровать и мгновенно засыпаю.
На следующий день приезжает папа. Мой недавно открытый способ есть яблоки так, что от них остаётся только черешок его почему-то не радует, а когда я с жадностью набрасываюсь на чёрный хлеб, папа начинает собирать мои вещи и требует дежурную медсестру принести моё пальто. Красное. Пальто приносят, но не моё. Я молча созерцаю незнакомый помпон на капюшоне и раздумываю, стоит ли мне оставить это пальто себе. Папа тащит меня в раздевалку и мы, наконец, находим мою одежду. Моя нелегальная выписка производит фурор среди врачей, но мы успеваем быстро смыться.
Из высокой кабины грузовика легковые автомобили кажутся гладкими тараканами. Снег заметает дорогу, но мне всё равно. Мне так хорошо и спокойно, что меня не раздражают даже дурацкие ватные штаны, которыми папа меня утеплил.