скоро будет солнце

               

Вот оно зелёное облако независимости. Жёлтая тучка той самой свободы, о которой так много писали мёртвые писатели, произведения которых учили в школе наизусть на перегонки. И дворники глядели на нас безумными, измученными глазами, избавляя улицы от последней майской влаги. И все знали, что дождя больше не будет. До самого первого сентября, когда даже небо плачит по прошедшим каникулам.
Дворники кружились по улицам и шуршали мётлами, и громко бранились. Часто хотелось, чтобы они сели все разом на свои мётла и улетели. Чтобы больше никогда не видеть их туманных и безумных глаз, когда мы хором выкрикивали строки о красных кусочках неба свободного парения над оковами.
Мы выкладывали строки на высыхающий асфальт и вытаптывали в них маленькие ямки, забытые умершими писателями. И громко выбрасывали из себя яркие кусочки грома. Тогда садились перепуганные воробьи на плечи домов, не решаясь более вознести взгляд на великое коричневое облако невесомости. А мы смеясь убегали под мосты и советовали прохожим поскорее покупать дырявые зонтики у спекулянтов. Скоро будет солнце!
Прохожие недоверчиво вскидывали свои смотрительные устройства, замурованные тёмными очками, и становились к нам под мост, жалуясь на зонтики, купленные на прошлой неделе у тех же спекулянтов.
Скоро начинало смеятся и небо. Тогда, выскакивая и всё так же громко ссорясь стихами, обрывали телефоны и звонили в милицию. Ведь за углом, на котором жила сумасшедшая тётя Гала с яркими ногтями и белесыми губами, опять изнасиловали девочку с палочкой в руке и по имени Юля. И опять никто ничего не видел – все стояли под мостами и жаловались на дырявые зонтики.
Там же бегали и путались под ногами дыры в прошловековой мостовой, цепляясь за шнурки наших потрескавшихся ботинок, когда мы спешили на кладбище всё-таки пожаловаться господам авторам кашляющих стихов на забытые ямки между запятыми. И точка-точка-точка.
И вот оно облако синего цвета, спускающееся по задней лестнице дома в котором жил никому неизветный Пушкин, ужасно владеющий немецким и совсем неговорящий по-украински. Ах, дорогой, мёртвый господин Пушкин, покрасьте к первому числу ваши окна! – К нам прибудет Солнце!
Школьные парты, исписанные самыми лучистыми фиолетовыми чернилами и выставленные под прошлонедельный дождь, сохли, свешивая свои истощённые ноги с поцарапаных указкой подоконников кабинета химии и икали, слизывая высыхающие капельки последнего майского дождя с соседних акации, щекотя их. И они хохотали. - Мы завтра сдадим здесь экзамен.
И каждый раз по дороге в гастроном за вчерашней варёной колбасой нам перебегали дорогу три малиновых облака. И мы ловили их за иссохшие усы, теряя равновесие, рвали последние оранжевые штаны. На следующий день новые шили девочки из соседнего подъезда, постоянно возмущающиеся нашими стихами на перегонки. Мы их целовали и всё громче излевали пятнистые раскаты грома, оставленные нам на память виноватыми умершими поэтами.
Порой мы забирались в театр и искали забытые сцены. Они плакали и умоляли об игре на них. И тогда мы сходили с ума, читая стихи о том, когда прибудет солнце. Прыгали и ломали слёзы покинутых сцен, били стёкла немытых окон и царапали наши имена на потёртых сидениях, и рисовали портреты писателей, которые никогда не извинялись за забытые солнца своих стихов.

Вот оно зелёное облако независимости первого сентября, когда забытые умершими писателями перепуганные воробьи, замурованные тёмными очками, смеясь убегали под мосты. Там же бегали телефоны и звонили в милицию. Ведь за углом жила сумасшедшая тётя Гала с измученными глазами. И тогда высыхающие капельки соседних акации хохотали и умоляли об игре на них. И каждый раз дырявые зонтики спекулянтов вскидывали свои смотрительные устройства и становились под школьные парты, жалуясь на дыры в прошловековой мостовой. И дворники глядели на забытые сцены, и спешили на кладбище, читая стихи, исписанные самыми лучистыми фиолетовыми чернилами ... Ах, дорогой, мёртвый господин Пушкин, мы так никогда и не видели долгожданного солнца между запятыми. И точка. Точка. Точка.
                08.02.002.