Итак, я должен умереть. По приговору врачей болезнь, что, отвратительно чавкая, день за днем жадно пожирает остатки моей бедной плоти, достигла той стадии, когда ее дикие смердящие орды не остановил бы уже и сам Аэций. Вам, должно быть, любопытно, что я чувствую сейчас? Страх! Безумный животный страх, который в определенный момент овладевает каждым живым существом. Страх небытия.
Я прожил долгую жизнь. Вероятно, даже слишком долгую. Моя тарелка всегда была наполнена милостями судьбы, а в стакане не переводилась надежда на лучшее. Мои желания исполнялись, моя дорога была гладка как зеркало, а воля легко выжимала от груди тысячу тонн. И вот - я должен умереть. Явная нелепость! Буксующая вера и молочно-бледное сознание. А может все еще обойдется? Искорки последней безумной надежды отражаются в позолоченных мертвецах. Сверкающие копии некогда живых. Я до сих пор помню их имена. А как же иначе, братья все-таки … были. Многолетнее существование среди этих постоянных напоминаний о бренности жизни не располагает к особому восторгу. Скорее уж наоборот. Впрочем, даже к неизбежному можно привыкнуть. Так мне казалось тогда. Глупец! Как жестоко я заблуждался. Ибо ныне моя душа скулит, словно побитый щенок. Я боюсь уходить. Что? Наркоз? Спасибо, это вряд ли поможет, хотя...
Жаль все-таки, что я некрещеный. Не сподобился как-то. Впрочем, кому нужна моя исповедь? Но я не хочу! Смерть, подожди, не смыкай свои стальные челюсти, дай мне запомнить, как это – быть живым, дай мне…
* * *
-Ну вот и все! – моложавый доктор весело посмотрел на испуганно съежившуюся в стоматологическом кресле пожилую даму и небрежным движением швырнул в алюминиевую плевательницу только что удаленный зуб.
Дмитрий Сарматов