- Ты твердо решил ехать?
- Да. И давай не будем об этом… Передай, лучше, червей, у меня уже не наживка, а черт знает что…
- Из-за чего все-таки? Может, скажешь толком?
- Из-за всего… Перестань, говорили об этом достаточно. Мозоли уже на языке.
- И все-таки подумай как следует…
- Подумал. Червей дай.
- Ну, смотри… Держи, - Димка протянул консервную банку, полную красных на-возных червей, пересыпанных землей. Лучшей наживки, если вас интересует лещ или окунь.
Виктор молча взял банку и, пристроив поудобнее удилище, снял с крючка поряд-ком потрепанного червяка и насадил нового.
Они сидели в лодке недалеко от берега, в зарослях сухой тросты. Солнце уже кло-нилось к закату, стало холодать, и ветер, который тихо шелестел в сухом тростнике, заби-рался за шиворот, заставляя мужчин поеживаться и плотнее запахивать куртки.
- Слушай, ни хрена здесь нет. Наплели местные… - сказал Димка и, сплюнув, вы-бросил пустую пивную бутылку за борт. – Может, поменяем место?
- Ну и куда пойдем? Есть предложения?
- Да хоть вон в ту протоку. Посмотрим, может, там получше будет.
- Поздно уже, скоро стемнеет… Нужно решать, будем возвращаться или нет. Ты как, хочешь на ночь остаться? – спросил Виктор, глядя на поплавок, тихонько покачи-вающийся на небольшой ряби.
- Жратвы маловато… И водку не захватили. Замерзнем.
- У костра не замерзнем. Да и не такие сейчас ночи холодные. А жратва… Что-то все-таки наловили. Пожарим…
- Без соли придется…
- Ты вернутся хочешь? – спросил Виктор.
- Да нет… Давай, пока не стемнеет посидим еще…
- Потом трудно будет место найти.
- Вернемся на тот островок, где с утра были. Там неплохо…
- Ты помнишь, как туда плыть? Я совсем запутался, ни черта не могу сориенти-роваться.
- Помню, дойдем.
- Ну что, полезем в ту протоку?
- Давай попробуем… Погребешь? Я подорожить хочу. – Димка начал сматывать леску.
- Валяй. Только нет здесь щуки.
- Попробую. Что мы теряем?
- Тоже верно. Ничего мы не теряем, Димыч. Ни-че-го. – по слогам повторил Вик-тор и, вслед за Димкой, начал собирать снасти.
Где-то в стороне послышался шум моторки.
- О, народ уже возвращается, - сказал Димка, перебираясь на корму, - что-то рано они сегодня.
- Волна на озере большая, - ответил Виктор. - Какая рыбалка при такой волне? Жаль, правда? Хочется в озеро выйти.
Он встал на нос, уперся коленом в планширь и с кряхтением выдернул воткнутое в ил весло, к которому была привязана лодка,
- Может, завтра ветер стихнет. – возясь со спиннингом, рассеянно ответил Димка
- Хорошо бы…
- Ладно, поехали. Держись середины только… И не спеши…
- Не учи отца… - буркнул Виктор, встал поудобнее и опустил весло в воду.
Он несколькими мощными гребками вывел лодку на середину реки, развернул ее против течения и, размеренно работая веслом, направил плоскодонку к поблескивающей впереди протоке.
Слева и справа были видны болотистые берега, заросшие осокой и каким-то (Вик-тор ничего не смыслил в этом) низкорослым кустарником, которые в наступающих су-мерках почти сливались с темной полоской леса, а дальше – с затянутым облаками небом. Все вокруг – и река, и берег, и небо – было одного цвета, и казалось, из одного вещества, серого, вязкого, какого-то абсолютно безличного, если, конечно, такое понятие как лич-ность можно применить к природе…
Все эти наблюдения и мысли вылились у Виктора в одну фразу:
- Уныло все как-то…
- Что? – обернулся Димка.
- Не слишком красиво, правда?
- Да не слишком. Но все равно лучше, чем в городе, верно?
- Да, лучше. – ответил Виктор вдыхая запахи реки, густой мокрой травы, свеже-пойманной рыбы и еще черт знает чего, но он знал, что есть еще по крайней мере сотня составляющих в каждом глотке этого воздуха. - Лучше…
Они снова замолчали, занятый каждый своим делом. Виктор, теперь уже совер-шенно бездумно, работал веслом, следя лишь за тем, чтобы лодку не развернуло течением, а Димка раз за разом делал короткий быстрый взмах, и блесна, очертив тускло поблески-вающую дугу, с тихим всплеском падала в воду далеко от лодки, и потом слышалось жужжание катушки с леской... Каждый ушел с головой в свое занятие, действуя словно автомат, не думая ни о чем и наслаждаясь непривычной внутренней тишиной, которая словно была крошечным кусочком той большой тишины, окружавшей их.
Виктору вдруг захотелось, чтобы это никогда не кончалось – река, плавное сколь-жение по ней, Димкина возня за спиной, шелест камыша, хорошо полированное, теплое дерево в руках… «Это был бы неплохой вариант Чистилища, - подумал он, - вот так вечно стоять на носу медленно плывущей в сумерках лодки… И чтобы было так же серо и тихо вокруг… И спокойно».
Сколько они так плыли, Виктор не знал. Наверное, не очень долго, но время посте-пенно замедлилось, стало тягучим будто кисель. На какой-то миг Виктору показалось, что замерло все вокруг, что секунда растянулась, превратившись в вечность, и, встав на дыбы, образовала какую-то перпендикулярную плоскость, в которой живет только он, а весь ос-тальной мир где-то там, в другом времени и пространстве, в другой бесконечности. А в этой секунде-вечности только он и тупой нос лодки, и застывшая лепнина крошечных во-доворотов вокруг темной, с сетью трещин и следами от срезанных сучков, лопасти весла, опущенного в стекло реки. Ощущение отрезанности, беспредельной, не измеряемой ни временем, ни расстоянием, далекости от всего того, что когда-то было частью его жизни, его мира, стало в какой-то момент настолько сильным, что он почти кожей почувствовал, как тонко-тонко вибрирует эта растянувшаяся секунда, словно кто-то слишком сильно на-крутил струну на колок, и она вот-вот лопнет с резким, бьющим наотмашь по нервам, зво-ном…
Из оцепенения его вывел негромкий возглас Димки. По телу пробежала дрожь, мир вокруг закружился, потом плавно замедлил свой бег, и все встало на свои места. Река снова обрела подвижность, воронки вокруг весла вспенились и растворились в ее, подер-нутой рябью, поверхности, ветер что-то прошептал зарослям камыша и те согласно заки-вали ему в ответ, стало прохладно и немного сыро…
- Что там у тебя? – не оборачиваясь спросил Виктор.
- Черт, - с натугой проговорил Димка, - здоровая, гадина!
Виктор оглянулся, не переставая грести. Димка, расставив для упора пошире ноги, медленно крутил катушку, выбирая натянувшуюся – вот-вот лопнет – леску, которая ухо-дила в воду под совсем небольшим углом, видимо, рыба шла у самой поверхности воды, и Виктор подумал, что если было бы посветлее, они увидели бы ее. Он с тревогой посмот-рел на согнувшееся удилище и на то, как с дрожащей от напряжения лески слетают ка-пельки воды.
- Осторожней, - облизнув высохшие губы, сказал он. – Не порви…
- Не каркай.
- Поводи ее, не торопись…
- Не учи!
- Слушай, Димыч, а ведь здоровая тварь, а? – Виктору хотелось бросить весло и стоять рядом с Димкой, ему казалось, что без него тот где-нибудь обязательно ошибется.
- Похоже, - сквозь зубы ответил Димка, думая только о том, чтобы выдержала леска.
- Только не спеши, Димыч…
- Черт, а?! Умоем местных…
- Повезло-таки, Димка, нам… Только не упусти…
- Да хрен я ее упущу… Ага, кажется, легче пошла…
Виктор сделал еще несколько гребков и, положив весло, сделал шаг к корме и сел на банку, за Димкиной спиной, наблюдая за тем, как он подводит рыбу к лодке. «Только бы леска выдержала, - думал он. - Говорил же, бери потолще… Только бы выдержала… Только бы выдержала… Димка не лоханется… Не должен…Вот леска… Только бы вы-держала эта леска… И только бы эта рыбина заглотила крючок как следует…» Когда вот-вот должна была показаться голова, он привстал, готовясь обеими руками схватить силь-ное бьющееся тело и удерживать его, пока Димка не вытащит из пасти крючок блесны, и рыбу можно будет оглушить…
- Твою мать… - вдруг простонал Димка.
- Чего там? – спросил Виктор. Приподнятая корма не давала увидеть, что Димка достает из воды, но Виктор понял, что, судя по его движениям, о рыбе и речи идти не может.
- Ты только глянь… Твою мать! – зло сплюнул Димка и обернулся к Виктору.
В руках он держал темный кусок бревна, покрытый водорослями и еще какой-то осклизлой дрянью… Виктор зачем-то потрогал рукой дерево. Он никак не мог поверить, что все это время они, вернее, Димка, сражался с обычным топляком.
- Вот дерьмо… - Виктор с тоской посмотрел на воду за кормой, туда, где еще ми-нуту назад тонкая леска разрезала поверхность реки. - Дерьмо. Ведь дерьмо, а Димыч?
- Дерьмо, - кивнул Димка и, широко размахнувшись, швырнул кусок бревна в ка-мыш. - И еще какое дерьмо!
- Не в цвет, Димыч… Опять не в цвет.
Димка, что-то бормоча, начал выправлять погнувшийся крючок. Виктор вздохнул и прошел обратно на нос.
- Чего ты там бурчишь-то?
- Да рыбалка, говорю, на редкость удачная… Надо будет перед отъездом хоть у браконьеров чего-нибудь купить, а то жене не докажешь, что два дня в лодке просидел… Вот непруха, а, Витек?
- Бывает…
- Да, бывает. Но все-таки неплохо отдохнули, а?
- Да, неплохо… Жаль, что в озеро не вышли.
- Может, завтра…
- Может быть, Димыч, может быть… Ну ладно, уже почти стемнело, не видно ни рожна… Давай решать, что делать будем.
- Ну давай здесь попробуем что-нибудь поймать. Часок посидим, а когда совсем темно станет, до острова того доберемся, перекусим… А потом можно попробовать на донку половить… Все-таки жаль, что это не рыбина была, а Витек? Такую бы дуру домой привезти! Да и вообще…
- Ладно, Димка, расслабься. Будет у тебя еще рыба… Хотя, чего уж там, действи-тельно жаль…
- То-то же и оно, - вздохнул Димка. – Ладно, действительно тормозить пора. Мо-жет, здесь повезет…
- Добро. Тогда я якорь бросаю? – спросил Виктор.
- Чуть ближе к берегу подойди.
Виктор кивнул и подвел плоскодонку вплотную к тросте, воткнул в ил весло, на-лег на него всем телом, вгоняя поглубже и, когда убедился, что сидит оно достаточно плотно привязал к нему лодку. Мужчины, вполголоса ругаясь и раскачивая суденышко, завозились со снастями, в сумерках это было непростым делом, но, наконец, два поплавка закачались на воде. Приятели закурили и устроились поудобнее, не сводя глаз с ярких ку-сочков пластмассы.
Через полчаса обоим стало ясно, что рыбы не будет, но они продолжали сидеть, подчиняясь тому странному чувству – смеси надежды и опасения, – которое приходит обычно после долгого ожидания транспорта на остановке зимним вечером, когда человек, понимая, что последняя машина уже ушла в парк, все стоит и стоит, ежась на холодном ветру, но не решаясь уйти – вдруг сейчас все же случится невозможное, и подойдет-таки какой-нибудь заблудший автобус. Так и они продолжали сидеть, таращась в темноту, пока еще можно было хоть как-то, даже не видеть, а угадывать пятнышки поплавков на черной поверхности реки. Наконец Виктор вздохнул и, разгибая затекшую спину, сказал:
- Все, шабаш. Сматываем удочки.
- Да, - неохотно отозвался с кормы Димка, - опять мимо. Ладно, поехали. Жрать уже хочется, кстати! Чего-то только сейчас почувствовал…
- Да уж, перекусить надо. У нас пиво еще осталось?
- Бутылка.
- Мало… Ну да ладно, чай попьем. Давай, сворачивай барахло, а я лодку пока от-вяжу. Далеко до этого острова? – спросил Виктор.
- Да нет, минут двадцать ходу. Если поднажмем.
Но они проплутали почти час среди неузнаваемых в темноте проток, канав и не-больших болотистых островков, прежде чем вышли в реку. Ветер к этому времени почти разогнал облака и, словно устав от проделанной работы, стих, а вместе с ним смолк, уже ставший привычным за день, шепот камышей и осоки, и легкая рябь на реке разгладилась, будто по ней тщательно прошлись утюгом, не оставив ни малейшей складочки или неров-ности на черном шелке воды, усеянном блестками звезд.
Виктор опять стоял на носу, и ему казалось, что они медленно скользят по звезд-ному небу и от расстилавшейся перед ним бездны его отделяют лишь несколько санти-метров просмоленного дерева. Поначалу ему это показалось настолько красивым и не-обычным, что он начал медленнее и осторожнее работать веслом, чтобы малейшая рябь не
нарушила эту картину, и ощущение полета не пропало. Та нечеткая, размытая в сумерках граница между стихиями, в темноте растворилась окончательно, и теперь Виктора со всех сторон окружало ночное небо. На долю секунды он потерял ориентацию, вдруг не стало ни верха, ни низа, и закружилась голова, и бездна потянула к себе, но он даже не знал, ку-да падать… Он сильно, до боли вдавил колено в острый край планширя, но и это не по-могло, он понял, что еще чуть-чуть и он действительно вывалится из лодки, но, самое страшное, откуда-то пришла уверенность, что воды он не коснется, а на самом деле будет без вечно падать в это испещренное блестящими точками ничто…
- Димыч, - глухо проговорил он, - ну-ка, встань на нос, что-то я устал.
Задремавший, было, на корме Димка, ворча, поднялся и осторожно, чтобы лодка не черпнула воды, перебрался вперед.
- Где пиво? – спросил Виктор, после того, как умостился на нагретых Димкой ватниках, кучей сложенных в корме.
- Да там где-то, под банкой. Только мне оставь. Чегой-то тебя пробило? До бере-га потерпеть не можешь?
Виктор нашарил рукой холодную бутылку на залитом водой дне лодки, зажигалкой поддел пробку и сделал несколько глотков.
- Ф-ф-у-у… Ну дела! – выдохнул он и достал из кармана сигареты. – Вот закоро-тило меня… Чуть не гробнулся… Т-т-твою мать.
- Что случилось-то?
- Да так… Неважно.
Димка хмыкнул, но ничего говорить не стал. Так они и плыли молча в полной тем-ноте. Виктор начал понемногу успокаиваться, но смотреть по сторонам все равно не ре-шался. Темнота вдруг стала неуютной. Виктор захотел что-нибудь сказать, чтобы разбить голосом и какими-нибудь нарочито обычными, может, даже грубыми словами эту стену из темноты и тишины, которая вдруг стала медленно надвигаться на него, грозя раздавить, сломать, растерзать… Слова никак не находились и Виктор уже почувствовал первые, ед-ва заметные признаки подступавшей паники. Вдруг, где-то совсем рядом раздался гром-кий всплеск, словно в воду швырнули приличных размеров булыжник. Димка покачнулся и чуть не выронил весло.
- Что это? – хрипло спросил Виктор.
- Да шут знает. Выдра какая-нибудь… Тьфу! Вот напугала, зараза.
Виктор с облегчением рассмеялся. Стена исчезла …
- Чего ржешь?
- Да нет, Димыч, ничего… Все-таки непривычны городские к темноте, согла-сись? Это потому что в городе темноты настоящей не бывает… Все огни, огни…
- Наверное…
- Скоро остров-то? Уже часа полтора болтаемся.
- Да вот он, вроде…- Димка напряженно всматривался в ночь. - Да, точно он.
- Ну, слава Богу, приехали. Пожрем, наконец-то…
Потом они сидели у костра, кутаясь в одолженные у деревенских мужиков ватники и жарили двух, насаженных на прутики здоровенных лещей, которых они поймали утром, когда удача еще не отвернулась от них.
- Вроде готово, - сказал Димка, отламывая кусочек белого сочного мяса.
- Слушай, у нас же фасоль оставалась. Где она?
- В лодке. Принесешь?
Виктор кивнул и, передав свой прутик Димке, спустился вниз, к плоскодонке. Вер-нулся он, держа в руках две банки консервированной фасоли.
- Ну вот, - сказал он, усаживаясь, - разогреем сейчас и – полный кайф…
Он вскрыл ножом обе банки и поставил их рядом с огнем, на горячие угли. Потом порезал толстыми кусками хлеб, уже слегка зачерствевший, и взял у друга своего леща и принялся снимать жирную, темно-коричневую, местами почти черную, чешую.
Димка уже вовсю чавкал, положив разломанную рыбу на кусок газеты, которую они захватили с собой, чтобы разводить костер.
- Жалко соли нет, - промычал он.
- Да ладно… И так хорошо. Ведь хорошо, Димыч?
- Хорошо, Витек.
- Вкусно?
- Вкусно.
- Бери фасоль, горячая уже…
- Давай…
- Эх, пивка бы…
- Да уж…
Когда костер почти догорел, и все было съедено, они, сыто отдуваясь, поставили на ярко-красные угли кастрюлю с речной водой, бросили туда несколько пакетиков чая и, когда вода закипела, разлили темную, мутноватую («А можно воду-то эту пить?» - «Мож-но, Витек, можно…») жидкость по кружкам.
- Чай тоже неплохо пошел, а Димыч? – сказал Виктор, и, взяв нож, принялся счищать пучком травы налипшие крошки и кусочки рыбы.
- Да. Дай сигаретку, мои намокли… - Димка прикурил от тлеющей головешки и глубоко затянулся. – Эх, благодать… Вот скажи, Витька, чего еще надо человеку?
- Не знаю, Димыч… Чего-то надо… - проговорил Виктор, задумчиво трогая большим пальцем лезвие. – А ты бы мог убить ножом?
- Это ты к чему?
- Да так, просто… Я вот однажды избил человека резиновой дубинкой. Нелегко далось… Первый удар, я имею в виду… Потом проще… Есть все-таки какая-то черта, на-верное, которую нужно перешагивать. Просто в морду дать это не то…
- Ой, слушай, перестань… - Димка скривился. – Нашел о чем говорить! Сиди, на-слаждайся пр-р-рыродой. Может, в последний раз это у нас с тобой.
- Ну у тебя-то точно не последний. – сказал Виктор.
- Я сказал не у меня, а у нас… Одному мне это… Ведь это наше с тобой место, Витька! Наше, а не мое или твое! Мы его нашли… Сколько мы с тобой сюда уже приез-жаем? Лет шесть? Без тебя по-другому все будет, понимаешь?
- Понимаю… Вернее, кажется, понимаю.
- Ни фига ты не понимаешь! Понимал бы, никуда бы не ехал.
- Ты так беспокоишься о том, что тебе скучно здесь будет?
- Не говори ерунду! Я просто не хочу, чтобы из тебя, дурака, калеку сделали или… Тьфу, тьфу, тьфу, – Димка сплюнул через плечо. – Ведь это же запросто может случиться, Витька! Жалко же тебя. Ну ты подумай, ради чего?!
- Перестань. – Виктор насадил на обгоревший прутик кусок хлеба и положил его на угли.
- Ладно, без толку тебе объяснять…
- Вот именно, Димыч. Толку в этом никакого.
- А в чем он вообще есть, по-твоему?
- Не знаю… Знал бы, так никуда бы и не ехал…
- Думаешь, там толк будет? – Димка усмехнулся в темноте.
- Какая разница? Будет – не будет… Лажа это все, Димыч. Вот сейчас все на-стоящее – и река, и ночь, и лодка… А завтра и это будет чепухой. Не за что зацепиться, Димка, не за что…
- Женись.
Виктор тихо рассмеялся и отломил кусок поджаренного хлеба.
- Вкусно, когда хлеб на костре, да?
- Дай кусочек…
Они молча жевали горький, покрытый копотью хлеб.
- Эх, знаешь ты кто? – вздохнул, наконец, Димка.
- Кто?
- Мудак.
- Согласен, - Виктор серьезно кивнул, - только это ничего не меняет.
- Да, это ничего не меняет.
Виктор подбросил пару сухих веток и поворошил угли.
- Понимаешь, - сказал он, - мне всегда хотелось сделать что-нибудь действитель-но стоящее…
- Чушь. Тебе что, шестнадцать лет что ли? Если уж на то пошло, вон, посади де-рево, построй этот долбанный дом и вырасти сына-оболтуса, вот и будет тебе стоящее де-ло…
- Ну да, а еще не изменяй жене и пей в меру, да?
- Да хотя бы и так, что в этом плохого?
- Ничего. Только и ничего хорошего…
- Это почему?
- Долго объяснять, Димыч… Да и не поймешь ты. А если и поймешь, то виду не подашь. Надоело терять… Просто не получилось у меня что-то. Или я не получился.
- Решил исправить? – хмыкнул Димка.
- Вроде того.
- Ну и хрен с тобой. Исправляй. Только чего ты там насправляешь…
- Ну и славненько… Давай донки делать. Подбрось дровишек, чтоб посветлее было. – Виктор встал и направился к реке.
Он лежал на дне лодки, неудобно скрючившись между банок, придерживая паль-цами леску, и смотрел на звезды. Где-то на носу сидел Димка, его темный силуэт вырисо-вывался на фоне начинавшего потихоньку бледнеть неба.
- Никогда не ощущаешь себя до такой степени человеком, как глядя на звезды, да, Димыч? – сказал Виктор. – Когда их не видишь – ты и есть целый мир…
Димка проворчал что-то невнятное.
- И все-таки жаль, что это не рыба была.… И еще жаль, что не вышли в озеро. Вот это единственное, чего мне по-настоящему жаль, Димыч.
Виктор закрыл глаза и живо представил себе слепящее солнце, блики на ярко-синей воде, на которые больно смотреть, холодные брызги на лице, когда лодка скулой встречает волну, свежий, упругий ветер, шум мотора и далекий-далекий берег, расстояние до которого уже не измерить ни километрами, ни часами…