Посвящается уклону современной прозы
В окне телеканал «Природа» показывает уже в который раз старый омерзительный фильм «Поздняя осень». Я ненавижу позднюю осень. Из ее пасти вырывается гнилостный запах смерти, смрад разложения мокрых, слипшихся, почерневших когда-то молодых листьев, пытающихся обрести свое последнее пристанище под впавшими в кому голыми руками деревьев. Я лежу на кровати возле этого экрана и тоже предвкушаю свою скорую кончину.
Еще вчера я был при фраке, белых перчатках и пляжных тапочках. Еще вчера вечер издавал Ваш аромат. Но Вы упорхнули бабочкой, приблизив мою кончину. Вы улетели, махая горящими крыльями, оставляя за собой огненный след на моем небе. Горизонт моего пространства уже позабыл о Вашем беспечном существовании, но облака мыслей еще хранят форму черного шлейфа, оставшегося после Вашего пикирования.
Цвет этих мыслей совпадает с небесной картинкой в оконном экране. Словно свинцовая рисовая каша осенние тучи плотно окружают этот мир, не давая ни капли нового упоительного воздуха слипшейся душе. На какое-то время небо показывает мне язык просочившимся лучиком уже холодного солнца, но спустя мгновение облачный влажный рот снова смыкается в узкую надменную щель рта.
Я лежу в протертых трениках и сравниваю себя с собакой Павлова. Она была несчастна также как и я. Хитрый докторишка собирал возле себя высматривающих в его ротовой полости каждое слово о мироощущении на данную минуту и медленно выплевывал буквы в полной уверенности, что ничто не упадет на пол. Его же подопечные никак не могли выразить свои абразивные домыслы при получении очередной дозы заботы экспериментатора. Мне также трудно произнести мысли вслух, да и некому. Я просто тихо умираю.
Лекарства мне уже не помогут и даже не оттянут на какой-то слюнепускающий срок мое отбытие в небытие. Потому что у меня нет в доме лекарств. Я лежу на кровати никому ненужный.
Обрывки мыслей в такт осеннему ветру смерчем кружатся в моей горячей голове и оседают пыльным слоем пепла в глубины подсознания, превращаясь в личную вечность. Я балансирую на краю узкого хрупкого порога, отделяющего память с забывчивостью. Одно неосторожное движение, и дверь жизни навсегда захлопнется за мной, больно ударив чуть ниже спины. Она безжалостно выплюнет меня из мира плоти, не предлагая выбора. Ширина этого порога с каждой секундой сужается. Я ощущаю каждой гипертрофированной клеточкой своего тела, что воздуха остается все меньше.
Раздается трель звонка. Когда-то она казалась мне веселой. Теперь же электронно-металлический гонг бьет по моим вискам словно пудовый молот по наковальне, ритмично хихикая где-то в центре мозга. Смешливым легкомысленным венам нравится эта игра, и они начинают танцевать под этот нестерпимый перезвон. Я пытаюсь заткнуть уши, но вынимающая все внутренности частота просачивается сквозь слабеющие руки.
Мое тело решается спеть прощальную лебединую песню. Я делаю невероятный рывок, достойный подвига настоящих героев, и ползу по стене ко входной двери. Молот звонка бьет все сильнее и сильнее, но внезапная вспышка надежды постепенно накидывает на него шумоподавитель, превращая звук удара в мелодичный перезвон детской сказочной надежды. Ноги начинают идти более уверенно. Я понимаю, что если произойдет ошибка, сознание расстанется с телом прямо у двери. Однако, я поворачиваю рулетку кругляшка замка.
О, Боги! Слезы радости и надежды текут по щекам. Небеса сжалились надо мной и дали отсрочку в смерти. На пороге стоит друг Петюня с сумкой, призывно позвякивающей лекарством. Осталось потерпеть несколько минут и сверкающие желтоватые капли холодного целебного пива охладят мои подгорающие внутренности. Я буду жить!!!
Свинцовое небо в фильме светлеет. Я знаю финал сегодняшней серии. Скоро выйдет солнце и все будет хорошо.